«Она — психолог».

Дилан не первый день знаком с особенностями характера своей матери. Ему не впервой слышать об этих портретах людей, учитывая, что мать питает любовь исключительно к изображению природы. Так, в чем же суть проблемы?

Если что-то идет не так, если Лиллиан понимает, что нужно работать над ситуацией, подстраивая её под себя, то женщина прибегает к своим знаниям в области психологии. И, возможно, она неумышленно воздействует на других людей.

Парень бродит по кабинету Митчелла, роясь в шкафу, в столе, пока не заглядывает в последнее место, где мать обычно хранит картины. Под кровать. Сует руку в темноту, нащупав край оберточной бумаги, что начинает громко хрустеть от давления пальцами.

Всё чертовски правильно сходится, играя на руку невинной овечке. Каждый раз одно и то же. Каждый раз определенная развязка отношений. Каждый раз одинаковый исход.

Все мужчины Лиллиан кончали жизнь самоубийством. Она не брала их фамилии, поэтому случай с Митчеллом волнует О’Брайена. Что его мать задумывает?

И, конечно, были ухажеры, с которыми всё шло не так, как с другими. Один из них — Шон.

Дилан начинает тихо разворачивать бумагу, не меняясь в лице, когда понимает, что видел подобные картины ранее.

Когда с Шоном всё пошло не так. Он был мужчиной с сильным характером и не поддавался воздействию Лиллиан. Скорее всего, женщина не нарочно высасывала энергию из своих любовников, но в таком случае, простите, почему же её так взбудоражил случай с Шоном, который никак не прогибался под её натиском?

А если у Лиллиан что-то идет не так, она спешит выдавить все свои эмоции в особый вид картин. Своего рода эмоциональная помойка, состоящая из самых негативных мыслей, которые только могут рождаться в подсознании женщины. Она неосознанно создавала то, что впоследствии воздействовало на Шона, медленно меняя его. Дилан не зря считал Шона — самым адекватным из всех мужчин матери. Но постепенно этот здоровый человек превратился в неустойчивого психа, от которого не было возможности бежать. Он бросил работу в полиции, угробил карьеру, отношения с друзьями, он самостоятельно лишил себя всего, что имел.

А всё почему?

Дилан сидит на одном колене, подняв картину с блондинкой выше. Смотрит в её глаза, не страшась зрительного контакта с неприятной личностью, что не скрывает своего желания проникнуть в сознание зрителя.

Творческие люди способны на многое, особенно если находятся в состоянии высокой эмоциональной активности. Обычно Лиллиан спокойна, от этого её пейзажи наводят умиротворение. Но данные портреты — иное в её творчестве. Она их прячет, готовясь достать в нужный момент. Так же было с Шоном. Они вновь поссорились, и Лиллиан развесила картины по всему дому. Шону они не нравились, он явно ощущал дискомфорт от постоянно наблюдения, но не хотел перечить любимой женщине. О’Брайен до сих пор считает себя безумцем из-за догадки.

Что если именно эти сильно энергетические картины могли так изменить мужчину? Что если их влияние — это далеко не шутка? Каждый творческий человек способен закладывать свои эмоции и чувства в свое творение, так вдруг Лиллиан таким же образом воздействовала на Шона?

Дилан перебирает портреты. Один отвратительнее другого. Даже парню становится не по себе, но он отгоняет все чувства, что рождаются при просмотре этих «шедевров». Пока его руки не добираются до последней картины.

Поднимает холст к лицу, с напряжением изучая каждый изгиб лица изображенной красками брюнетки с карими глазами.

Тот день… До аварии Лиллиан сильно поссорилась с Митчеллом из-за предложения того о работе. Женщина была вне себя, и она заикнулась о том…

Парень с хмурым видом всматривается в неприятные огромные глаза.

Лиллиан сказала что-то про Райли, мол, это Янг надоумила Митчелла. Что это её вина.

Дилан осторожно проводит пальцами по поверхности холста, задевая лицо девушки.

Творческие люди.

Чувства и эмоции.

Энергетика.

Влияние.

Знание психологии человеческого сознания.

Энергетические вампиры.

О’Брайен опускает взгляд ниже, на шею, и на ней разглядывает еле выведенную звезду. Кулон.

А изображенная девушка своими чертами больно напоминает Райли.

***

Набираю холодную воду в ладони, стоя у блестящей раковины. В ванной светло, теплый пар после горячего душа продолжает греть влажную кожу, принося удовольствие. Разглядываю свое румяное лицо в зеркале, наклоняюсь, опуская его в ледяную воду. Мышцы тела расслаблены после ванной. Ладонями мягко потираю щеки, напевая знакомую мелодию под нос, жаль, не могу точно вспомнить, откуда она взялась в моей голове.

Тяну руку к полотенцу, схватив его с вешалки, и выпрямляюсь, нежно прижимая ткань к лицу, чтобы впитать остаток воды. А тем временем со стороны двери слышу характерный щелчок, поэтому начинаю торопиться, зная, что живу здесь не одна.

Опускаю руки, взглянув на свое отражение ещё раз, чтобы окончательно убедиться в том, что выгляжу нормально.

Моё бледное лицо сильно вытянуто.

А огромные глаза буквально сжирают, не оставляя возможности оторвать от своего отражения взгляд.

Вскакиваю. С громким хриплым вдохом, больше походящим на гортанный стон, словно я затрудняюсь дышать, хотя оно так и есть. Кашляю, чувствуя, как холодным потом покрыта большая часть тела, отчего к коже липнет майка и шорты. Старательно втягиваю воздух, боясь лишиться сознания от ужаса, что испытываю до сих пор, ведь образ девушки с большими глазницами ещё стоит прямо передо мной. Прямо в окружающей темноте.

Застываю от испуга, широко распахнутыми глазами изучив мрак в комнате. Почему… Почему свет выключен? Почему…

Движение.

Боже. Нет.

От страха на глаза накатывают слезы. Морщусь, сжав губы, чтобы уберечь их от дрожи, и шмыгаю носом, не понимая, как ещё не потеряла рассудок. Медленно поворачиваю голову, тихо хныча, и лучше различаю предметы в темноте, ожидая, когда уже взгляд наткнется на девушку, скрывающуюся среди черноты. И это ожидание вызывает сильнейшую в моей жизни головную боль. Сердце сжимается от давления, и я правда готова отдаться очередному кошмару.

Но полные слез и страха глаза находят далеко не пугающую меня особу. Опускаю взгляд, в первый момент продрогнув от неожиданности, вот только осознание реальности наступает довольно быстро.

Громко дышу, изучая парня, который лежит на боку, спиной ко мне. В своей кофте. Практически на краю кровати. Смотрю на него и… И не могу вдохнуть, в связи с чем открываю рот, начав сильно кашлять, но шум не будит Дилана. Он недолго ерзает, после чего вновь становится неподвижным. Шмыгаю носом, утирая пальцами слезы, а те продолжают накатывать, эмоции проталкивают ком вверх по горлу, вызывая ощущение тошноты. Борюсь с дискомфортом, медленно двигаясь на кровати. Ближе к О’Брайену. Трясущиеся руки не поднять. Мне не хватит сил растолкать его, да и толку? Я не знаю, что сказать, просто хочу, чтобы он не спал, но это будет слишком эгоистично с моей стороны, верно? От боли, сковавшей тело, от чувства безысходности и детского страха ничего не спасает. Всё, на что я способна сейчас, это…

Тихо хнычу, проглатывая жалкое желание мычать, и носом прижимаюсь к плечу парня, сжав веки. И выстрелом в сознание получаю образ этой чертовой девушки. Открываю глаза, не специально глотая аромат никотина, осторожно ложусь практически впритык к спине Дилана, который продолжает спать. Плачу, сгибая ноги, коленями жмусь к нему, всем чертовым телом жмусь к этому типу, зарываясь измученным лицом в его капюшон, будто это может помочь. Стараюсь издавать как можно меньше звуков, сложно совладать с собой, когда весь организм выворачивает наизнанку, а ты не знаешь, что с данными ощущениями делать.

Дрожащими пальцами сжимаю ткань кофты Дилана. Взгляд направляю ему в спину, носом прижимаясь к её поверхности. Дышу. Быстро. Сбивчиво. Чувствую давление темноты, буквально со всех сторон она хватает меня, холодом проникая под кожу, от того растет желание проникнуть в тело чужого человека, чтобы…