© Гольдман И.Л., 2017

© ООО «Издательство «Вече», 2017

При Сталине я родился. При Сталине окончил среднюю школу. При Сталине начал учиться в медицинском институте, который носил его имя. Как и всякий коренной москвич, я много раз видел Сталина издали, на трибуне Мавзолея, проходя в колонне демонстрантов по Красной площади во время государственных праздников. Я знал о нем только то, что мне полагалось знать.

После смерти Сталина о нем стали много писать. Воспоминания тех, кто знал его лично, во многом зависели от складывавшихся у них со Сталиным отношений. От времени их опубликования. От степени осведомленности в тех событиях, которые они комментировали. От политических пристрастий авторов. В жизнеописание Сталина внесли свой вклад профессиональные историки, изучавшие архивные документы и свидетельства. Сталин широко представлен в относящейся к разному времени отечественной и зарубежной художественной литературе.

Большинство из этих книг я прочел и был несказанно удивлен, как неоднозначно там оцениваются одни и те же события минувших дней. На многое я стал смотреть другими глазами.

Характеристика Сталина получилась неприглядной. Из всего этого выглядывает жестокий кровавый тиран, лишенный каких бы то ни было родственных или дружеских привязанностей. Его всепоглощающей страстью была власть. Он был полностью сосредоточен на своей собственной персоне. Он не был способен видеть других людей такими же реальными, как он сам. Он был убежден, что он гений, которому суждено сыграть уникальную роль в истории. Поэтому он считал себя непогрешимым.

Сталин создал бесправное, изолированное от остального мира государство, которое еще долгие десятилетия после него по инерции продолжало катиться под откос истории. За этот неудачный социальный эксперимент заплачено миллионами человеческих жизней.

Достижения в стране, несомненно, были. И немалые. Они создавались талантом народа. Необязательно приписывать их лично Сталину. В том числе отводить ему исключительную роль в нашей победе в Великой Отечественной войне. На самом деле человек с незаконченным церковным образованием, возомнивший себя Богом, как неразумный ребенок разрушал многое, к чему прикасался.

Сторонники иной оценки личности Сталина относятся к тем людям, которые были ослеплены огромной пропагандистской машиной. Они не могли видеть теневой стороны жизни, ибо оттуда редко кто возвращался.

Принятие или непринятие Сталина как человека не может решаться простым голосованием. Судить о нем можно только по его делам. Для этого их следует знать во всех подробностях. Тогда можно будет понять влияние Сталина на развитие нашей страны и мирового сообщества.

Некоторые пытаются объяснить мотивацию поступков Сталина в медицинских терминах. Однако среди тех, кто с ним близко общался, не нашлось ни одного, кто бы, в полном смысле этого слова, посчитал его душевнобольным. Он был в состоянии отвечать за свои поступки. Отмечают сильный природный практический ум Сталина с чрезвычайно цепкой и ёмкой памятью. Он обладал сильной волей. Был целеустремленным, решительным, твердым, смелым, настойчивым, дерзким, уверенным в себе. Он был хитрым, непримиримым соперником.

Акцентируют внимание на патологической подозрительности Сталина. На самом же деле она проистекала из его опасений за свою неправедную жизнь. Вот его мысли вслух: «Я конченый человек. Я никому не доверяю, даже самому себе».

Эту особенность вождя отмечали многие люди, с которыми Сталин в разное время общался и пускался в откровенные разговоры. Подобный случай приведен в книге Б.С. Илизарова «Тайная жизнь Сталина». «В 1934–1936 годах одним из постоянных лечащих врачей Сталина был терапевт М.Г. Шнейдерович. После 1953 года, отсидев в тюрьме, Шнейдерович вспоминал, как его пациент до войны любил иногда “пошутить” Сталин как-то спросил врача: “Доктор, скажите, только говорите правду, будьте откровенны: у вас временами появляется желание меня отравить?” Растерянный врач молчал. Тогда Сталин сокрушенно замечал: “Я знаю, вы доктор, человек робкий, слабый, никогда этого не сделаете, но у меня есть враги, которые способны это сделать…”»

Из позднего времени. Адмирал флота И. Исаков поведал Константину Симонову («Беседы с адмиралом флота И.С. Исаковым») такую характерную для поведения Сталина историю: «В тот раз, о котором я хочу рассказать, ужин происходил в одной из нижних комнат: довольно узкий зал, сравнительно небольшой, заставленный со всех сторон книжными шкафами, а к этому залу от кабинета, где мы заседали, вели довольно длинные переходы с несколькими поворотами. На всех этих переходах на каждом повороте стояли часовые – не часовые, а дежурные офицеры НКВД. Помню, после заседания пришли мы в этот зал, и, еще не садясь за стол, Сталин вдруг сказал: “Заметили, сколько их там стоит? Идешь каждый раз по коридору и думаешь: кто из них? Если этот, то будет стрелять в спину, а если завернешь за угол, то следующий будет стрелять в лицо. Вот так идешь мимо них по коридору и думаешь…”»

В публикации А. Орлова «Тайная история сталинских преступлений» есть такая запись: «Сталин создал для себя охрану, насчитывающую несколько тысяч секретных сотрудников, не считая специальных воинских подразделений, которые постоянно находились поблизости в состоянии полной боевой готовности. Только дорогу от Кремля до сталинской загородной резиденции, длиной тридцать пять километров, охраняли более трёх тысяч агентов и автомобильные патрули, к услугам которых была сложная система сигналов и полевых телефонов. Эта многочисленная агентура была рассредоточена вдоль всего сталинского маршрута, в подъездах домов, в кустарнике, за деревьями. Достаточно было постороннему автомобилю задержаться хоть на минуту – и его немедленно окружали агенты, проверявшие документы водителя, пассажиров и цель поездки. Когда же сталинская машина вылетала из кремлёвских ворот – тут уж и вовсе весь тридцатипятикилометровый маршрут объявлялся как бы на военном положении».

Для Сталина власть означала заговор, в котором он выступал сразу в двух лицах: был главным заговорщиком и тем, против кого заговор замышлялся. Он постоянно находился в состоянии борьбы с реальными и вымышленными противниками, для чего создал гигантский репрессивный аппарат, являвшийся гарантией его собственной безопасности. Он видел себя великим человеком перед лицом враждебного мира, населенного завистливыми и коварными врагами, плетущими нити тайного заговора, чтобы его сбросить, если он не нанесет удара первым и не уничтожит их.

Просчеты Сталина в международной и внутренней политике неизменно преподносились не иначе, как происки вражеских сил. Количество его врагов, будь то соратники по партии, управленцы, военачальники, священнослужители, специалисты различных отраслей народного хозяйства, ученые, работники искусства и даже простые рабочие, крестьяне и солдаты, сколько их ни уничтожали, не уменьшалось. Искусственно внедрялась порочная идея непрерывности и даже усиления классовой борьбы по мере строительства социализма.

«У нас есть внутренние враги. У нас есть внешние враги. Этого, товарищи, мы не должны забывать ни на одну минуту», – говорил Сталин.

В докладе на ХХ съезде КПСС Н.С. Хрущев сказал: «Сталин ввел понятие “враг народа”. Этот термин сразу освобождал от необходимости всяких доказательств идейной неправоты человека или людей, с которыми ты ведёшь политику: он давал возможность всякого, кто был только оклеветан, подвергнуть самым жестоким репрессиям с нарушением всяких норм революционной законности. Это понятие, “враг народа”, по существу, уже снимало, исключало возможность какой-либо идейной борьбы или выражения своего мнения по тем или иным вопросам даже практического значения».