Бывший драконий жрец вздохнул. Что же, вторым своим письмом волшебница произвела впечатление интеллигентного человека, с которым можно было бы иметь дело. Если бы Мирак так не хотел вернуться в Нирн, и если бы эту бретонку с ним не связывала драконья кровь. Вот надо же, два письма, и написаны таким разным стилем! Впрочем, чего странного — девочке просто разные люди подсказывали, что и как писать. Но первое письмо, несмотря на всю свою грубость и пошлость, было по-настоящему искренним, и показывало истинный, огненный нрав архимага. Если она сорвется, потеряет контроль над собой, одолеть её будет легко. Но оставайся она спокойной, с ней даже в бой вступить не удастся, она всеми силами будет его избегать. Впрочем, без поддержки тех своих советников, что надиктовывали ей второе письмо, долго в душевном равновесии она не пробудет.

Первый Драконорожденный взял прежнюю заготовку для ответного письма, в которой он вывел лишь обращение, и продолжил. Мирак сразу решил выглядить таким же вежливым и учтивым — во всяком случае, к молодой неопытной девушке можно быть снисходительным.

«Прочитал Ваше письмо с большим интересом, но должен Вас предупредить, что знаю о Ваших проблемах не понаслышке. Как Вам должно быть известно, Солстхейм расположен несколько севернее места, где в далеком прошлом норды высадились на побережье Скайрима. Кроме того, в своём прошлом я был довольно высокопоставленным жрецом в Культе Драконов — о чем Вы, я уверен, догадывались по моему имени, а, следовательно, сталкивался с вашими проблемами постоянно. Могу с согласиться с вами и с уважаемым ярлом Винтерхолда, что заниматься обеспечением отдаленных от центра районов действительно тяжело. К тому же, во времена, когда я жил, так же разгорелась знаменитая Война Драконов — о которой, уверен, Вы знаете, и мятежники так же создавали дополнительные трудности. Хотелось бы выразить вам, госпожа архимаг, свою поддержку, придать уверенности, что Винтерхолду вне сомнения удастся преодолеть все тяготы и заверить, что не держу обиды на то, что последователи моего культа будут возвращаться на Солстхейм в истощенном состоянии. Впредь так же заверяю, что с вашим Мастером Школы Разрушения они будут вести себя вежливее».

Мужчина пробежался взглядом по уже написанным строчкам. Скомканно, конечно, выглядит — но пусть считает, что её древнего предшественника просто переполняют чувства от хоть сколько-то живого общения с хоть сколько-то равным себе.

«Сам я, однако, перестал сталкиваться с подобными проблемами. Последователи моего культа оказались в состоянии обеспечивать себя всем самостоятельно, и обращаются ко мне только за духовными советами и, разумеется, дальнейшими распоряжениями. Знаете, подобное не может не радовать, и я могу полностью посвятить время себе. В Апокрифе ведь просто потрясающая библиотека! Практически все знания мира — в моём распоряжении! Наверное, в скором времени я смогу состязаться в образованности с самим Ксаркесом — даже, возможно, делиться знаниями с избранными, разумеется, небесплатно. Но не подумайте, госпожа архимаг, что я представляю из себя книжного червя-теоретика — помимо всего прочего, я ещё и упражняюсь во владении мечом и боевой магии, не считая, разумеется, оттачивании мастерства владения своим Голосом. Вы даже не представляете на что способны Драконорожденные!».

Вновь прочитав написанные строчки, Мирак решил заканчивать своё первое ответное письмо. Только вот как? Может, напрямую позвать архимага? Нет, это будет слишком грубо. Раз уж поддерживать легенду радости общения с хоть сколько-то равным, то до конца.

«Очень надеюсь, госпожа архимаг, что однажды наши с вами пути пересекутся напрямую, и мы с вами сможем в дружеском споре выяснить, насколько моё самообучение оказалось успешным. С уважением, Мирак, Первый Драконорожденный».

Комментарий к Вместо предисловия

Да-да, пьяное письмо архимага представляет собой переделку знаменитого письма запорожских казаков турецкому султану

========== Ветер крепчает ==========

— Как нам от него избавиться?

— Хочешь, застрелим?

— Нет, это слишком шумно.

— Хочешь, зарежем?

— Это слишком жестоко!

— Так ты хочешь его убить, или что?

«Большой куш»

Заходившее солнце окрашивало небо кроваво-красными цветами. В небе над степью кружили вороны в предвкушении пира. Вдалеке догорали разграбленные фермы. По дороге на восток плелись измождённые люди в синих плащах, сопровождаемые победными возгласами. Битва за Вайтран окончена. Город победил и выстоял — но ценой сотен жизней.

— Лидия!

— Венн!

— Живая!

— Да что мне сделается, глупенькая!

Подруги крепко обнимались, нордка подхватила практически невесомую бретонку на руки и закружила, а затем ещё крепче прижала к себе.

— Построиться! Ярл идёт!

Оклик заставил защитников города выстроиться в несколько рядов. Девушки лишь отошли чуть подальше — и всё так же держались за руки. Ярл Балгруф произнёс воодушевляющую поздравительную речь, которую подруги пропустили мимо ушей — им ещё вечером принимать денежные благодарности и выслушивать предложения, которые правитель Вайтрана готов сделать Соратникам и Коллегии Винтерхолда в обмен на дальнейшую поддержку и помощь.

В честь своей победы Балгруф устроил пир — этого ждали от него собственные люди, этого ожидали и помогавшие в защите города Соратники. Вопрос с денежными пожертвованиями Коллегии Винтерхолда был решён почти сразу же после битвы — а сама Блёнвенн осталась пообщаться с Предвестницей хотя бы ещё один день. Девушки вышли на балкон Драконьего Предела, в отдалении от шумной толпы. Обе смотрели на полуразрушенный город, на рождавшуюся за городскими стенами братскую могилу, на сожженные фермы вдали.

— Ульфрик должен ответить за это, — вздохнула архимаг.

— Да. Ульфрик должен ответить, — поддержала Лидия.

Тяжёлые мужские шаги привлекли их внимание.

— Я не помешаю? — поинтересовался ярл Вайтрана.

— Нет, мой ярл, — почти одновременно ответили они.

Балгруф позволил себе нехорошую ухмылку — конечно, он слышал, о чём переговаривались девушки, понимал ход их мыслей. И знал, что месть Ульфрику с их стороны будет унизительной для мятежного ярла. Месть со стороны Вайтрана и должна стать для Буревестника настоящим позором и унижением — и Блёнвенн с Лидией вполне могли бы это устроить.

— Ульфрик должен ответить за то, что сделал, — предложил мужчина. — Я хочу, чтобы он познал унижение и позор.

Подруги с улыбкой переглянулись. Ход мыслей ярла Вайтрана они поняли.

— Лидия, пока оставь нас, — попросил Балгруф.

Предвестница покинула балкон.

— Блёнвенн, — ярл по-дружески обнял Драконорождённую, — я хотел поговорить с тобой о твоём… друге.

О ком именно правитель Вайтрана хотел поговорить, бретонка поняла. Но зачем Балгруфу этот разговор? Он и так знает, что Корир с самого начала поддерживал Ульфрика, и переубедить его будет сложно.

— Я думаю, ты понимаешь, что восстание Буревестника в скором времени будет подавлено, и власть в союзных ему городах поменяется. Винтерхолда, очевидно, это тоже касается. Скажи, кого бы ты хотела видеть на месте ярла этого города?

— Корир устраивает меня в этом качестве, — спокойно ответила девушка. — И я сделаю всё возможное, чтобы убедить его снова подружиться с Империей.

Мужчина усмехнулся.

— Не думаю, что тебе удастся это сделать. Ты сама знаешь, насколько Корир упрям. К тому же, из-за дружбы с ним Туллий начинает думать, что ты… не самый хороший союзник. Докажи ему, что он ошибается.

Драконорождённая опустила голову: намёк она поняла. Надо же, Балгруф хочет поставить свою марионетку в этом северном владении! Требует предать, возможно, даже убить Корира — человека, которого она считает своим другом! Боги, и она ещё когда-то посчитала Балгруфа благородным и мудрым человеком!

— Но вы же сами сказали: он упрям, и не захочет оставить власть.

— Неужели тебе будет сложно найти выход? Сделай это ради Винтерхолда — ты же ведь любишь этот город. Я пришлю мудрого и сговорчивого человека, с которым ты сможешь продолжить, что начала.