Рядом находился запечатанный желтый конверт, на котором стоял гриф «Совершенно секретно», «Вскрыть лично». Сталин разорвал его сам. Из ГРУ сообщали, что «Объединенное командование» считает, «что противник весной 1953 г. может перейти в наступление и высадить крупные десанты с моря…». Ему стало понятным, почему американцы принялись заблаговременно разрушать транспортные коммуникации в тылу северокорейской территории. Сталин поставил стакан с чаем прямо на эти документы и надолго задумался. На документах отчетливо пропечатался круг, оставленный разогретым дном подстаканника.
Сталин решил, что надо незамедлительно усилить оборону западного и восточного побережья. А еще лучше самим провести упреждающие наступательные действия.
Генералиссимус всегда фатально ошибался с началом войн, которые он вел. Советско-финская кампания 1939–1940 годов планировалась как блицкриг, однако наступление Красной армии было остановлено на линии Маннергейма. Ее пришлось прорывать зимой, что стоило беспрецедентно больших потерь не только убитыми, но и просто замерзшими солдатами и офицерами. Сталин запоздал принять необходимые предупредительные меры в 1941 году, что привело к таким потерям живой силы и техники в начале войны, масштаб которых не укладывается в сознании. Победа в Великой Отечественной войне далась нам ценой многих жертв, которые, как утверждают многие видные военные специалисты, не диктовались объективной необходимостью. Теперь он поторопился в 1950 году. Благодаря его попустительству Советский Союз оказался втянутым в военное противостояние со своим недавним союзником– Соединенными Штатами Америки.
Неутешительные сводки с театра военных действий в Корее были для Сталина серьезным поводом для переживаний.
Сначала ничто не предвещало беды. На Корейском полуострове сосуществовали два государства, разделенные 38-й параллелью. Севернее этой параллели, в зоне, где капитуляцию оккупировавшей Корею Японии принимал СССР, образовалась Корейская Народно-Демократическая Республика, провозглашенная 9 сентября 1948 года со столицей в Пхеньяне, южнее, в зоне действий США, – Республика Корея, провозглашенная 15 августа 1948 года со столицей в Сеуле.
В одном из очередных писем из Пхеньяна лидер северокорейских коммунистов Ким Ир Сен попросил у Сталина аудиенции. Сталин такое согласие дал. Из записи в журнале посетителей кремлевского кабинета Сталина следует, что эта встреча состоялась 5 марта 1949 года. С нашей стороны на ней присутствовали министр иностранных дел А.Я. Вышинский и военачальник и дипломат Т.Ф. Штыков, который в 1946–1947 годах возглавлял советскую делегацию в советско-американской совместной комиссии по Корее. Ким Ир Сен приехал вместе с министром иностранных дел КНДР Пак Хен Еном. В ожидании приема у Сталина высоких гостей из Северной Кореи заставили помаяться в приемной вождя около получаса. Зато результат полуторачасовой встречи со Сталиным их полностью удовлетворил. КНДР получила советский кредит в размере 40 миллионов долларов США, обещания поставки машин, оборудования и запасных частей для промышленности, связи и транспорта, для восстановления и развития народного хозяйства.
Не обошлось без обсуждения военных вопросов. Сталин поинтересовался численностью американских войск в Южной Корее. Ким Ир Сен в один голос со Штыковым (впоследствии он стал послом в КНДР и фактически первым советником Ким Ир Сена) оценили ее в 15–20 тысяч человек. Численность южнокорейской армии тогда составляла около 60 тысяч человек.
Сталин тут же посоветовал Ким Ир Сену усилить тайное проникновение северокорейцев в южнокорейскую армию.
Тогда же был решен вопрос о поставках в КНДР из СССР военной техники.
«Помню, как за обедом на сталинской даче, – вспоминал Хрущев, – много шутили. Ким Ир Сен рассказывал нам о быте корейцев, о климате Кореи, об условиях выращивания риса и о рыбной ловле. Много говорил он хорошего о Южной Корее и доказывал, что после воссоединения своих половин Корея станет более полноценной, будет иметь возможность обеспечить сырьем всю свою промышленность, а также потребности народа в пище за счет рыбной ловли, выращивания риса и других сельскохозяйственных культур».
Разговоры о военном объединении Кореи тогда еще не велись. Сталин выжидал. Он присматривался к Ким Ир Сену.
Однако уже тогда было ясно, что объединение Кореи переговорным путем реальных перспектив не имело. КНДР скопировала советскую политическую систему, Республика Корея – западную.
В чьих-то горячих головах возникла идея объединить Корею посредством гражданской войны. Примером был Китай, где в результате народной революции 1 октября 1949 года была образована Китайская Народная Республика, с которой 5 месяцев спустя Советский Союз заключил Договор о дружбе, союзе и взаимной помощи.
Имея за спиной две великие державы, северокорейцы постоянно ввязывались в приграничные стычки с южнокорейцами.
Самоуправства северокорейцев Сталин не одобрял. В шифровке из Москвы от 27 октября 1949 года он строго указал Штыкову:
«Вам было запрещено без разрешения центра рекомендовать правительству Северной Кореи проводить активные действия против южных корейцев… Вы не донесли о подготовке крупных наступательных действий 2-й полицейской бригады и фактически допустили участие в этих действиях наших военных советников… Обязываем дать объяснение…» (ГАРФ. Ф. 45. Оп. 1. Д. 24. Л. 1).
Заглаживая свой промах, напуганный Штыков стал подробно информировать Сталина о настроениях в северокорейском руководстве. 19 января 1950 года он отправил в Москву такую срочную телеграмму:
«Вечером 17 января министр иностранных дел Пак Хен Ен устроил прием в честь отъезда корейского посла в Пекин. Во время него Ким Ир Сен сказал мне следующее: “Теперь, когда освобождение Китая завершается, на очереди стоит вопрос освобождения Кореи на юге страны… Партизаны не решат дела… Я не сплю ночами, думая, как решить вопрос объединения всей страны”.
Ким Ир Сен заявил, что, когда он был в Москве, товарищ Сталин ему сказал о том, что наступать на юг не надо; в случае же наступления армии Ли Сын Мана на север страны можно переходить в контрнаступление на юг Кореи. Но, так как Ли Сын Ман до сих пор не начинает наступления, освобождение южной части страны и ее объединение затягиваются. …Ему, Ким Ир Сену, нужно побывать у Сталина и спросить разрешения на наступление для освобождения Южной Кореи. Ким Ир Сен говорил о том, что сам он начать наступление не может, потому что он коммунист, человек дисциплинированный и указания товарища Сталина для него являются законом. Мао обещал помочь, и он, Ким Ир Сен, с ним тоже встретится.
Ким Ир Сен настаивал на личном докладе Сталину о разрешении наступать на Юг с Севера.
Ким Ир Сен был в состоянии некоторого опьянения и разговор вел в возбужденном состоянии» (там же. Л. 7).
Действительно, в записи беседы советского руководства с правительственной делегацией КНДР, состоявшейся в марте 1949 года в Москве, есть такое высказывание Сталина: «Если у противника существуют агрессивные намерения, то рано или поздно он начнет агрессию. В ответ на нападение у вас будет хорошая возможность перейти в контрнаступление. Тогда ваш шаг будет понят и поддержан всеми».
Ким Ир Сен торопился. Сталину тоже хотелось иметь на нашей восточной границе дружественное единое корейское государство, сродни европейским странам народной демократии. Он смотрел далеко вперед, полагая, что рано или поздно Япония начнет вооружаться и опять станет угрожать советскому Дальнему Востоку.
Китайский лидер в это время находился в СССР на лечении и отдыхе. Сталин решил с ним посоветоваться. Но он хотел переговорить с Мао Цзэдуном с глазу на глаз, без присутствия Лю Шаоци, который его постоянно опекал. Для этого организовали столкновение принадлежащей охранной службе мусоровоза с лимузином, в котором ехал Лю Шаоци, пожелавший присутствовать при встрече Мао со Сталиным. Это «деликатное» задание было выполнено так ловко, что дремавший на заднем сиденье Лю Шаоци даже не проснулся. Пока составляли милицейский протокол происшествия и расчищали дорогу, прошло два часа. Сталину удалось поговорить с Мао Цзэдуном наедине.
