— Но у тебя нет никаких доказательств.

— Ошибаешься.

Катя достала из сумочки диктофон и нажала кнопку. На всю комнату зазвучал голос Монигена. Он угрожал ей, требуя лечь с ним в постель.

— Хорошо, — поникшим голосом просипел Мониген.

Доминик смерил его презрительным взглядом.

— Пойдем отсюда, — сказала Катя и первая направилась к двери, прихватив со стола уцелевшую бутылку вина. — Это мой трофей! — бросила она Монигену.

Тот теперь и в самом деле был похож на слизняка — раздавленного и противного.

В вестибюле первого этажа Доминик остановился, обнял Катю и взъерошил ей волосы.

— Никогда больше не надевай парик, — попросил он. — Пожалуйста…

Катя кивнула и улыбнулась. Ей вдруг открылось, что обниматься с ней Доминику нравится, во всяком случае, не меньше, чем работать гангстером.

— Я не кажусь тебе уродкой? — тихо спросила она.

— Я обожаю тебя, — улыбнулся Доминик. — Мне нравится в тебе даже то, что ты умеешь создавать компьютерные вирусы. И понимаешь, что такое нейтроны с протонами.

— Откуда ты знаешь про протоны?! — изумилась Катя.

У нее было такое лицо, что Доминик рассмеялся.

— У меня повсюду агентура, — гордо выпятил он грудь, открывая дверь и пропуская вперед Катю. Она заливисто засмеялась в ответ.

Ночь была теплой и звездной.

Доминик не сводил жадного взгляда с Кати, и его возбуждение передалось ей. Пожалуй, еще мало кто, а может, и никто не смотрел на нее так. Чувства заглушили доводы разума, и она отдалась на их добрую или недобрую волю.

— Заедешь ко мне? — вдруг спросила она.

— Ты шутишь!

— Я говорю совершенно серьезно. Если, конечно, тебя не пугают философствующие астрофизики.

— Не пугают. Наоборот!

Катя понимала, что играет с огнем, но ничего не могла с собой поделать.

— Знаешь, я и представить раньше не мог, что ученые, то есть женщины-ученые, могут быть такими сексуальными, — сказал Доминик. — А теперь мне хоть об элементарных частицах нашептывай…

— …и что?..

— Я все равно буду возбуждаться… целуя ее в шею, пробормотал Доминик.

— Правда?

Катя положила руки на его плечи. Доминик тут же припал к ее губам.

— М-ммм, — промычала Катя, пытаясь вырваться из объятий. Таких поцелуев Катя Колеман еще не знала. Ей стало страшно. Она задыхалась, ноги подкашивались, волны чувственной дрожи разбивали то жалкое ограждение в ее душе и теле, которое еще отграничивало Катю от Доминика, хотя лучше сказать — любовь от любви.

Она немедленно должна бежать. Бежать куда глаза глядят. Любовь астрофизика к гангстеру — что может быть нелепее?! Но сердце подсказывало другое: пусть любовь нелепа, но отказываться от нее чудовищно.

И Катя перестала трепыхаться. Ее руки скользнули вверх и нырнули в черные густые волосы Доминика. О, сладость! Его руки тут же ожили — сперва они нырнули под блузку, задев грудь, а затем опустились на ягодицы и принялись поглаживать их мягкими нежными движениями.

Катя застонала.

— Что ты делаешь со мной… — прошептал Доминик, прерывая поцелуй.

— Я?

— Ты. Мы попираем нормы общественной морали! Публичные поцелуи взасос считаются в Чикаго хулиганством. Давай по машинам — и к тебе.

— Может, поедем вместе?

Неужели надо именно сейчас отрываться от близости его тела, движений? Катя посмотрела на Доминика умоляюще.

— Не искушай меня. Это небезопасно. Я буду целовать тебя на каждом углу, и мы влетим в аварию…

— Хорошо… Поедешь у меня на хвосте, — сказала Катя со вздохом и, оторвавшись от теплой груди Доминика, поплелась к своей машине.

Сорок минут езды показались ей вечностью.

Катина квартирка выглядела настоящим раем. Цветы, книги, фотографии… Доминик удобно устроился на диване. Он давно забыл само слово «уют»!

— Хочешь пива? — спросила Катя.

— Нет, лучше минеральной воды.

Доминик не пил ничего крепче кефира, поскольку алкоголь развязывал ему язык.

— У тебя так много цветов… — В его голосе звучало восхищение, которое не могла скрыть некоторая скованность.

— Растения очищают воздух и создают красоту, — отозвалась Катя, хозяйничая в кухне.

— У меня они почему-то всегда гибнут.

— А ты попробуй завести самые неприхотливые. Начни, скажем, с плюща.

— У меня и плющ сплющится, — неловко сострил Доминик.

— Зря ты себя недооцениваешь… Вот в следующий раз я тебе… — начала было Катя, но тут же осеклась.

Доминик отвернулся, сделав вид, что изучает фотографию на стене. Какой еще другой раз? Неужели у них что-то может быть? Дорогой он навел порядок в своих мыслях и чувствах, и ему стало совершенно ясно, что вся эта затея глупейшая. Они жители разных планет, могли и не встретиться в космической забегаловке у ипподрома! А раз могли не встретиться, значит, это была не судьба, а всего лишь случай. Случайность… И надо немедленно куда-то незаметно свернуть. Вот на следующем же повороте… Однако искушение водителя вело «хонду» вслед за «маздой», и вот он тут. Совсем ненадолго. То есть…

Доминик чертыхнулся, почувствовав острое желание. Он хочет овладеть этой женщиной — и немедленно, вот прямо здесь. Он чувствовал, что их желания совпадают. Черт! Черт! Это она виновата — она возбуждает тем, что хочет его! И он не в силах противостоять! Впрочем, одна ночь… Одну ночь он может себе позволить провести с инопланетянкой. Одну только ночь — и исчезнет. Навсегда.

— Ты уверена, что действительно хочешь, чтобы я остался? — хрипло спросил он.

Катя не сразу ответила.

— У тебя доброе сердце, — наконец заговорила она, тщательно подбирая слова. Было видно, что она волнуется. — Я не знаю, чем ты занимаешься в жизни, но ты выручил меня из беды, и я признательна тебе за это.

— Я не сделал ничего особенного — ты сама защищала себя. Да и самой беды, как оказалось, не было.

— Ты ошибаешься, — возразила Катя, улыбаясь. — Мы не зря спровадили его из Чикаго! И у меня самой ничего не вышло бы. Хотя я хитрая и самостоятельная — это многие говорят. Просто никто никогда не брал меня под свою защиту, вот я и стала такой. Но сегодня я поняла, как это хорошо, когда за тебя заступаются…

— Ты забыла про компьютерный вирус, а это пострашнее физической силы! — возразил Доминик. — Если не ошибаюсь, это называется оружием массового поражения XXI века, и ты его применила мастерски!

Катя молча погладила Доминика по плечу.

Его бросило в жар.

— Милый, мы с тобой отлично справились со своей задачей, правда? — промолвила она и начала расстегивать его рубашку.

Доминик замер. Рубашка упала к его ногам. Катя положила ладони на его обнаженную грудь.

— Откуда у тебя этот шрам? — спросила она, пробегая пальцами по мускулистому обнаженному плечу.

На этот вопрос у Доминика был заготовлен крутой ответ: «Шрам остался после отсидки тюремного срока — была драка, и один пуэрториканец…»

Но в глазах Кати было столько любви и доверия, что Доминик не мог солгать ей. Его язык развязался и без алкоголя.

— В пятнадцать лет я врезался на мотоцикле в дерево.

— О Боже! — ужаснулась Катя.

— На мне был шлем.

Катя нежно поцеловала отметину юношеской страсти к приключениям.

— А у тебя есть… шрамы? — осторожно спросил он.

— Да, когда мне было десять, мне удалили аппендикс. Хочешь посмотреть? Это на животе, — живо отреагировала она и осеклась.

Но Доминик, словно ждал этого сигнала, медленно расстегнул на ней блузку. Шелковистая ткань соскользнула с плеч и упала на пол. Теперь Катя стояла перед ним в одних джинсах и белом лифчике. Доминик расстегнул его и медленно потянул вниз. Его взгляду открылись округлые груди с темными сосками…

У Доминика перехватило дыхание.

— Катя… — Голос его звучал прерывисто. — Если ты не готова… сейчас… со мной… скажи об этом, скажи сейчас, через минуту будет уже поздно. Я просто не смогу остановиться.

Катя улыбнулась, и Доминик, сгорая от нетерпения, стянул с нее джинсы и трусики, и ее нежное тело предстало перед ним обнаженным. Под его взглядом Кате стало не по себе. Так на нее никто не смотрел — тело, кажется, готово было расплавиться под жадным мужским взглядом. Доминик подхватил ее на руки и понес в спальню, там, положив Катю на кровать, он быстро скинул с себя оставшуюся одежду. И тут взгляд его упал на маленький шрамик на Катином животе. Он впился в него губами.