— У тебя практически пустая бутылка вина в руках, — Райли не отстает в проявлении резкости. Не шевелится, пока Дилан подходит ближе, оставаясь на шаг в стороне, ведь желает сразу направиться в свою комнату. Он поднимает бутылку, изучив содержимое, и вздыхает, раздраженно подметив:

— Это халявное вино, — словно это может что-то значить. Девушка только ворчит под нос, закатив глаза, и переминается с ноги на ногу, собираясь вернуться на кухню за телефоном:

— Ясно.

— Какого черта ты так смотришь на меня? — Дилан останавливается, искоса уставившись на неё. Чувствует, как гребаная злость возвращается с новой силой, ведь ему не нравится, как эта крольчиха пялится на него.

— Как? — Райли с безысходностью в теле оборачивается обратно, устало потерев пальцами веки, второй ладонью опирается на дверную раму. Пожалуйста, только не начинай. Не сейчас.

Дилан недолго думает, он точно знает, что видит на её лице:

— Будто я какой-то оборванец с улицы, мусор, не имеющий права дышать рядом с такой, как ты, — чем больше говорит, тем сильнее сжимает горлышко бутылки. Не надо. Сдерживай.

Райли пускает смешок, качнув головой:

— Господи, думаю, это твои личные комплексы, — отворачивается, проходя обратно на кухню, — потому что мне в принципе плевать на тебя.

Янг-Финчер помнит правило, писанное для самой себя. С ним лучше не находиться рядом. Тем более, одной. Одной дома. С ним. Не стоит. Кто знает…

— Ты не лучше меня, — Дилан не думает отставать. Он следует за ней, хотя понимает, что лучше просто принять душ и лечь спать, но неприятное жжение в глотке лишает его возможности спокойно уйти.

— Хватит, — девушка берет телефон со стола, поворачиваясь к парню всем телом. — Если ты хочешь не кушать, а поболтать, то найди собеседника, которому будет интересно, — не отважится пройти мимо него, поэтому продолжает стоять на месте, смотря ему в глаза. Дилан щурится, не сдерживая неприятную усмешку:

— А тебе не интересно? Ты ведь всегда слушаешь других, даже если те несут какой-то херов бред.

— Чего? — еще немного — и у Райли вновь заболит голова, она даже не в состоянии спорить с ним, просто пялится, как на идиота, не понимая, что он имеет в виду.

— О, моя мать сделала завивку, да ты что? Тот парень говорит, его штрафанули на дороге, ничего себе, — О’Брайен даже не кривляется. Он просто смотрит в ответ, спокойно перебирая то, что как-то видел, точнее, слышал. — Библиотекарша как-то вещала тебе про то, как стоит расставлять правильно книги, хотя ты хотела уточнить, где искать Джека Лондона, — то, что он вообще это знает, — уже повод напрячься. Дилан пускает смешок. — Делаешь вид, что тебе интересна вся эта муть, а я твоего внимания не достоин? — Райли хмурит брови, молчит. — Может, снизойдешь до такого, как я?

— Что ты вообще несешь? — девушка полагает, что проблема в выпитом алкоголе, так как парень правда начинает ссориться на пустом месте. Или это еще одна черта, свойственная ему? Дилан не отводит взгляда от неё, кивая головой, и закатывает глаза, сделав глоток вина:

— Хочешь знать, что я думаю? — опускает бутылку, морщась от вкуса. Райли внимательно на него смотрит, сложив руки на груди.

— Когда-то ты заставила меня слушать тебя, а теперь твоя очередь, — он сжимает веки, рукой опираясь на край стола, чтобы удержаться на ногах от легкого головокружения.

Райли помнит. И она выслушает. Ей несложно и есть, что ответить на всё, чтобы он ни сказал в её адрес. О’Брайен выпрямляется, опять находя взглядом её лицо, полное намерений словесно противостоять.

— Скажи-ка, — усмехается. — Что хорошего в том, что тебя используют? — девушка молчит, только сильнее щурит веки. — Я вот смотрю, все вокруг относятся к тому, что ты делаешь, даже к работе по дому, мол, это твоя обязанность, за которую не нужно говорить «спасибо», — всё равно покачивается на ногах, хоть и имеет опору в виде спинки стула. — Ты податлива, и люди вокруг пользуются этим, а ты на их манипуляции лыбишься, как дура. Твой отец. Твои друзья. Все, кусок, все, — разводит руки в стороны, улыбаясь довольно нервно. — Попробуй хоть раз отказать, так все начнут возмущаться и отвернутся от тебя, — еще попытка глотнуть. Райли хмуро наблюдает за тем, как парень допивает вино, опустив на неё взгляд. Ждет. Нет реакции. Никакой.

— Я думаю, на самом деле, ты… — глаза Райли вдруг становятся больше, и это изменение вынуждает парня замолчать. Девушка моргает, приоткрывая рот, и сильнее сводит брови, немного дернув головой, будто только что открывает одну важную истину:

— Ты всё слышишь, — короткая фраза, звучащая настолько уверенно, что даже задевает Дилана, который пока не совсем понимает её значение, поэтому начинает метаться взглядом по помещению:

— Чё? — останавливает зрачки на ней.

— То, что говорят люди, — голос жестче. Девушка не сомневается в своих предположениях:

— В классе. Ты ведь слышишь всё, — догадывается. — И тебе не всё равно, — О’Брайен наклоняет голову, готовясь пустить смешок на её предположения, и нервно тянет бутылку к губам, вот только вино закончилось. — Поэтому ты так бесишься, а потом выбрасываешь всё дерьмо на меня, — Райли повышает тон голоса, поскольку происходящее несправедливо по отношению к ней. Нет её вины в его проблемах.

— Вовсе нет, — он находит, что ответить, — просто хочу сказать, что ты лживая.

— Не настолько, как думаешь, — Райли сама усмехается, обороняясь.

— Ты лжешь постоянно, — Дилан указывает на неё пальцем.

— Нет, — она отрицает, невольно надавив пальцами на кожу плеч.

— Правда? — Райли напрягается, ведь опять. Опять эта улыбка. Он знает, что сказать, ему есть, что ответить, чем задеть и ударить, не применяя физическое насилие. И Дилан пользуется этим, довольно усмехаясь:

— Что думаешь о том случае на реке? — лицо Райли мрачнеет, взгляд ледяной, пронзает холодом, но это именно то, чего ждет от неё О’Брайен, поэтому он шире улыбается, радуясь полученной реакции:

— Ты… — быстро скользит кончиком языка по нижней губе. — Сказала ему, что на самом деле чувствовала? — стучит пальцами по стеклу темной бутылки, а девушка начинает тяжелее дышать, проглатывая возможный крик на парня, улыбка которого медленно сходит на «нет»:

— Ты сказала ему? Нет, — сам качает головой и хмурит брови. — Ты решила: «Ладно, мы ведь друзья, поэтому я буду продолжать улыбаться и общаться с ним, словно ничего не было», — Дилан переступает с ноги на ногу, покачиваясь, и как-то заметно выдыхает, щуря веки. — Он не твой друг, ты его боишься. Я думаю, твоя улыбка — это жалкое подобие защиты. Ты — жертва, крольчиха, — опять хочет сделать глоток, но, мать вашу, нет вина, и это злит.

Райли начинает глотать воду во рту, постоянно отводя взгляд, желает открыть рот, чтобы защитить свои интересы, но сейчас именно в О’Брайене больше стержня, чем в ней:

— Ты познакомилась с настоящим, с тем, что мы скрываем, но проявляем, находясь не в состоянии контролировать свой режим «милого парня», — опять усмешка на лице. — Ты боишься Остина. Ты — его жертва, — замолкает, изучая выражение лица девушки, которая больше не смотрит в глаза. Её лицо слегка опущено, а рот всё так же приоткрыт. Вид потерянный, немного озадаченный. Она моргает, хмурясь, и с какой-то больно явной обидой сглатывает, еле приподняв лицо.

Ей есть, что сказать, но она понимает, что это сыграет против неё, поэтому сдерживает в себе, проглатывая. Нет, в тот день не этот «почти секс» был главным разочарованием. Но Райли промолчит.

Ей… Нужно подумать.

Без сил для сопротивления опускает глаза, обходя Дилана, и быстро покидает кухню, ускоряя шаг. О’Брайен стоит на месте. Ему нужен был ответ. В виде слов, в виде эмоций, но обязательно негативных. А снова получает полное «ничего». Теряешь хватку, Янг-Финчер.

Стучит пальцами по бутылке, смотрит куда-то вниз, только слегка дергает головой, отгоняя ненужные мысли, и подносит алкоголь к губам, скривившись.

Пусто. А ему и не нужно больше.