«Советское правительство пришло к выводу, что было бы неправильно продолжать ту линию в этом вопросе, которая проводилась до последнего времени, не внося в эту линию тех изменений, которые соответствуют настоящему политическому моменту и которые вытекают из глубочайших интересов наших народов, народов СССР, Китая и Кореи…» (АПРФ. Ф. 3. Оп. 65. Д. 830. Л. 60–71 и АПРФ. Ф. 059а. Оп. 5а. Д. 4. Л. 54–65).
Развязанная при попустительстве Сталина война в Корее завершилась подписанием (27 июля 1953 года в 10 часов по корейскому времени) в Паньмыньчжоне (Пханмуджоме) соглашения о перемирии. В 22 часа боевые действия по всему фронту были прекращены. Разрушив оборонительные сооружения, противоборствующие войска 31 июля отошли от них в глубь своей территории на 2 км, что создало 4-километровую демилитаризованную зону протяженностью в 249 километров.
Соглашение о перемирии не переросло в договор о мире между обоими корейскими государствами и по сей день. Тем не менее оно позволило сохранить десятки, а может быть, и сотни тысяч людей, вовлеченных в военный конфликт на Корейском полуострове.
Эта необъявленная война и тогда была у нас многим неизвестна, а сейчас почти совсем забыта.
В Корейской Народно-Демократической Республике и Республике Корея, где я не раз бывал, видел навечно стоящие памятники воинам, погибшим в этой войне. Есть там и музеи корейской войны. Корейцы, живущие по обе стороны от разделяющей их 38-й параллели, не забудут этого никогда. Даже тогда, когда Корея наконец станет единой.
Линия противостояния двух корейских государств по 38-й параллели стала туристическим объектом, хотя смотреть там, собственно, нечего. Это огороженная колючей проволокой узкая полоска земли, нашпигованная свинцом, сквозь который с трудом пробивается чахлая трава. Говорят, что самое интересное может находиться под землей. За 50 лет, прошедших со времени заключения перемирия, со стороны Северной Кореи на юг были прорыты тоннели, через которые перебрасывали диверсантов. Некоторые из этих тоннелей якобы были обнаружены.
Экскурсию в эту зону может совершить любой желающий. Поездка от расположенного в центре Сеула элитного отеля «Лоте» занимает 7 часов. В отличие от других туристских достопримечательностей, посещение Пханмуджома разрешается лишь в строгой одежде (никаких шорт и джинсов) и обставлено рядом дополнительных условий. Необходимо иметь с собой удостоверяющий личность паспорт. На «объекте» запрещается задавать вопросы, развертывать лозунги и флаги коммунистической направленности.
Для Хрущева воспоминание о корейской войне всегда отзывалось головной болью.
В своих воспоминаниях Ким Ир Сен пишет: «Когда-то я в Пекине встретился с Хрущевым. Тогда я пригласил его в КНДР. А он говорит: “Не могу”. Я спрашиваю его: “Почему?” Отвечает: “Поеду в Корею – мне придется ругать США, а я этого сделать не могу; недавно я был в Америке, там мы с Эйзенхауэром целовались – и, значит, мне негоже в Корее бранить Соединенные Штаты”» (Ким Ир Сен. «Сочинения». Т. 42. Корея, Пхеньян: Издательство литературы на иностранных языках, 1997).
Приказ убить Тито
В конце февраля 1953 года генерал-лейтенант МГБ Павел Судоплатов был вызван на дачу к Сталину. «То, что я увидел, меня поразило. Я увидел уставшего старика. Сталин очень изменился, его волосы сильно поредели, и, хотя он всегда говорил медленно, теперь он явно произносил слова как бы через силу, а паузы между словами стали длиннее. Видимо, слухи о двух инсультах были верны: один он перенес после Ялтинской конференции, а другой – накануне семидесятилетия, в 1949 году» (Павел Судоплатов. «Спецоперации. Лубянка и Кремль в 1930–1950 годы». М.: ОЛМА-ПРЕСС, 1997).
Божьего суда Сталин не боялся, а земной вершил так, как хотел сам. До самой смерти он оставался закоренелым преступником. Физическое устранение противников стало для него привычным делом. Он был «государственным заказчиком» многих политических убийств внутри страны и за рубежом. Более резко по этому поводу высказался Никита Хрущев, назвав Сталина «государственным убийцей».
Сейчас он принял решение уничтожить маршала Тито.
Судоплатов посетил Сталина вместе с министром госбезопасности Игнатьевым.
Можно себе представить, как в большой столовой ближней дачи, где несколько лет назад Сталин принимал Тито и где ему самому вскоре придется умереть, в кресле сидит вождь и хищно вглядывается в глаза «гостей».
Его отношения с Тито всегда были непростыми. Одно время Сталин его оберегал. Именно он предупредил Вальтера (партийный псевдоним Тито в период его работы в Москве в Коминтерне) в отношении возможных намерений англичан: «Следует помнить об Интеллидженс сервис и двуличии англичан… Именно англичане, именно они убили Сикорского, ловко уничтожив самолет, – ни тебе доказательств, ни свидетелей! Что им стоит принести в жертву два-три человека ради того, чтобы убрать Тито? У них нет жалости к своим людям!»
Тито прислушался к предупреждению Сталина. В ходе спецоперации «Эндшпиль» Тито, его штаб и члены советской военной миссии при участии советских летчиков секретно перелетели на освобожденную Красной армией территорию Румынии. Вскоре после этого он прибыл в Москву. В Москве Тито был принят Сталиным, который вручил ему золотую саблю. Во время этой встречи Сталин сказал: «А не кажется ли вам, что после освобождения Югославии надо хотя бы временно вернуть на престол вашего короля? Это сплотит нацию». Такой оборот дела в планы Тито не входил.
«Тогда я первый раз в своей жизни встретился со Сталиным (вспоминал Тито) и беседовал с ним. До этого я видел его издали, как, например, на VII конгрессе Коминтерна. На этот раз у меня было несколько встреч с ним, две-три в его кабинете в Кремле, дважды он приглашал меня к себе на ужин. Одним из первых вопросов, которые мы обсудили, был вопрос совместных операций наших двух армий… Я попросил у него одну танковую дивизию, которая помогла бы нашим частям при освобождении Белграда…Сталин, согласившись с моей просьбой, сказал: “Вальтер, я дам вам не танковую дивизию, а танковый корпус!”»
Сталин посмотрел на противоположную сторону стола, где когда-то сидел Тито, и у него снова появилось неприятное чувство раздражения, которое он испытал во время того обеда и которое потом еще долго преследовало его при упоминании о Тито. Он успокоился лишь тогда, когда окончательно удостоверился в «предательстве» Тито. Он даже порадовался тому, что политическое чутье его не подвело: сразу распознал вероломного человека.
Тито тогда тоже заметил, что: «…в ходе первой встречи со Сталиным царила напряженная атмосфера. Почти по всем обсуждавшимся вопросам возникала в той или иной форме полемика…
Например, Сталин говорит мне:
– Вальтер, имейте в виду: буржуазия очень сильна в Сербии!
А я ему спокойно отвечаю:
– Товарищ Сталин, я не согласен с вашим мнением. Буржуазия в Сербии очень слаба.
Сталин замолкает и хмурится, а остальные за столом – Молотов, Жданов, Маленков, Берия – с ужасом наблюдают за этим. Сталин затем начал расспрашивать об отдельных буржуазных политических деятелях Югославии, интересуясь, где они, что делают, а я ему отвечаю:
– Этот подлец, предатель, сотрудничал с немцами.
Сталин спрашивает о ком-то еще. Я ему отвечаю то же самое. На это Сталин вспылил:
– Вальтер, да у вас все подлецы!
А я ему в ответ:
– Верно, товарищ Сталин, каждый, кто предает свою страну, является подлецом».
Называя Тито Вальтером, Сталин сознательно подчеркивал этим, что он продолжает рассматривать его не больше, чем в качестве агента Коминтерна.
На занятых советскими войсками зарубежных территориях обычно создавались временные военные комендатуры. Сталин был вынужден пойти на уступки Тито: «Советское командование (говорилось в сообщении ТАСС от 29 сентября 1944 года) при этом приняло выдвинутое югославской стороной условие, что на территории Югославии, в районах расположения частей Красной армии, будет действовать гражданская администрация Национального комитета освобождения Югославии».
