—           Понятно, — сказал дознаватель. — Значит, этот портальщик и спаситель дара дочери снял блоки с наших сусликов...

—           На самом деле все еще хуже, — мрачно произнес оборотень, поворошив ладонью волосы. — Понимаете, чем мельче зверек, тем быстрее он живет. Именно поэтому, даже когда вырастают, разные летучие мышки предпочитают ничего не разблокировать, а ходить всю жизнь в человеческой шкуре. Каждое превращение в мелкого зверька ворует кусок жизни. И если разные лисы, рыси, а иногда и орлы с крупными воронами могут это компенсировать, черпая силу из дара, то у той же мыши это уже не получится. Слишком большая потеря, нужно иметь очень большой резерв, чтобы такое компенсировать. А я, честно говоря, ни разу не встречал мага с таким резервом, ни среди оборотней, ни среди людей. Да даже возросшей в полнолуние силы Янира не хватит.

—           Дела, — повторился Роан.

А дознаватели немного подумали, переглянулись, а потом дружно спросили:

—           И сколько же на самом деле этим мышкам и сусликам лет?

—           Смотря как часто они оборачиваются. Но, думаю, не меньше десяти-двенадцати. С совсем уж детьми вряд ли кто-то бы стал связываться. А вот задурить голову мелкому недолетке, как раз вошедшему в пору, когда хочется что-то совершить и чувствуешь свою правоту, совсем несложно, — глубокомысленно сказал оборотень.

—           Хорошо, что в крепости есть портальная почта. Разошлю письма с вопросом, не пропадали ли где-то дети. У родителей больше шансов со своими чадами справиться. Они же оборотни, а не просто мальчики-девочки. А так... когда будете их расспрашивать, учитывайте, что они могут быть гораздо младше, чем выглядят. И вряд ли они чего-то боятся. В таком возрасте оборотни-недолетки боятся только папиной тяжелой руки. Ну, иногда еще маминой. А уж какие они упрямые...

—           Да, — сказал Роан, но добавлять, что и обыкновенные человеческие дети бывают не менее упрямы, не стал.

А еще ему подумалось, что учитель, ищущий силу для дочери, опять превращается в самого натурального злодея. И, возможно, никакой дочери у него на самом деле нет, просто задурил головы ученикам. И зачем ему в таком случае превращать людей в оборотней, совсем непонятно. Хотя вариантов может быть великое множество.

А еще непонятно, как он собирается справляться с безумием, которое случается с необученными оборотнями. Или он ни с чем справляться не хотел? Намеревался выпустить безумцев по селам, дождаться, пока они кого-то порвут, а потом объявить священную войну против гнусных нелюдей.

А вообще, он оборотень?

—           Точно! — Роан схватил оборотня за рукав и дернул к себе. — А кто-то из вас видел этого учителя в черном? Он вообще оборотень?

—           Не видели, мы были заняты поисками сусликов и соколов.

—           Ага, — сказал Роан.

—           Действительно, — добавил один дознаватель.

—           Раз старался не попадаться на глаза оборотням, то либо они его знают и сразу же бросились бы бить морду, либо он не оборотень и боялся, что за самовольно присвоенный символ клана с него шкуру спустят, — сказал второй дознаватель.

—           А учитывая, что из крепости постарались увести именно учеников одного аспиранта, может оказаться, что и этот аспирант мог нашего любителя черного узнать, — сказал оборотень и опять поворошил волосы.

—           Хм, — отозвался Роан, хорошенько подумал и был вынужден признать, что ни разу не видел лица учителя мышек и сусликов. Как-то этот учитель умудрялся промелькнуть и исчезнуть, глядя в другую сторону. А Роану было не до него. У Роана студентусы на поиски очередных приключений отправились. — А самое забавное, что я, кроме Оршара, других специалистов по порталам не знаю. Так что, это либо какой-то самоучка, которому попалась в руки книга, возможно даже древняя. Либо кто-то из моих преподавателей. Я их увлечениями никогда не интересовался. Они меня не любили и без того. Большинство не любили.

—           Ладно, пошлем запрос в вашу школу, — решили дознаватели. — Вдруг там какой-то преподаватель срочно уехал. И сусликов расспросим. Больше мы пока ничего сделать не можем. А у портала и так дежурят.

Расспросы сусликов и летучих мышей больше всего походили на похороны. Девчонка практически после любого вопроса начинала рыдать и спрашивать, почему он не пришел их спасти. Мальчишка сидел мрачный и громко дышал. На вопросы он не отвечал вообще. То ли принципиально, то ли не знал, что там можно сказать. То, что он резко повзрослел из-за нескольких оборотов стало для него сюрпризом. По его словам, так быть не должно и он теперь совсем ничего не понимал.

Ситуацию немного прояснил сокол Овир.

Оказывается, беглый учитель умеет компенсировать потерянное время. Он нашел способ справиться с этой проблемой. Доказал, что его просто не хотели искать, ведь гораздо проще запереть дар и не позволить детям обрести вторую ипостась, чем потом разыскивать этих детей, спрятавшихся в траве или куда-то улетевших. Проблем с не умеющими превращаться детьми гораздо меньше. Вот родители и лишают их чуда.

Так говорил учитель.

И вернул своим ученикам это самое чудо, за что они были ему очень благодарны и готовы носить на руках. А уж оказать маленькую услугу и подавно. Он ведь дочери пытается помочь. Пытается и ей вернуть чудо. Крылья вернуть. Разве можно отказать такому хорошему человеку в малости — всего лишь поводить по лесу нескольких магов, якобы разыскивая несуществующую лабораторию?

—           Значит, про лабораторию вы солгали, а про потерявшую дар дочь — нет? — уточнил дознаватель, устало глядя на оборотня.

—           Ну, нам же разрешили о ней рассказывать. Чтобы они поняли, — неуверенно ответил Овир и почему-то посмотрел на потолок.

—           Любопытно, — сказал дознаватель. — И вряд ли эта дочь существует. Слишком необычная история. Если она реальна, вашего учителя очень легко найти. Узнать кто он. Вы ведь не знаете кто он?

—           Знаем, — вскинулся оборотень. — Эльмиль Коен, третий младший брат главы клана...

Овир запнулся и замолчал.

—           Это он вам сказал? — полюбопытствовал дознаватель. — И давай догадаюсь, среди его учеников нет ни одного его кланника. Там, видимо, чудеса у детей злые родители не отбирают и помогать никому не надо. Угадал?

Овир неуверенно кивнул.

—           Боги, какая наивность, — сказал дознаватель. — А еще, я уверен, что никакой это не Элльмиль Коен. Вы ведь этого третьего младшего брата раньше не видели, правда?

Овир опять кивнул, потом вскинулся и гордо заявил:

—           Вы все врете!

—           Думаешь? И сколько тебе лет на самом деле? Очень сомневаюсь, что двадцать два, как показал лекарский амулет.

—           Вы врете, — упрямо повторил Овир.

—           Боги, мальчик, ты когда в последний раз в зеркало смотрел?

Оборотень задумался. Потом нахмурился и неуверенно сказал, что в доме учителя нет зеркал. Что через них некоторые маги умеют подглядывать, а иногда и подслушивать...

—           Ох, балбесы, — почти простонал дознаватель. — А как давно ты знаешь мышку и суслика?

Оказалось, знает их недолго. Всего две недели. У учителя несколько домов и учеников в одном он не собирает. Потому что это будет очень заметно и их могут найти.

—           Ага. И много учеников у вашего учителя?

На этот вопрос сокол так и не ответил. То ли не знал, то ли не захотел. И дознаватель решил оставить его в покое.

—           Не понимаю, — сказал дознаватель, выйдя из допросной комнаты. — Неужели ваши дети не замечали, что подросли и повзрослели? Для этого ведь не обязательно нужны зеркала.

Оборотень, сидевший на скамейке под стеной, пожал плечами и сказал, что могли и не заметить. Или могли подумать, что это просто сила возросла. Или, что им показалось. А может, крошечный мозг мелкого зверька так подействовал. Этих детей ведь вряд ли кто-то научил держать свою память вне себя, когда они превращаются. Так что, могло быть что угодно. И, возможно, завтра они вообще дружно сойдут с ума. Детей нужно учить оборачиваться. Нужно объяснять, следить, направлять. А неведомый учитель вряд ли этим занимался. Зачем ему?