Что ж, мне не привыкать к игнорированию. Вся жизнь, как херово отрицание собственного существования.

Оставляю чай, направляясь за крольчихой на второй этаж. Судя по звукам, она в своей комнате, дверь прикрыта, но не до конца, поэтому собираю наглость толкнуть деревянную преграду, чтобы видеть, чем занята девчонка: Райли бродит по комнате с мусорным пакетом особой прочности и собирает грязь. Я вынес отсюда основной мусор, не решаясь трогать остальное, думал, Янг захочет как-то вернуть к жизни испорченные вещи, как, например, поступила с той вазой её матери, которую сейчас она берет в руку и… Бросает в мусорный пакет. Глотаю воду во рту, сунув покрывшиеся холодным потом ладони в карманы кофты. Опираюсь плечом на дверной проем, наблюдая за происходящим. Финчер спокойно ходит от угла в угол, избавляясь без психологической заминки от разбитый и целых цветочных горшков, от самих цветков и растений, даже если они целы. Она проверяет работу ночников в виде звёзд. И они работают, но девушка по какой-то причине всё равно срывает их, оставляя стены голыми, покрытыми лишь бледной краской.

Глубокий вдох. Выдох.

— Мы можем сгонять в торговый центр. Я оплачу покупки, — ей плевать. Она не слушает меня. Будто в её голове первична лишь одна цель — избавиться от всего.

Медленно, но приближается к пианино, на котором оставил тетради её матери, и что-то изнутри толкает меня скорее шагнуть к музыкальному инструменту. Беру записи, сунув под бок, и поглядываю на девчонку, без сожаления избавляющуюся от всего, что я считаю хламом. Но для неё эти вещи вряд ли считались таковыми. Комната пустеет. Она больше не полна красок. Здесь не остается намека на личность, а именно вся эта зеленая, растительная дребедень давала понять, что живущий здесь человек полон своего мира. Индивидуальность исчезает.

Щелкаю пальцами, занимая себя чем-то, пока не приходит хотя бы какая-то мысль:

— Хочешь чай или… — прерываюсь, с настороженностью уставившись на Райли, которая останавливается у лежащего в её ногах кролика. С интересом и ожиданием слежу за тем, как девушка, находясь спиной ко мне, медленно наклоняется. От этой вещи она точно не избавится. Может, отнести в ателье, чтобы игрушку «привели в порядок»? Думаю, это совсем не сложно.

Райли бросает кролика в мусорный пакет.

Ёперный…

Молчу. Ничего не говорю. Янг снимает с кровати всё белье, выбрасывая, после чего собирает осколки кружки с кроликом, так же без задумчивости на лице избавляясь, как от старого хлама. Всё. Комната совсем перестала играть красками. Серая. Безликая.

Финчер поднимает фотографию в разбитой рамке, и оставляет пакет. Я без смущения наблюдаю за лицом девушки, ожидая каких-то внешних перемен, но мускулы остаются неподвижными, глаза слишком туманными, губы ровными. Ничего. Абсолютно.

Девчонка выходит, видимо, решает разобраться с фотографией — единственной вещью, от которой она не способна избавиться. Окей, хорошо, что она в принципе вышла. Слышу, как спускается вниз, сам остаюсь в неприятно-холодном помещении, что долго изучаю взглядом, хмурясь с каждой секундой всё сильнее. Ладно, теперь чувство вины выходит за пределы дозволенного. И мне необходимо сделать что-то, чтобы это дерьмо ушло из меня.

Наклоняю голову в разные стороны, в попытке убрать комок из глотки, подхожу к пакету, присев на одно колено и начав рыться в нем, чтобы забрать чертового кролика. Возможно, в данный момент девчонка просто не осознает, от чего собирается избавиться, поэтому, чтобы избежать её вспышек гнева в будущем, стоит хотя бы оставить эту игрушку. Логично, блин.

Встаю, вынимая из-под бока стопку тетрадей с нотами, и взглядом скачу с порванного кролика на испорченные обложки записей. Вздыхаю, закатив глаза, словно от раздражения к самому себе.

Нейтан прав. Я в полной заднице.

***

Их мир полон бессонных ночей. Глотание крепкого чая, горького, от вкуса которого сводит язык, но без него парень точно отрубится, потеряв драгоценное время. Знаете, многие считают, что сон — самое наилучшее, что может быть в жизни любого человека. Ночное время — время для себя. И Дилан считает так же, но понимает, что обязан пренебречь собой, занявшись тем, что имеет в данный момент большую важность.

И нет, он вовсе не желает задобрить девчонку, что торчит в час ночи в ванной. Парень, скорее, делает это, поскольку осознает необходимость и нужность, ставит себя на место крольчихи, размышляя над тем, что бы чувствовал он, если бы нечто подобное произошло с его вещами. Всем тем, что ему так дорого, и что находится под замком.

О’Брайен вдруг приподнимает взгляд, оторвав его от поверхности тетради. Он сидит на своей кровати, спиной прижимается к стене, рядом лежит раскрытая тетрадь матери Райли, а в руках у него ручка и найденная новая, довольно толстая тетрадь для записей. Стучит пишущим предметом себе по губе, пока отдается зародившейся идее, и мозг медленно обрабатывает мысль, пока уши улавливают тихий щелчок.

Вышла из ванной. Дилан специально оставляет дверь своей комнаты нараспашку.

Переводит внимание с переписанных нот, которыми занимается уже какой час, на коридор. Мимо проходит Райли. Она не замечает его на протяжении дня. Дилан и не пытается занять её собой, зная, что скорее всего получит по лицу. Его вариант — не высовываться, иногда проверяя, чем занят кусок крольчатины. Ну так… На всякий.

О’Брайен со скрытым любопытством вытягивает шею, прикусив кончик ручки. Янг проходит комнату, не сворачивает в свою, значит, идет вниз. Зачем? Не его дело, но откладывает тетрадь, перестав заполнять её записями мисс Янг. Слезает с кровати, двинувшись к порогу, и выглядывает в коридор, убеждаясь, что девушка давно спускается по лестнице, так что не сможет обнаружить слежку за собой. Точнее, Дилан не стремится заниматься преследованием. В его голове засела идея, которая поможет избавиться от груза вины, и хоть он не слишком в восторге, но задним числом понимает. Иначе никак. Придется допустить подобное. Дать Райли возможность ответить тем же. Самый верный способ извиниться.

Слова никому не нужны. Они не несут в себе избавление от моральной загруженности.

Дилан рассчитывает найти крольчатину на кухне, но помещение той погружено во мрак ночи, так что остается вариант с гостиной, где горит легкий свет лампы, что установлена на комоде. Парень проходит внутрь, покрутившись на месте, чтобы убедиться — Райли здесь нет, но в таком случае, остается лишь…

О’Брайен без предостережения шагает к двери, отмечая, как его интерес усиливается. Да, он хмур и немного напряжен, но по-прежнему не способен догадаться самостоятельно, чем именно члены этой семьи занимаются там, в подвальном помещении. Берется за холодную ручку, не сразу потянув на себя. Заглядывает в темный, короткий коридор, оценивающе скользнув взглядом по стенам и двери в конце. Тихо. Может, она не здесь вовсе? Проходит немного вперед, ощутив, как отмерзают кончики пальцев, на которые пускает пар, но всё без толку. Мороз продолжает нападки. Приходится терпеть.

С такой же осторожностью открывает дверь, оказываясь в уже знакомом помещении, забитым всяким хламом. Озирается, как следует изучив, не находит девушку, решая, что у него проявляется паранойя. Хочет получить подтверждение своим догадкам, касающимся происходящего в доме. Видимо, слишком увлекается теориями, не дающими ему покоя. Требуется хороший сон, способный хотя бы наполовину восстановить нервную систему.

Отворачивается, потянув на себя дверь за ручку, как улавливает тихий звук. Будто чем-то жестким водят по поверхности шершавой стены, и парень оглядывается обратно, опустив глаза в пол. Слушает. Да, точно. Словно кто-то…

С серьезным выражением лица мгновенно находит в темноте дверку с запиской на ней. Звук точно исходит от туда, и Дилан не сомневается, что девчонка находится внутри. И именно сейчас она водит мелками по стене, никак иначе О’Брайен не может охарактеризовать принадлежность шума.

Райли рисует? Звёзды?