Минуем комнату парня. Через распахнутую дверь открывается вид на темную комнату, но мрак не мешает мне разглядеть тело на кровати.

Открываю рот, с ужасом шепнув чужое имя под нос, и меня дергают за плечи, заставив идти быстрее. Не хочу принимать увиденное. Не желаю верить в происходящее. Я хочу… Я хочу потерять связь с реальностью, уйти в себя, как поступала всегда.

Спускаемся на первый этаж дома, погрязшего в темноте.

Но не выходит.

В гостиной горит тусклый свет одинокой настольной лампы. Мужчины приводят меня сюда, останавливаясь на пороге. Следы от их пальцев останутся, но какое это может иметь значения сейчас? Когда мне точно не пережить эту ночь.

Роберт стоит у шкафа с алкоголем, выбирая себе бутылку, и оглядывается, холодно бросив:

— Садись.

Стою на месте. Один из мужчин берет меня за затылок, пихнув в сторону дивана. Потеряв фактор давления, я перестаю ощущать способность стоять, поэтому хватаюсь руками за спинку дивана, опускаясь на край. Нет, не слушаюсь, но боюсь рухнуть на пол. Без сил. С прежним страхом смотрю на мужчину, который стоит ко мне спиной, выбирая алкоголь, и как только он разворачивается — опускаю голову, сжав пальцами колени. Слезы. Ими полны мои глаза, но не роняю их. Они остаются, покрывая всё передо мной пеленой влаги, из-за чего картинка искажается.

— Почему ты плачешь? — звучит с издевкой. Роберт двигает кресло за спинку, ставит его напротив дивана. Садится, сутулясь, и опирается локтями на свои колени, зажав сигарету меду зубами:

— Испортишь свой макияж, — открывает бутылку, выдохнув никотин через нос. — Ты меня боишься? — знаю, он усмехается, голос звучит неприятно, и мне не удастся более поднять глаза. — Почему? Я не такой уж и плохой человек, раз ты до сих пор жива.

Его веселит ситуация. А я трясусь от страха, пытаясь дольше пребывать в здравом уме. Но следующее вызывает внутри первые звоночки потери контроля над сознанием.

— У нас с тобой есть два часа, — мужчина подносит бутылку к губам. — О чем поговорим?

***

Взгляд на время. Они задерживаются. У него нет права опоздать.

Машина припаркована у въезда на территорию жилого района. Дилан сжимает пальцами ремень рюкзака, с глубоким дыханием смотрит перед собой, и, наверное, надеется, что его несобранность трудно различить в темноте, но Нейтан вот уже минут пять пялится на друга, видя только дикое напряжение на его лице. Медлить нельзя. Время.

— Ладно, — О’Брайен не набирается мужества взглянуть Престону в глаза, иначе психика окончательно надломится, а он не может позволить себе сдаться. Не сейчас. Дилан берется за ручку двери, вызывая у Престона нервное ерзанье на сидении:

— Я с тобой, — шепчет, намереваясь так же выбраться из салона, но О’Брайен хватает его за плечо, с суровым видом процедив:

— Нет.

— Дилан, — Нейтан не способен так просто остаться здесь, но Дилан практически умоляет, когда прикрывает веки, кое-как справляясь с тревогой:

— Пожалуйста, — просит, причем оказывая давление своим тоном. — Страхуй здесь, — они оба смотрят друг на друга. — Я не хочу больше никого втягивать в это.

Нейтан сжимает губы, чтобы уберечь себя от лишнего истязания. Сглатывает. Дилан хлопает его по плечу, развернувшись, и выбирается наружу, хлопнув дверцей. Престон моргает, не подается вперед, уставившись на руль. О’Брайен натягивает ремни рюкзака на плечи, шагая с тяжестью в ногах. Сам не дет себе кусать губы до крови, но дрожь из тела никак не изгонит.

Нейтан поднимает взгляд. Упирается в спину друга, который наклоняется, проходя под шлагбаумом, пока охранник долгое время пялится в экран своего небольшого телевизора, попивая вовсе не чай из небольшой кружки. О’Брайен пропадает с поля зрения Престона, и тот с рвущимся дыханием отклоняется на спинку сидения, запрокинув голову. Сжимает веки.

Отчего-то его не отпускает чувство, будто это всё обернется против них.

Приближается к высоким воротам огражденного участка. Дом погружен в темноту. Сложно что-либо разглядеть в зашторенных окнах, но Дилан больше не пытается. Он отдается ситуации, течению, по которому ему придется двигаться с одной единственной целью — добиться освобождения Янг. Верно. Это всё, что он преследует, и чего хочет получить в итоге. Где же забота о себе? Дело в том, что парень не уверен, что выйдет. Но имеет ли это значение? Кажется, нет. О’Брайену не привыкать думать в большей степени о других. Подходит к калитке, у которой никто не дежурит, что уже странно. Парень минует ворота, в полной тишине направляется к двери огромного строения. И Дилан сковывает внутри эмоции, сохранив на лице лишь мрачную холодность, когда дверь открывается. Двое мужчин смотрят на него. Один из них выходит к парню, пихнув того рукой. О’Брайен хмурится, подняв руки, чтобы этот тип мог похлопать по его одежде, но никакого оружия не находит.

Потому что Дилан оставляет Нейтану.

Ещё один пинок. Мужик толкает Дилана, заставляя переступить порог холодного дома. Оказывается в большом холле — прихожая. За спиной с тяжестью закрывается главная дверь, и парень на мгновение сомневается в том, что он делает, но остается верным своей задаче. Второй мужчина расстегивает молнию рюкзака на спине О’Брайена. Находит только связки купюр, поэтому кивает напарнику, пихнув парня вперед. Следует с ним, оставляя одного мужчину охранять вход.

О’Брайен с хмуростью отмечает — людей мало. Обычно здесь шумно, толпятся люди Роберта, но теперь… Будто он всех занял каким-то делом. Точно, он говорил о том, что «власти бушуют». Может, собирается бежать? Эта мысль вызывает нервный смешок. Побег — это их семейное.

Дилан ожидает, что его поведут на второй этаж, в кабинет Донбара, но нет. Мужчина толкает парня в спину, заставив того развернуться к двери гостиной, по которой сам стучит дважды. И один из мужчин по ту сторону открывает её, оценивающим и надменным взглядом изучив О’Брайена с ног до головы. Дилан сосредоточен, но волнение всё равно вызывает потение ладоней, которые он сжимает в кулаки, когда переступает порог еле освещенного помещение, тут же вцепившись взглядом в профиль девчонки, которая всё это время просидела молча, не проронив ни слова, как и Роберт, повернувший голову, чтобы пустить смешок в парня:

— Я уже думал, ты поджал хвост и бежал с мамкой своей, — отпивает, потушив кончик сигареты о покрытие кресла. Райли вскидывает голову, обратив внимание на Дилана, и её эмоции открыто блистают на бледном, измазанном помадой лице. О’Брайен тормозит в нескольких шагах от кресла Роберта, сдерживает дыхание, пока искоса отвечает на зрительный контакт девушки, не в силах терпеть её наивную надежду в глазах. Переводит внимание на Роберта, начав стягивать с плеч рюкзак:

— Я привез первый взнос, — шепот, но жесткий, правда, ему не удается скрыть своего эмоционального истощения. Бросает рюкзак на паркет, опустив руки, и пялится на мужчину, сощурившись подобно ему. Роберт стреляет вниманием на рюкзак, дернув головой, отчего его шея издает тихий хруст:

— Речь шла о целой сумме, — ставит бутылку на паркет, сунув ладонь за спину, и Дилан оценивает его ровный тон, поэтому начинает нервно мяться, не изменяя суровость в тоне:

— Я знаю, — старается оказывать такое же психологическое воздействие на него, правда, тщетно. Бросает короткие взгляды на Райли, которая моргает, уничтожая его тем, с каким ожиданием чертова чуда смотрит на него, приоткрыв губы. Будто беззвучно сообщает ему что-то, но Дилан всё понимает. Без слов.

— Но мне нужно время, чтобы… — продолжает после паузы, вот только никто не дает ему права говорить.

— Времени нет, — Роберт перебивает, начав неприятно улыбаться, и вынимает руку из-за пазухи. — Сейчас, — Дилан невольно смотрит на часы. — Двенадцать, помнишь, — слышит звук затвора, поэтому цепенеет, врезавшись взглядом в оружие, которое мужчина направляет на Янг, заставив ту вжаться спиной в поверхность дивана.

О’Брайен открывает рот, переступает с ноги на ногу, перескакивая паническим вниманием с лица Райли на оружие, и только после на Роберта, который без жалости поглощает реакцию сына, по-прежнему храня улыбку на рыхлом лице: