Райли хлопает линейкой по затылку Дилана. Сидят за столом в его комнате. Горит лампа, дающая возможность четко изучать тексты учебников и разбирать почерк девушки, тетради которой лежат рядом в качестве помощи с разбором темы. Конечно, лекции у парня отсутствуют, этого стоило ожидать.

— Так, это просто, — Янг-Финчер, до сих пор не причесанная, пытается убрать локоны волос за уши и поднимает ладони, сжав между пальцами одной ручку. — Всего лишь уравнение с двумя переменными, ясно? Эта тема не сложнее, — иногда поглядывает на лицо обучаемого, чтобы убедиться, что тот не спит, а слушает её, что дается Дилану с трудом. Он хочет спать. Еле переваривает информацию. Трет и трет веки, опираясь щекой на сжатый кулак. И делает серьезный вид, хмурясь, чтобы у Райли не оставалось сомнений. Он правда старается слушать, но вот осваивать… Не может.

—… Вот я подставляю переменную… — стоп, что? Уже? Дилан моргает, шире распахивая опухшие веки. Уставился на тетрадь с таким видом, словно девушка пишет на китайском. Райли объясняет, увлекаясь, и даже не замечает, как парень прикрывает глаза, громко втянув воздух в легкие. Тяжело…

О’Брайен с трудом принуждает себя опять уставиться на тетрадь, но задерживает внимание на записях девушки недолго. Краем глаз улавливает движение её свободной руки, которая скользит по напряженному плечу, начав мять кожу шеи. Устает сидеть в таком положении. Дилан следит за её пальцами внимательнее, чем за всем, что куда важнее данного действия. Райли не прекращает говорить, наклоняя голову в разные стороны, чтобы размять. Парень пальцами прикрывает губы.

Слушай её. Иначе опять треснет по голове.

Попытка сосредоточиться на уравнении, решение которого подходит к концу. Всё пропустил. Черт.

Янг-Финчер сжимает ладонью шею.

А к херам. Кого это может сейчас волновать?

О’Брайен открыто отдает всё внимание не на важное.

— Ты понимаешь? — Райли поворачивает голову, взглянув на Дилана, и тот активно моргает, не показывая внешне свою несобранность:

— Да-а, — тянет, якобы уверенно, и девушка протягивает ему карандаш:

— Окей, тогда реши это, — указывает пальцем на следующее уравнение, и О’Брайен тихо проглатывает комок в глотке, откашлявшись:

— Окей, — повторяет за ней, дернув бровями. Смотрит на уравнение, проклиная себя за такое отношение к делу.

Янг-Финчер подпирает щеку ладонью, не теряя бдительности скачет с тетради на лицо парня, понимая без затруднений. Он не разобрался. И выдыхает. Как же тяжело у него всё это идет. Что его так отвлекает? Что сложного в данном материале?

Мнет пальцами шею. Затекла. Дилан чешет карандашом за ухом, кривя губы. Да уж…

— Ты опять не понял? — без сомнений. — Я плохо объясняю? — такое впечатление, он нарочно не отдается занятию. Без его желания ничего не выйдет. О’Брайен обязан понять — это требуется в первую очередь ему самому. Никому другому.

Девушке охота прикрыть веки, немного расслабиться, но не позволяет себе, концентрируясь на профиле Дилана, даже не замечая, как начинает пересчитывать родинки на его коже.

Звёзды.

Нет, не пропускай воспоминания.

Опускает взгляд на пустой лист. Выдыхает.

— Ладно, начнем заново, — отбирает карандаш, приказывая со всей строгостью. — Следи за каждым моим движением и словом, понял?

Понял ли? Он так и поступает, Райли. Он следит за тобой, и в этом его главная ошибка. Ты отвлекаешь.

С самого начала. Повторяет всё и дает попробовать Дилану. Тот фальшиво убеждает, что понимает, но в который раз зависает над тетрадью, скача взглядом с одного уравнения на другое.

Янг-Финчер качает головой, прикусывая губы, и касается их пальцами, серьезно размышляя над тем, как помочь парню. Они так совсем не продвинутся, нужна другая тактика обучения. Что-то, что будет подогревать его интерес к процессу, приводя к запоминанию материала.

А пока в голове начинается поиск решений проблемы, взгляд Райли блуждает по комнате. Это помещение нуждается в уборке. Обязательно займется этим сегодня, хотя понятия не имеет, когда они с Диланом закончат с уроками. И закончат ли? Аж дурно.

Еще одна проблема — настроение. Девушка хорошо ощущает, как оно понижается, как тяжесть возвращается в тело, приводя за собой пустоту, от которой тянет свалиться на пол и превратиться в овощ. Но необходимо двигаться. Еще немного потратить сил из запаса. Потом жить в ожидании отца и витаминов.

Постепенная потеря интереса к происходящему вокруг. Серость накатывает на глаза, и Янг давит на них пальцами:

— Ну и? — интересуется, что опять вызывает у ученика такое затруднение. Дилан молчит, лишь вздыхая. Впервые ощущает неприятный укол от осознания, насколько его познания скудны. Отсталость. Хочется соответствовать человеку, к которому имеешь интерес, а вместо этого выглядишь позорно на фоне того же придурка Остина.

Сам растирает виски, как и Райли, которая крутится на кресле, вызывая легкое головокружение. Тормозит, упираясь ногой в паркет, и опускает качающийся из стороны в сторону взгляд на кровать, вдруг припоминая о гитаре, и, зная, что не самый подходящий момент, спрашивает:

— Так, чья гитара? — сгибает ногу в колене, руками обхватив и прижав к груди. Переводит внимание на парня, который сначала смотрит на неё, потом так же разворачивается, устремив внимание на кровать, и якобы без интереса выдавливает:

— Отца, — и быстро возвращается к уравнению, постукивая кончиком карандаша по губам. Янг-Финчер недолго размышляет над пыльным музыкальным инструментом. Она возвращается к обучению парня, без труда понимая, что не стоит расспрашивать его об отце. Райли ничего о нем не знает, поэтому осторожна в своих словах.

Лучше заняться делом.

И вновь бьет парня линейкой по затылку. Вновь принимается разжевывать тему. Вновь увлекается до такой степени, что не замечает, как находится под пристальным наблюдением О’Брайена, взгляд которого уже не кажется довольным. Скорее, удрученным от внезапно нахлынувших на него воспоминаний.

Каждый тащит на себе груз. То, о чем не хочется вспоминать и говорить.

И Дилан не исключение.

***

Надеюсь, моя жизнь не прекратится в череду темных суток?

К семи вечера я чувствую, что больше не способна держать себя в руках. Мне становится всё равно, равнодушие охватывает разум, а с таким отношением помогать другому человеку трудно, поэтому прошу закончить занятие на данном этапе. Главное, что парень всё-таки освоил решение уравнений, хоть на это и ушел весь день.

На улице темнеет. Ночь подкрадывается быстро из-за глубокой серости на протяжении всего дня, что проносится мимо меня. Готовить неохота. Как и кушать. От ощущения пустоты и бессилия наливаю только чай, чтобы немного согреться перед сном. Да, собираюсь лечь раньше. Сажусь за стол на кухне, ощущая тяжесть в концах губ. Даже их более не могу растянуть. Внешний вид отвечает внутреннему состоянию, поэтому не пытаюсь принять менее мрачный вид, когда в помещение входит Дилан, который до этого торчал в душе. Он не бросает на меня взгляд, сначала разбираясь с приготовлением горячего напитка. Дома слишком холодно.

Прижимаю одно колено к груди, пока носком второй качаю под столом. Ладони грею о кружку, подношу её к лицу, позволяя пару касаться замерзшего носа. Взгляд опущен. В голове минимум мыслей, чтобы не нагружать сознание, что и без того полно прочего мусора. Надо написать отцу. Может, мне самой забрать витамины по рецепту? Обычно этим занимается он, но я уже достаточно взрослая.

Думаю, весь мой вид выдает (нет сомнений) внутренние перемены, которые не остаются незамеченным. Только настоящий слепец не обратил бы внимания, и у меня нет желания обсуждать проблему настроения. Говорить не хочется, поднять глаза не способна. Вся надежда на быструю возможность уснуть. Знаю, завтра может быть только хуже, но моральный отдых прибавит какие-то незначительные силы.

Не реагирую на О’Брайена, садящегося напротив. Ощущаю его блуждающий по моему лицу взгляд, отчего хмурю брови, не испытывая жажды в чужом надсмотре. Раздражение разгорается от любой мелочи. Так, это уже тревожный звоночек, надо скорее принять душ и уйти спать. Не в своей тарелке. Между ребрами, где-то в груди жжется.