— Это моя самая большая надежда, — продолжила королева, — что наша принцесса найдет счастье в своем новом доме, и что однажды она будет править на моем месте. Для этого ей понадобится партнер, который был воспитан в наших традициях, и который будет направлять ее, когда она узнает о ее новой роли. Я очень рада объявить, что я дала разрешения принцу Каю попросить руки моей племянницы. И она с радостью согласилась.

Толпа посла еще одно приветствие, мои глаза были обращены к королеве. Она выглядела искренне счастливой. Нет, не просто счастлив. Окрыленный.

Неудивительно, что они обожали ее. У нее была вся красота и сила, прекрасные сильные черты и совершенная темная кожа, ее глаза и зубы сверкали здоровьем, ее корона сияла золотом на солнце. Ее выражение было сочетанием привязанности и озорства, когда она сказала: — Принц Кай, дай людям то, что они хотят. Поцелуй мою прекрасную племянницу.

— Как пожелает моя королева, — сказал Кай с кривой улыбкой, его руки изогнулись по моей талии, как, будто мы готовились танцевать вальс. Это не был наш первый поцелуй, но это заставило мое сердце неприятно прыгать, думая об этом как, о части спектакля. Я отодвинула свои опасения в сторону, чтобы отсортировать их позже.

Он поднял брови в немом вопросе, и я наклонила подбородок в ответ. Он придал меня ближе к себе, и его теплые губы встретились с моими в аккуратном поцелуе. Несмотря на мои нервы, моя кожа нагревалась, а кровь пульсировала в жилах. Казалось, что он показывает толпе, что он имел в виду, что он не был не согласен с браком, что он хочет меня ради меня самой, а не только раде моей короны. Хорошо сыграл, подумала я смутно.

Когда он отступил, я поняла, что одна из моих рук нашла свой путь к его затылку. Он повернулся к толпе, ухмыляясь над их веселыми ура.

Когда я вышла из своего оцепенения, мое внимание привлекла высокая фигуру в капюшоне, явно мужчина по размеру, который двигалась против толпы. В то время как все остальные стремились, приблизиться к балкону, он поспешно прокладывал свой путь сквозь плотно упакованные тела, чтобы уйти. В движениях было что-то свирепое, почти отчаянное.

Я уставилась на его грубый плащ и капюшон. Был теплый день, и большинство людей были легко одеты. Не было необходимости…

Кто-то закричал. Голова дернулась к звуку, и толпу охватила паника. Кай застыл, и королева наклонилась над балконом, чтобы лучше посмотреть. Голосом опытного генерала она приказала своим охранникам внизу успокоить толпу. Между тем крики распространялись как инфекция, переходя от одного человека к другому.

Что вызвало эту реакцию? Память о скорпионах заставила меня сжать руки.

Потом я увидела это. Земля стала белой. Лед кристаллизовался по мере его распространения, растущая паутина сияющих штифтов, которые тянулись друг к другу с колючими усиками, объединившись в вязаное, белое одеяло, покрывавшее травянистый склон. Люди вели себя так, словно лед был смертельным ядом, они скользили, и падали и толкали друг друга с пути в отчаянии, чтобы отступить.

— Ледокровный! — Закричала женщина, а затем крик был взят охранниками, которые изо всех сил пытались подобраться к фигуре в капюшон, от которой все остальные пытались убежать.

— Не причиняй ему вреда! — Я попыталась кричать, но мой голос был хриплым от страха. Я знала, кто это был, я знала, почему он поймал мой взгляд, знакомые широкие плечи и гордый угол его головы. Мысль о том, что эти Огнекровные сделают с Ледокровным — с ним в частности, — была ужасающей. Он был на краю толпы и почти в лесной местности, покрывающей склон, когда первый охранник добрался до него.

— Нет! — закричала я.

Рука Кая упала мне на плечо. — Руби, что…

Я обернулась и сжала руки. — Это Аркус!

Охранники окружили его, и он был потерян из виду.

Аркуса поставили на колени перед троном королевы. Не то, чтобы у него был выбор в этом вопросе. Охранники окружили его, по двое с каждой стороны и четверо со спины. Он не сопротивлялся, по крайней мере, с тех пор, как они провели его через двери и толкнули на пол. У меня закружилась голова от воспоминаний о том, как меня заставили встать на колени перед королем Расмусом, и сравнение заставило мой живот болеть.

Я стояла в дверях балкона, мое сердце пыталось вырваться из груди. Кай стоял чуть дальше, его лицо было непостижимо. Королева сидела на своем троне, а принц Эйко занял меньший трон рядом с ней.

Они сбросили капюшон с Аркуса, и я не могла не беспокоиться о том, что он должен чувствовать себя открытым. Когда я впервые встретила его, он постоянно скрывал свои шрамы. Когда он был коронован королем, он перестал их скрывать, но каково ему было, когда с него сняли капюшон враждебные охранники в стране, которая его ненавидит?

Однако он не проявил никаких признаков того, что он напуган или смущен. Его подбородок был высоко поднят, лицо его было пустым, но каким-то образом излучало неосторожное неповиновение. Я никогда не видела его с этой стороны. Если бы я не знала его, я бы подумала что он преступник, представший перед королевой за его отвратительные преступления. Его потёртый и изношенный капюшон соответствовал синей туники и свободным, черным, штанам из простой ткани. Не было ничего, что указывало, на то кем он был на самом деле.

— Кто ты? — Коротко спросила королева на Темпезианском. Я пристально смотрела на Кая, желая, чтобы он молчал. Но мои надежды были разбиты, когда заговорил Аркус.

— Я король Арелий Арканус, сын Акура, правитель Темпезии и ледяного трона. — Его подбородок поднялся в бесконечность, и его голос, глубокий, как океаны, такой дорогой и знакомые, был в то же время настолько холодным и отдаленным, что дрожь прошлась по моей коже.

Придворные, которые нервно бормотали, были поражены внезапной тишиной, словно лезвие топора разорвало все нити звука. Воздух был вытянут из комнаты, и теперь он пребывал в разрывающих легких двадцати или около того дворян, которые все вместе затаили дыхание.

— Если бы ты был каким-нибудь другим Ледокровным, — жестко произнесла королева, — я бы спросила, что за неудачное стечение обстоятельств, привело тебя в землю твоих врагом. Но я должна предположить, как правитель земли, которая убила моих людей, — голос ее дрогнул, она ударила кулаком по подлокотнику трона, затем встала, ярость охватила ее лицо, излучая тепло от всего ее тела, что даже члены ее двора, ахнули от натиска. — Что ты пришел, с каким-то смертельно ошибочным намерением нанести вред мне или тем ко близко мне!

— Навредить вам? — сказал он с сердитым замешательством. — Я приехал по вашей просьбе. Я получил письмо сразу после отъезда Руби, требуя моего присутствия здесь. В нем содержались завуалированные угрозы, которые подразумевали, что она будет в опасности, если я не приеду немедленно.

— Я не посылала такого письма! — нетерпеливо сказала она.

— Это была ваша королевская печать.

— Невозможно! Можешь ли ты предоставить это письмо? — Она указала на его плащ.

— У меня его нет.

— Как удобно.

— Если бы я хотел причинить вам вред, — сказал Аркус с ледяным спокойствием, — разве не послал бы я убийцу? Зачем мне рисковать собой?

— В само деле, если ты достаточно глуп, чтобы добровольно прийти в мой дом, ты можешь быть достаточно глупыми, чтобы рисковать чем угодно. Позвольте тебя уверить, ты совершил ужасную ошибку.

— Я соглашусь, королева Налани, что я был дураком, приехав сюда, — сказал Аркус. Мышца дергалась в челюсть. Его отказ смотреть на меня говорил о многом. Если бы он просто рассердился, он мог бы взглянуть или скривить губы. Вместо этого он смотрел вперед с прохладным, металлическим презрением. В его выражении не было и намека на его чувства, кроме этого крошечного подергивания в его челюсти, которую он не мог контролировать. Он видел объявление, и поцелуй. Я закрыла глаза, когда порыв сожаления поднялся из горла в живот. Ему должно быть больно и яростно.