Довакин готова была предположить, что обидчивая Нирия просто затаила на кошку злобу за такое отношение к собственной особе (поганые альтмерские черты характера!), но эльфийке будто бы было ещё что-то сказать.

— И что тебя в этом так насторожило?

— Ей не всё удалось спрятать — я заметила, на столике наперстянку! Вы же, насколько я знаю, сами из Сиродила, знаете же о её свойствах?

— У неё много полезных свойств, — спокойно ответила бретонка. Алхимиком Драконорожденная была не самым лучшим, она признавала свой недостаток, пыталась исправить его — но во всех книгах, что она читала, нектар наперстянки обладал исключительно полезными свойствами, его можно было спокойно в пищу употреблять!

— Без сомнения, но обычно в алхимии используется только её нектар. Знаете, почему? Потому что все остальные части — особенно листья, очень ядовиты, хоть их экстракт в очень маленьких дозах пьют при сердечных болезнях. Знаете, что будет, если выпить чуть больше?

— Упустила из внимания. Но ты же просветишь меня?

— Конечно. Моя покойная тётушка как раз однажды выпила больше положенного — и у неё сердце прихватило! От чего лечилась, то и случилось.

— И ты считаешь, она хочет кого-то отравить?

— Возможно. Будьте осторожны, пожалуйста.

— Хорошо. Спасибо за предупреждение.

Эльфийка покинула покои архимага — оставив Довакину почву для размышлений. Может ли эта хаджитка быть талморской шпионкой? Кошаки на талморцев вполне работают — парочку таких девушка даже самолично прикончила. Только вот почему наперстянка? Это растение нужно ещё из Сиродила привезти, хотя в Скайриме ядовитых растений и грибов предостаточно! Тот же паслён в обеих провинциях себя неплохо чувствует! Да и если наперстянка действует на сердце, то какой смысл травить ей молодую здоровую девушку? Драконорожденная глотнула ещё успокоительного зелья. Приятная горечь обожгла глотку, спускалась ниже по чреву, а чувство легкого тумана уже расползалось по голову. Ничего, на морозе пройдет, — успокоила себя бретонка.

На спуске с моста архимаг снова прошептала Слово Силы, шла всё так же, осторожно озираясь по сторонам. Легкий туман выветривался из головы, ветер покалывал кожу, снежинки липли на ресницы, застилая взор. Обычно в такую погоду девушка предпочитала разогнать облака ту’умом, но сейчас снегопад вызывал у Драконорожденной странное равнодушие.

— Рано ты сегодня, — заметил Дагур.

— Решила пораньше, — спокойно ответила бретонка. — Налей, как обычно.

Трактирщик наполнил кружку мёдом и вежливо протянул посетительнице.

— Дагур, ты ничего не слышал про новенького помощника кузнеца? — негромко, озираясь по сторонам, поинтересовалась Довакин.

— Чего это ты им заинтересовалась?

— Заинтересовалась — значит, надо, — бретонка протянула по гладкой столешнице несколько септимов.

— Не знаешь, что ли? — поняв намёк, норд спрятал монеты под ладонью. — Приехал к нам с Белого Берега — у него там всё не ладилось в последнее время, мать пару лет назад схоронил, недавно, вот, жена померла. В общем, нечего ему больше на Белом Берегу делать, он к нам и подался.

— А почему к нам-то, а не в Вайтран куда?

— Засиделась что ли в своей Коллегии? Он же какой-то там родственник нашего Тоньольфа.

Рассказ Дагура кое-что прояснил — действительно, у хоть какого-нибудь родича проще начинать новую жизнь, чем в совсем незнакомом месте. К тому же, Тоньольф — слуга абсолютно проимперского Кралдара, и незачем было бы приезжать в перешедший на сторону Империи город. С другой стороны, Драконорожденная знала, как эта война разделяла семьи, и что мешает этому человеку поддерживать Братьев Бури или вообще быть их членом?

— Как он, хороший человек?

— Нет, ну ты правда сегодня слишком любопытна! — трактирщик усмехнулся.

— Я же говорю: просто так я любопытствовать не стану. Так что, Тоньольф не жалуется на родственика?

— А чего ему жаловаться? Не бездельничает, пьёт, как все, в неприятности не лезет.

Медовуха возвращала чувство странного тумана, словно Блёнвенн уже выпила лишнего.

— Что-то ты рано сегодня, — голос Корира заставил бретонку ненадолго прийти в себя.

— Архимаг родичем нашего Тоньольфа интересовалась, — тут же доложил Дагур.

Ярл с ухмылкой покосился на собутыльницу.

— Надоел тебе твой Онмунд, что ли?

— Раз интересовалась — видать, надоел, — поддержал трактирщик.

— Блёнвенн, тебя познакомить, или ты сама?

Смешки мужчин архимаг проигнорировала.

— Ну вас на хер, сводники даэдровы, — беззлобно пробурчала она, осушив свою кружку.

Дагур отвлекся на беседу с очередным посетителем, оставив ярла с архимагом наедине.

— Думаешь, этот человек для Братьев Бури шпионит? — негромко, уже с абсолютно серьезным видом поинтересовался Корир.

— Подумала, что такое возможно. Всё-таки не каждый решит Белый Берег променять на Винтерхолд, а не, например, на Вайтран или Хаафингар.

— Вряд ли он с ними связан — по крайней мере, Севан над ним первым работать начал, и пока что ничего. И, пока не забыл, — норд протянул украшенное изумрудом серебряное ожерелье. — Зачаруешь для Тейны?

— Не вопрос.

Бретонка потянулась в поясную сумку, но рука пролетела мимо — и спрятать там ожерелье удалось лишь со второй попытки. Голова странно тяжелела — хотя девушка выпила совсем немного.

— Блёнвенн?

— Я в порядке.

Кончики пальцев странно онемели, всё вокруг кружилось, сознание расплывалось.

— Дагур, сколько она выпила?

— Да почти ничего.

Голоса мужчин растворялись в общем шуме. Последнее, что Драконорожденная отчетливо запомнила — прикосновение мехового плаща к своей щеке.

========== Всё идет кругом ==========

Очнулась бретонка в своих покоях — когда солнце уже светило в высокие, украшенные витражами окна. Кто-то дотащил её до Коллегии, стащил сапоги, снял бахромчатую накидку, оставив в нижней рубахе и брюках и заботливо укрыл одеялом. Голова болела, тело одолевала слабость, кончики пальцев по-прежнему немели, но чувства тошноты, какое часто бывает с похмелья, девушка не ощущала.

— Не делай так больше, хорошо? — мягко попросил расположившийся на кресле Онмунд.

— Не делай больше… что? — с недоумением поинтересовалась Довакин.

Молодой норд положил книгу на стол, направился к девушке и присел на край её постели.

— Не запивай успокоительное зелье медовухой, — уточнил волшебник. — Знаешь, как ты нас с Кориром напугала? Мне вообще пришлось его отпаивать, и нытьё выслушивать! Удивляюсь, как ты его терпишь? И как жена его терпит…

— Я ему той же монетой плачу, — отшутилась бретонка. — А Тейна… любит, наверное.

Онмунд с улыбкой погладил архимага по щеке, Драконорожденная поймала его руку и нежно обхватила. Девушка в очередной раз поймала себя на мысли, как ей всё же с этим парнем повезло — простой, добродушный, заботливый, да ещё и хороший боевой маг ко всему прочему! Вон, все свои дела бросил — и за ней, пьяной, в таверну пришел. Только вот с Кориром он как столкнулся?

— А как тебя угораздило нытьё Корира-то выслушивать? — поинтересовалась Довакин.

— Он же тебя сюда притащил, — хмыкнул парень. — Представь только: выходим мы с Дж’Зарго из Зала Стихий, кошак мне о своём новом заклинании рассказывает… вернее, о том самом огненном плаще, которым и себя убить можно. Тут открываются ворота, вваливается злющий, как даэдра, Корир с тобой на руках и приказывает мне идти за собой. Мы тебя занесли сюда. Потом он на меня сначала ворчать начал, что это мы тебя довели, а как я ему налил — так вообще разнылся.

Довакин ядовито подняла брови. Поворчать, выпить и начать изливать душу — это очень похоже на ярла Винтерхолда!

— Ладно, вставай, тебе поесть надо. Корир велел тебя как следует накормить, когда ты проснешься, — велел Онмунд.

Драконорожденная, преодолевая слабость, поднялась с кровати, натянула сапоги и направилась к столу.

— Сам хоть кушал? — поинтересовалась девушка.