— Я не понимаю вас.
— Сильный Винтерхолд нужен всему Скайриму. Нужнен Империи. Только Винтерхолд сможет помочь Империи противостоять в открытой войне с Талмором, и под твоей властью это может стать действительно возможным. Корир мешает тебе развернуться, он плохо влияет на тебя. Порви с ним — ради нас всех. Ты ведь правда можешь пострадать из-за дружбы с ним, а я этого очень не хочу.
— Я посмотрю, что можно сделать, — Блёнвенн ненароком высвободилась. — Простите, мне нехорошо.
Девушка предпочла покинуть Драконий Предел и вернуться в Дом Тёплых Ветров. Лидия так же ушла с пира и уже ждала подругу дома.
— Чего он хотел? — поинтересовалась Предвестница.
— Чтобы я свергла Корира и усадила на трон вайтранскую марионетку.
— И что делать будешь?
Драконорождённая устало плюхнулась в кресло возле разожженного очага.
— Буду перетаскивать Корира на сторону Империи, — ответила бретонка. — Думаю, после того, как Ульфрик ответит нам за Вайтран, это будет несложно.
На лице архимага показалась нехорошая ухмылка, говорившая Лидии лишь об одном: Блёнвенн задумывает что-то сумасшедшее.
— Может, я просто вызову его на поединок? — предложила Предвестница. — Устроим людям Виндхельма знатное представление: ты посадишь Дюрневира или Одавинга на крышу дворца Исграмора, я при скоплении народа произнесу красивую речь о том, какой Ульфрик нехороший человек, нанесу ему пару расплывчатых оскорблений, из-за которых ему придётся принять мой вызов. А дальше — понятно.
Вызывать на поединок физически крепкого ярла, владеющего мастерством ту’ума, опасно: Буревестник может потребовать проводить бой до первой крови, будет использовать в бою Крики, это даст ему возможность нанести Предвестнице (какой бы сильной и умелой она не была) легкие ранения, либо просто измотает Лидию, вынудит её сдаться. После чего в лучшем случае с позором прогонит девушек из своего владения. Если же Лидия победит, то гибель от рук Предвестницы (которую Ульфрик сам может для себя устроить, если почувствует поражение) будет для него слишком большой честью.
— Нет, это слишком рискованно, ты можешь проиграть, — возразила Блёнвенн. — А что, если заколдовать Ульфрика с Галмаром?
На что намекала подруга, нордка уже поняла.
— Брелина? — с хитрой ухмылкой уточнила Предвестница.
— И Ваббаджек. А ещё Дюрневир. И много-много нежити из Каирна Душ.
— Не слишком ли жестоко?
Архимаг понимала опасения подруги: пострадает не только Ульфрик, но и обычные горожане. Но такие же обычные горожане и фермеры пострадали, когда Братья Бури пришли в Вайтран! Горожане и фермеры, которые не считают всех не-нордов второсортным отребьем, которые приветливо и дружелюбно относятся к чужеземцам, требуя взамен лишь приличного поведения! А что жители Виндхельма? Через одного расисты и грубияны, порой не менее заносчивые, чем талморцы! Таких не жалко будет — да и при штурме города имперскими военными всё равно жертвы будут.
— Ульфрик приказал своим людям напасть на Вайтран — но при этом даже не изволил объявиться здесь, — миловидное личико Блёнвенн перекосила злобная гримаса, а в её глазах полыхал огонь, но не тот живой и тёплый, как обычно, а жуткий, сжигающий всё дотла. — Его отморозки грабили и сжигали фермы, насиловали женщин и убивали детей — это, по-твоему, не жестоко? Ты же видела всё сама! Око за око, Лидия. Разве не так велят нордские традиции, которые Ульфрик столь обожает?
========== Любовь к собакам не обязательна ==========
С самого утра в Виндхельме начало твориться нечто странное. Сначала над городом сгустились тучи. Затем в небе стал кружить зелёный дракон. Однако потом началось настоящее безумие. С неба начали разить молнии, стражники превращались в кур, кроликов и сладкие рулеты. Дракон же приземлился на крышу дворца Исграмора, и в ту же минуту на улицах появились толпы драугров, скелетов и призраков — только каких-то темных. Да, их кожа и кости не были белесыми, как у обычных, а отличались лиловым цветом. А для Ульфрика Буревестника это было лишь продолжение очень неудачной недели. Что это? Новый Кризис Обливиона? Или просто конец света?
— Вунферта — ко мне! — приказал ярл. — Срочно!
Йорлейф подорвался со своего места и бросился на верхние этажи дворца, и вскоре пожилой волшебник уже стоял перед своим покровителем.
— Можешь объяснить, что происходит?
— Врат Обливиона я не видел, — ответил Вунферт. — А о драконах, способных призывать нежить, я никогда не слышал. Так что я не знаю, с чем это всё связано.
— Ты хоть чем-то помочь можешь? — вспылил Галмар.
— Только если сам на баррикады встану.
— Тогда не медли. Помоги моим людям хоть чем-то, — приказал Буревестник.
Старик своего ярла ослушаться не смел. Да и если это действительно начало… какого-то конца, то уж лучше погибнуть, как подобает норду, сражаясь. Маг поднялся в свои покои, а вышел оттуда уже с посохом, несколькими склянками с зельями и камнями душ: не выходить же в бой совсем без ничего. Маркартский Медведь погладил закрепленный на поясе топор: отсиживаться во дворце он так же не собирался.
— Тебе лучше остаться здесь, — посоветовал хускарл.
— Пока мои люди свою кровь проливают? — недовольно парировал ярл.
— Хочешь стать кроликом или сладким рулетом?
— Боюсь, что ни тем, ни другим, — позвал ледяной голос, раздавшийся со стороны входа в жилую часть дворца.
Его обладательницей оказалась невысокая изящная женская фигура, облачённая в доспехи из необычного серебристого материала.
— Довакин, — вздохнул ярл Виндхельма. — Твои выходки становятся всё менее занятными.
Его верный хускарл приготовился к бою — в ответ архимаг так же приняла боевую стойку.
— Галмар, пока не надо, — негромко посоветовал Ульфрик.
— Твоя недавняя выходка ещё менее занятна, TahRODiiS KRiiD, — проскрежетала Драконорожденная. Её личико перекосила неестественная гримаса, словно бретонка играла чужую для себя роль.
В другой момент оба норда могли бы рассмеяться — девчонка пытается подражать своим чешуйчатым родичам! Но сейчас лишний раз злить эту сумасшедшую означало подписывать себе смертный приговор. Вдвоем с победительницей Алдуина они могли бы не управиться, а вот стражников, которые рано или поздно вернутся во дворец, не одолеть уже ей. А потому правитель Истмарка решил тянуть время, отвлекать её разговорами.
— Убийца, говоришь? Не думаю, что на твоей совести мало смертей.
— По крайней мере, я не нападаю на мирные города, не убиваю их мирных жителей и не нарушаю своих клятв.
Пришла за Вайтран, значит, отчитывать — решил Буревестник. Может, и Маркарт припомнит. А ведь утверждала не раз девчонка, что нордов хорошо изучила, и как же она не могла понять, что действовал он по обычаям — которые, понятно, её любимую гнилую Империю не устраивают.
— Империя может гордится, что получила такую верную собачку, — усмехнулся Галмар.
— Империя тут не причем. Nii FEN NahKRIN.
— И за что же ты будешь мне воздавать возмездие? — поинтересовался ярл.
— За то, что ты предал свой народ. Сколько эльфы платят тебе, чтобы ты травил людей своими речами?
Девчонка, кажется, совсем заигралась, — вздохнул Ульфрик. Эльфов, вон, приплела. Да, Талмор хочет новой войны, и придумает хоть какой-нибудь повод её начать. Да, во время Великой Войны он сам попал в плен к эльфам, да и за Маркартский Инциндент в тюрьму угодил — но слова Драконорожденной о том, что ему что-то платят, выглядели совсем уж сумасшествием! Мозги себе, что ли, в своём Винтерхолде пропила? Или просто разозлить пытается?
— Хватит! Прикончим её! — советовал хускарл, всё же кинувшись в бой.
Буревестник недовольно выдохнул — теперь придется вступить в бой, хотя бы раз Крикнуть на неё — чтобы не могла своей магией (или же ту’умом)
воспользоваться.
— FUS…
Неожиданно Крик оборвался, лишь чуть-чуть всколыхнув воздух, тронный зал осветил приятный синеватый свет, и в тот же миг оба норда исчезли, а на их месте оказалась пара собак; в животных прилетело два светло-зелёных шара, по шерсти расходилось зеленоватое свечение, и оба пса спокойно расселись недалеко от трона. Драконорожденная облегченно выдохнула.
