Это твоя история. Если взрослые не справляются со своей жизнью, как и кто-то другой, это не значит, что твоя судьба повернется похожим образом. Сценарий пишешь сам. Ты — не твой отец. Агнесс — не твоя мать.

Делай выводы, Престон.

***

Времени проходит достаточно. Я успеваю принять душ, привести себя в порядок, но не переодеваюсь, поскольку не уверена, что О’Брайен готов выходить. Занимаюсь в комнате уроками, боясь отстать от остальных в классе. Много пропускаю в последнее время, надеюсь, это никак не повлияет на результаты экзаменов. Всё-таки я не сижу без дела.

Только заметив, сколько времени на часах, решаю выходить из комнаты и обратиться к парню. Скоро начнет темнеть, к вечеру вернутся взрослые, надо что-то да купить. Если он продолжает упираться, как баран, то схожу в ближайший круглосуточный магазин и куплю первое необходимое, чтобы сегодня было, что приготовить.

Выхожу из комнаты, двинувшись медленно к двери напротив. Надеюсь, он не станет возникать. Стучу, ожидая ответа, и не получаю его, только поэтому открываю без разрешения, готовясь к ругани насчет моего некультурного поведения. Помню, он не любит, когда его тревожат, но мне нужно узнать, поедет парень или нет.

— Эй, — давлю ладонью на дверь, открывая её перед собой, и изучаю комнату. Как всегда, беспорядок, к которому привыкаю за эти месяцы, что он живет тут. Переступаю порог, обратив внимание на закрытые шторы. В комнате довольно душно, почему он не открывает форточку?

Обращаю внимание на кровать. О’Брайен лежит спиной ко мне, накрывшись одеялом. Ему холодно? Спит? Слышу, как хрипло дышит, но сбито, поэтому предполагаю, что он бодрствует, и подхожу ближе, замявшись, ведь мои шаги приводят парня в движение.

— Дилан? Ты… — хочу заговорить, но он перебивает, немного дергая головой в мою сторону, но не переворачивается, оставаясь на боку:

— Давай немного позже поедем, ладно? — с придыханием просит, вновь уложив голову на подушку. Я торможу, хмуро изучая его со спины и прислушиваясь к тому, как парень глотает кислород, приходя к выводу:

— Тебе нехорошо? — убираю локоны волос за уши, пока наклоняюсь, встав рядом с кроватью, чтобы лучше слышать его голос.

— Нет, просто не выспался, — отрицает, но то, как он говорит, выдает правду. Такое чувство, будто воздух толком не проходит через его горло в легкие, и ему труднее дышать, чем обычно. Подобное уже было, да? На кухне, когда он задыхался.

С беспокойством забираюсь коленями на кровать, садясь позади него, и руками опираюсь на мягкий матрас:

— Мы можем не идти сегодня, если тебе плохо.

— Я хочу спать… — не признается в своем состоянии. Как всегда.

— Сердце болит? — замечаю положение одной из его ладоней. Пока одна лежит под подушкой, другая сжата в кулак и уложена у груди, ткань футболки мятая, следовательно, он активно сжимал её пальцами. Болит.

— Райли… — выдыхает, будто раздраженно, но больше сдержанно, ибо у него нет возможности повысить голос.

— Ты тяжело дышишь, — ставлю перед фактом, серьезно изучая его профиль, веки прикрыты. — Трудно?

Вижу, как ему охота прогнать меня, но все силы уходят на контроль дыхания. Дилан морщится, лицо сильно вдавливая в подушку. То ли пытается скрыть его от меня, то ли ему невмоготу лежать без движения. Обычно, когда у меня что-то болит, я ворочаюсь без остановки, а он неподвижен.

— Лекарство принести? — О’Брайен костяшками кулака давит на грудь, над сердцем. — Какое?

— Всё нормально, — укладывает голову набок, веки разжимает, недолго смотря перед собой, но вновь сжимает, громко втянув воздух в легкие, после чего его мучает долгий кашель. Сижу, напряженно вслушиваясь в хриплость каждого его вдоха, пока его немного не отпускает.

— Я принесу аптечку, — слезаю с края. — Сам возьмешь, что нужно, — поступлю таким образом, если иначе он не хочет позволять мне помочь ему.

Думаю, это чисто мужское. Часто парни не признаются в своей слабости, ведь это «не по-мужски». Данной глупости не понимаю. Наверное, ему плохо после вчерашнего похода за Агнесс. Он ещё в том доме начал вести себя странно. Видимо, любая эмоциональная вспышка так влияет на работу нервной системы. И на сердце.

Спускаюсь вниз, набрав стакан воды и взяв аптечку. Скорее всего, ему требуется успокоительное. Надеюсь, оно поможет. Возвращаюсь в комнату, повторно глотнув духоты. Почему так жарко? Открыть окно?

Дилан за это время медленно занимает положение сидя, опустив стопы на пол, и тянется к кофте на тумбе, натягивая её на тело. Встаю напротив, поставив стакан на тумбу, после чего сажусь рядом на кровать, открыв аптечку на молнии. Протягиваю ему. Молчим. Принимает, дав мне заметить дрожание рук. Случайно задеваю пальцами его пальцы, ощутив их холод. Он замерз? Почему? Здесь очень душно.

— Ты холодный, может, выпить что-то для расширения сосудов? — потираю колени, пока О’Брайен выбирает лекарство, принимая таблетку. Не отвечает, отставляя аптечку на тумбе, и кое-как двигается, возвращаясь, видимо, в удобное для него положение, которое помогает ему перенести дискомфорт: ложится на кровати, на бок, укрываясь одеялом, и только теперь выдыхает, будто в состоянии полусна шепча:

— Нормально, — ерзает, давясь от кашля. — Щас сгоняем, — уверяет, из-за чего закатываю глаза, удерживая себя от хлопка по его плечу, ибо совершенно не одобряю столь наплевательское отношение.

— Лежи, блин, — ворчу, поворачиваясь к нему. — Взрослые сами сходят, — ноги укладываю согнутыми, садясь на колени. Слежу за тем, как без движений лежит парень. Дышит так же сбито, часто прерываясь на кашель. Веки закрыты.

Время идет. Дыхание становится глубже и медленнее. Засыпает? Это хорошо. Наверное. Говорят, любую боль легче перетерпеть в состоянии сна. Сама начинаю немного клевать носом. За окном темнеет небо. Медленно, но ощущаю наступление вечера. Кажется, становится холоднее в комнате, поэтому потираю плечи, жалея, что не прихватила с собой кофту. Ноги затекают. Не знаю, сколько времени сижу здесь. И почему сижу.

Но ведь О’Брайен приглядывает за мной. И я подсознательно считаю верным так же сидеть с ним. Это правильно, надеюсь, не будет воспринято негативно с его стороны. Он не особо приветствует мое вмешательство. Любого характера.

Изучаю его лицо. Как всегда, бледное, но расслабленное. Спит. Уверена. Осторожно меняю положение ног, немного вытягивая их. Одной рукой аккуратно опираюсь на плечо парня, занимая то положение, что уже мне знакомо. Как-то раз мне удалось уснуть таким образом. Сгибаю руку, наклоняясь, и упираюсь грудью на его плечо, локти рук опуская ниже, пока ладонями сжимаю ткань его кофты у шеи, чтобы поддерживать себя. Смотрю перед собой, задумчиво прислушиваясь к чужому дыханию. Сама невольно начинаю глотать кислород в такт. Поднимаю одну ладонь, тыльной стороной касаясь кончика носа парня. Ледяной. Укладываю обратно, выдохнув тяжесть, и наклоняю голову, скользнув взглядом по растрепанным волосам Дилана. Тишина вокруг расслабляет.

Я рада, что ему удается уснуть, вот только слышу гудение автомобиля за окном. Неужели взрослые уже вернулись? Нехорошо. Надо выйти к ним и объяснить ситуацию. Главное, чтобы никому не взбрело в голову шуметь или тревожить спящего. Так что…

Вздыхаю, с трудом вынуждая себя подняться с кровати.

С первого этажа уже доносятся громкие голоса.

***

Митчелл рад наконец оказаться дома. Он предельно скучал по комфортной обстановке, в которой сможет спокойно вернуться к былому стилю жизни, и никто не станет мешать ему работать над книгами. Неплохо устроился. Человек привыкает к обстановке, полагая, что всё вокруг — естественный ход вещей. Такого «невинного» мнения о своей обыденности Митчелл: дома всегда чисто, дома всегда готов завтрак, обед и ужин, одежду всегда постирают, поглядят. И множества иных мелких составляющих его реальности, главная основа которых — наличие рабочей силы. Наличие Райли. Но станет ли она, как и прежде, поддерживать его личный комфорт? Слишком много времени прошло, девушка отвыкла от такого образа жизни, да и психологически у неё сложился другой образ бытия.