— Да.

Завтрак из жареного мяса и чая из лилового горноцвета начал приводить бретонку в более или менее сносное состояние. Архимаг хотела поинтересоваться у Онмунда, что он знает насчет хаджитки, о которой говорила Нирия — но задумалась. Не скажет ли парень, что она опять увлеклась поиском везде врагов и шпионов? Возможно. Но если замаскировать всё под обычное любопытство — возможно, чего и удастся разузнать. Драконорожденная подняла на молодого норда глаза, поймав в его взгляде странную жалость. Так смотрят на убогих, изувеченных или больных. Так смотрят матери на непутёвых детей.

— Зай, давай хоть на охоту, что ли, сходим, — предложил юноша.

— Ты же не любишь охоту, — заметила бретонка.

— Ну, да, охотником я не стал… — Онмунд будто бы искал, как выкрутиться. — Но я не говорил, что совсем не люблю охотиться! А ещё курица и хоркеры мне надоели! Хочу оленины!

— Сходи к Дагуру, — лениво посоветовала девушка.

Онмунд недовольно закатил глаза. Неужели девушка, которая не любила постоянно на одном месте сидеть — чем она даже ярла Винтерхолда подкупила — превращается в… квашню? Куда делся этот живой огонь в её глазах?

— Да не бывает у него оленины! — парировал юноша. — По крайней мере, давно уже не было. К тому же, Сергий велел наполнить мне камни душ, а у меня с колдовством сама знаешь как!

Парень без разрешения полез в вещевой шкаф, вытащил оттуда меховую одежду и швырнул в сторону Драконорожденной. Следом полетел колчан со стрелами и разряженный двемерский лук.

— Не швыряй оружие! — возмутилась бретонка.

— Ну вот, ты уже оживилась, — ехидно заметил Онмунд. — Давай, переодевайся — за полдня ничего страшного не случится.

Переодеваться и куда-то идти архимагу не хотелось. Сил словно не было, самочувствие оставляло желать лучшего, а в голове царило странное спокойствие, граничащее с равнодушием. Эффект успокоительного зелья, усиленный медовухой?

Молодой норд снова позвал свою девушку; Довакин лениво замычала. Что-то сильно толкнуло спинку кресла, бретонка едва не рухнула на пол, ухитрившись найти равновесие в самый последний момент.

— Дурак что ли? — недовольно пробурчала она.

— Переодевайся! На воздухе лучше станет!

— Выйди хоть тогда, — потребовала девушка. — Или отвернись.

— Выйду. Начну считать два раза до ста. Как закончу — вернусь!

Архимаг опустила взгляд на разбросанные по полу вещи. Может, на воздухе правда полегчает? К тому же, Онмунду школа Колдовства и впрямь давалась отвратительно, даже с простеньким заклинанием захвата душ напутать может — и с поручением мастера-зачарователя парню следовало помочь.

Едва волшебник скрылся из виду, бретонка всё же принялась переодеваться — и уложилась она быстрее, чем парень успел два раза досчитать до сотни. Драконорожденная спустилась в Зал Стихий. Немного хрипловатый женский голос разрушил тишину древних каменных сводов, за криком последовал треск молнии, смешанный с отборными ругательствами на та’агра. Дж’Зарго разозлил свою соплеменницу, и хаджиты с громкими мяукающими криками и руганью выясняли отношения.

— Онмунд, иди пока переодевайся, — приказала бретонка.

Довакин кинулась к дерущимся котам, велела им успокоиться — но они так увлеклись дракой, что пришлось разнимать их ту’умом, а затем сдерживать зачинщицу от новой атаки.

— Успокоились оба! — рявкнула Драконорожденная.

Беловолосая ом-рат немного остепенилась, но продолжала прожигать соплеменника злобным взглядом; Дж’Зарго издавал злобное урчание, весь напрягся, сгорбился, прижимал к голове уши, как бы это делал любой обычный кот.

— А теперь объяснили мне, из-за чего подрались!

— Её брат — идиот! — прошипел сутай-рат. — Она сама это прекрасно знает, но как следует присматривать за ним так и не научилась! Трудно ему объяснить, что под ноги смотреть надо, особенно если несешь что-нибудь чужое и хрупкое?

С братом и сестрой ом-рат Драконорожденная познакомилась незадолго до переезда в Скайрим, а после нескольких разделенных приключений сама пригласила их в Коллегию, чему оба были несказанно рады: прозябать в Сиродиле, перебиваясь случайными заработками, им очень не хотелось. Парочка эта оказалась абсолютными противоположностями друг друга, только очень пристальным взглядом можно было найти между ними хоть какое-то сходство. Эльфоподобную хаджитку природа одарила роскошной белоснежной шевелюрой, мягкой золотистой шерсткой, привлекательными, хоть и немного грубоватыми чертами лица, изяществом и грацией — в полутьме, если не замечать хвоста, её можно и с альтмеркой спутать; её брат же был низкорослым, нескладным, склонным к полноте и очень неуклюжим недотёпой, но круглым идиотом он никогда не был. Зато нрав у него был куда мягче, чем у сестры — чем та бессовестно пользовалась, порой даже унижая брата (и считая это исключительно своей привилегией; всем остальным, решившим обидеть увальня, порой приходилось очень несладко).

— Дж’Зарго, ты можешь нормально объяснить, что произошло?

— Ей понадобился перегонный куб Дж’Зарго, а вместо того, чтобы самой прийти и попросить, она послала своего брата! И этот недоумок на лестнице с ним поскользнулся! Знаешь, сколько Дж’Зарго за него Энтиру отвалил?

— Мог бы ко мне спокойно сам прийти, мы бы всё обсудили! С братом бы я сама потом поговорила! На хрена ты полез к нему?

— С твоим братом талморцам поговорить надо было! Когда он слепым котёнком был!

Ом-рат снова дёрнулась, норовя исцарапать соплеменнику лицо — намёк она прекрасно поняла.

— Слышала, что этот ренридж* говорит? — хаджитка обращалась к архимагу; в её голосе зазвучала едва заметная дрожь, затем её внимание вновь переключилось на Дж’Зарго. — Может, это тебя надо было слепым котёнком удавить, умник ты сраный?

Бретонке эта бесполезная грызня надоела — в конце концов, оба кота были по-своему и правы, и виноваты. И наказание друг перед другом должны понести оба. Девушка выпустила ом-рат из своей хватки и встала точно между спорщиками.

— Значит так, — голос Драконорожденный звучал как можно более жестко. — Калшара, заплатишь ему за перегонный куб. Дж’Зарго, извинишься перед её братом, если надо — заплатишь за лечебные зелья.

— Дж’Зарго не будет извиняться перед этим идиотом, — фыркнул сутай-рат. — За лечебные зелья платить — тем более.

— Ты извинишься перед её братом и заплатишь за лечебные зелья. Иначе она не заплатит тебе за перегонный куб.

Хаджит снова презрительно фыркнул и недовольно сморщился.

— Хорошо, — пробурчал он.

Дж’Зарго, обиженно подняв хвост, направился в сторону выхода, бурча под нос что-то не слишком приличное на родном языке. Собравшиеся поглазеть на драку двух котов зеваки тоже начали расходиться.

— Я бы и так ему заплатила, — заверила Калшара.

Хаджитка собиралась уходить, архимаг хотела задержать её, расспросить про новенькую Тсраву — но передумала. Брат и сестра совсем недавно вернулись из очередной экспедиции, и толком что-либо узнать о соплеменнице ом-рат и не могли.

***

Удачной охоту назвать было нельзя. Оленя поймать так и не удалось, камни заполнили только три волчьих души, а тратить силы и стрелы на проворных лис и кроликов охотники и вовсе отказались. Зато Драконорожденная и впрямь стала чувствовать себя чуть лучше. Даже неудачные погони и короткая стычка с волками приятно разогнали кровь по телу, заставляя вспомнить былое чувство силы и удали. На обратном пути бретонка смеялась и улыбалась, её спутник заметил здоровый розовый румянец на её щеках, готов был залюбоваться вспыхнувшим в её глазах живым огнём.

— А ты идти не хотела! — подбодрил юноша.

Девушка лишь покорно качнула плечами. Настроение на остаток дня — а то даже и больше — было поднято. Казалось, что и не было всех этих неприятностей, случившихся за последние дни, а убийц и шпионов вокруг себя бретонка и впрямь выдумала. Может, и правда выдумала? В конце концов, как Братья Бури попадут в Коллегию? Ворвутся силой? Так их городская стража задержит. Сделают вид, что поступили на обучение? Это уже совсем смешно — эти самопровозглашенные «истинные норды» с магией вообще дел иметь не захотят! А Талмор? Зачем им убивать архимага, когда можно договориться — хоть запугиванием, хоть подкупом? Да, запугивать и гадить — это как раз в талморском стиле. Возможно, этого и нужно опасаться, а не кинжала в спину или яда в вине.