– Не пытайся понять то, что для тебя недоступно, – хриплый голос за спиной.

– Б*ядь… Вы не могли бы не подкрадываться?! Пугаете меня до усрачки такими выходками!

Ксения хмыкает и вытирает полотенцем мокрые руки:

– Пугливый какой… И называй меня уже на ты. А то странно, что мужчина твоих лет мне выкает.

– Что значит – моих лет? – взвивается Степан.

– Тебе сколько? За сорок? А мне двадцать девять. Так что, согласись – странно.

– Ты выглядишь старше! – маленькая низкая месть со стороны Степана.

Глаза ведьмы еще больше чернеют, обжигая мужчину своей холодной бездной:

– Обопрись на ручку этой кушетки. Сможешь забраться на нее животом? С ногами я помогу…

Игорь выполняет все ведьмины команды и, кряхтя, укладывается.

– А ты большой, хоть и низкий.

– Я не низкий!

– Ты с меня ростом всего. Не спорь.

– Это не я низкий, – заводится Степан, – это ты, как жердь!

– Низкий и плотный. Тяжело мне с тобой будет.

– Ты хочешь сказать, что я толстый?!

– Молчи, – шикает на него, задирая футболку.

Прикасается руками к спине, замирает. Сдвигает ладони выше в полнейшей тишине. Ведет вверх, периодически останавливаясь и прислушиваясь к себе.

– Хорошо… Хорошо..

Хмурится в одном месте. Сосредотачивает в нем свою силу. Степан стонет.

– Хорошо… Чувствуешь? – шепчет на ухо.

– Да-а-а.

– Хороший мальчик.

Тепло переходит в легкую боль, которая становится сильнее. Это она руками своими вытворяет? Но как?! Даже не касаясь его… Стонет. Ксения убирает руки.

– Ну что? – вскидывает глаза Степан.

– Если вынесешь все… сдюжишь, то встанешь. Больно будет адски, – предупреждает.

– А как ты…

Ксения смотрит прямо на него, помогая перевернуться.

– Не пытайся понять, как. Это не главное, да и не поймешь ты. Сосредоточься на выздоровлении.

А она сильная, – отмечает мужчина. Высока, болезненно худая, но сильная… Жилистая. И красивая просто невероятно, хотя и выглядит старше своих лет. Брови соболиные хмурит, пересаживая его в коляску.

– Почитаю твою историю болезни, составляю план реабилитации, и приступим с завтрашнего дня. На растущую луну.

– На луну? – скептически.

– Именно так, – обдает холодом, – рекомендую не сомневаться в моих методах. Мне нужно твое полное доверие. Или так, или никак.

Степан поднимает вверх руки в знак капитуляции. В конце концов, она реально доказала, что может… Что-то. Он чувствовал тепло и боль в том месте, которое в течение последних шести месяцев было абсолютно и совершенно не чувствительным. А может, она грела чем? А он, дурак, и рот раскрыл?

Поднимает на нее глаза, а она в ответ смотрит на него с презрением и жалостью, как на неполноценного какого-то:

– Ага, грела… паяльником! Уймись ты уже, Зима.

И уходит. А он остается в коляске с открытым ртом. Ну, точный недоумок… Нет, подождите… Она что, правда прочитала его мысли?!

Степан сидит в кухне и разглядывает просторную комнату, все еще в легком шоке от происходящего. Краем мысли отмечает, что помещение достаточно большое. Кухонная стенка со встроенной техникой в торце. Напротив те самые раздвижные стеклянные двери на всю стену, там же большой добротный прямоугольный стол, и стулья в комплекте к нему. На них яркие, веселые подушечки, расшитые, по всей видимости, вручную. По центру стола такой же рушник. Шикарная работа, это отмечает даже далекий от рукоделия Степан. Общий дизайн кухни несколько противоречив – добротная деревянная мебель без изысков. В холодном, лаконичном стиле, скорее подходящем мужчине. И тут же – совершенно девчачьи салфетки, подушечки и рушники. Казалось бы, сочетание несочетаемого, но, в общем, все выглядит очень самобытно, гармонично и совершенно потрясающе.

В широком дверном проеме появляется Ксения с черным пакетом в руках.

– Я ухожу. Вот картошка и другие овощи. Приготовь что-нибудь к ужину. Мясо в миске.

Степан удивленно смотрит на девушку. Он что… в наймах, что ли?

– Не приготовишь – будете с другом голодными. Мне с этим возиться некогда.

И уходит. Оставляя его одного в совершенно пустом и незнакомом доме. Нет… Она правда его бросила?! А что, если он… Да мало ли! Он вообще-то не ходит. Ему помощь нужна. Так, бурча под нос, начинает знакомиться с содержимым шкафчиков, доставать кастрюлю и ножи. Наточенные!

Игорь мотался целый день, как угорелый. Домой – за вещами. В офис – отдать поручения и перенести запланированные встречи. В больницу – за копией истории болезни. В принципе, у него уже были копии, перевод которых он высылал для консультаций в европейские клиники. Но они не содержали последних данных. Он устал. Очень, очень устал. Возможно, поэтому ему мерещатся совершенно невероятные картины. Например, Зима, помешивающий шкворчащую на сковородке картошку с мясом. Рот мгновенно наполнился слюной.

– Ты чего это… За готовку взялся? – не скрывает удивления Игорь.

Проходит, осматриваясь, вглубь комнаты, оставив сумку с вещами у входной двери. Степан поворачивается на голос:

– А кто еще нам пожрать приготовит? Ведьма удочки смотала, сказала, что не царское это дело.

Игорь пожимает плечами:

– Раньше ты меня ужином не встречал, вот и спрашиваю.

– Ну, извините, – издевательски, – как-то калеке несподручно.

– Степ, ну ты чего заводишься? – устало потирает шею, – я рад что ты хоть чем-то занялся, а не тупо лежишь, отвернувшись к стене.

– Прости, брат… Задолбался ты со мной, да?

– Есть немного, – не отрицает очевидного Игорь, – слушай, давай жрать, а?

Насыпают полные тарелки и уплетают за обе щеки вместе с найденной в холодильнике квашеной капустой.

– Слушай, так что тебе ведьма то сказала? – активно работая челюстями, интересуется Игорь.

– Сказала, что будет очень больно, но если вытерплю – ходить смогу. И еще руками своими надо мной колдовала. Знаешь, я прям чувствовал сначала тепло, а потом и боль в том месте… Так странно! Она же даже не притрагиваться ко мне. Думаешь, у нее, и правда, дар какой есть?

– Не знаю, Степ. Не верю я в эти штучки, ты же знаешь! Но про нее столько всего понаписали, столько реально зафиксированных фактов в сеть выложили… Значит, что-то есть… И это что-то выше нашего понимания.

Так в неспешных разговорах наступает вечер. Игорь уже помог с вечерним туалетом Степану, переодел его. Оборудование дома, о котором говорила ведьма, действительно значительно облегчало жизнь. Многие действия Зима теперь мог проделывать самостоятельно, держась за специальные поручни. Также в гостевой комнате была комфортабельная медицинская кровать, способная принимать различные положения. Свет включался пультом, шторы тоже отодвигались с его помощью. В общем, дом был оснащен по последнему слову техники. И откуда только у ведьмы деньги на такие примочки? Обдирает, обращающихся к ней людей? На чужом горе наживается?

Было около одиннадцати, когда Ксения вернулась домой. Степан уже похрапывал в своей чудо-кровати после вечерней разминки, да и сам Игорь клевал носом на диване в гостиной.

– Доброй ночи.

Ведьма смотрит на него и, ничего не говоря, проходит к шкафу, достает подушку и комплект постельного, протягивает мужчине, поясняя:

– Диван раскладывается. Просто потяни вперед.

И молча поднимается по лестнице, ведущей в мансарду.

– Там ужин на плите, – кричит ей вслед.

Она притормаживает, кивает головой и идет дальше.

Не проходит и десяти минут, как Ксения возвращается, сменив одежду и, видимо, приняв душ. По крайней мере, волосы у нее точно мокрые. И источают присущий только ей аромат леса. В руках девушки что-то наподобие спальника.

– Ты куда собралась, на ночь глядя? – изумляется мужчина.

Ведьма оборачивается и удостаивает его еще одного надменного взгляда:

– А ты кто такой, чтоб я перед тобой отчитывалась?

И, развернувшись, идет дальше, не обращая на него никакого внимания.