Не обнаруженный никем, я молча наблюдаю несколько минут за состязаниями. Наконец меня замечает одна молодая женщина, отошедшая в сторону, чтобы снять свою порванную футболку. Она стягивает ее через голову, обнажая грудь — никто из мужчин не поводит и глазом в ее сторону, — потом снова подходит к своему партнеру, чтобы продолжить состязания, и тут ее взгляд натыкается на меня. Она останавливается, руки падают вниз, и она стоит, уставившись на меня без всякого выражения. Ее партнер поворачивается, чтобы взглянуть, на что она смотрит, и через минуту все стоят и смотрят на меня лишенными выражения взглядами.

Я выхожу вперед и останавливаюсь в пяти футах от ближайшего члена группы — высокого, гибкого темнокожего парня, которому немного за двадцать. Я хриплю:

— Где я?

Парень ничего не отвечает, только поднимает руку и поглаживает красную змею на щеке, с подозрением рассматривая меня.

— У тебя есть имя? — Мне трудно говорить.

В ответ парень обходит меня, оценивающе оглядывая, и замечает отметины на моем горле. Поигрывая мускулами, он смотрит на меня, но в нем чувствуется неуверенность — слишком уж он хочет казаться крутым. По тому, как он движется, я понимаю, что парень еще не проверен в настоящем бою.

Он останавливается позади меня. Я чувствую его дыхание на своей шее, но не поворачиваюсь. Женщина с голыми грудями выступает вперед, ее левая рука касается моего паха, черные глаза жестко глядят прямо мне в лицо, стараясь заметить, выбит ли я из колеи ее неприличным жестом и наготой. Но я смотрю на нее совершенно равнодушно, ожидая, когда она закончит свои игры.

— Как ты попал сюда? — спрашивает она, убирая руку.

— Зашел.

— Кто ты?

— Я первый спросил его имя.

Женщина поднимает руку и дает сигнал большим и указательным пальцами. Сейчас же восемь человек из группы становятся веером позади нее — четверо слева, четверо справа. Они окружают меня, не скрывая воинственных намерений.

— Имя? — произносит женщина.

Сначала я хочу солгать, но потом решаю, что в этом нет смысла.

— Эл Джири.

На лице женщины я читаю облегчение, как и на лицах всех остальных.

— Тебя ждут, — говорит она, потом поворачивается ко мне спиной, ища своего спарринг-партнера, и они продолжают бой.

Через несколько мгновений остальные шестнадцать присоединяются к ним.

Слегка ошарашенный, я смотрю на дерущихся.

— Кто меня ждет? — спрашиваю я. Нет ответа. Я сгребаю одного юнца и начинаю трясти его: — Кто, черт возьми?!

Он стремительно подносит к моему лицу руку со скрюченными пальцами. Мне приходится так же быстро дернуть головой, чтобы не быть ослепленным. Отбив его руку в сторону, я отпрыгиваю, чтобы контратаковать. Но он снова возвращается к своему учебному бою. Мне хочется врезать ему как следует, но это не имеет смысла. У них я не найду ответов. Лучше отправиться дальше и поискать в другом месте.

Обогнув дерущихся, я подхожу к двери в противоположном конце помещения. Ручка легко поворачивается. Бросив на группу парней и девушек последний озадаченный взгляд, я вхожу в ярко освещенный коридор и поспешно продвигаюсь вперед.

В стенах коридора я замечаю несколько дверей и по очереди захожу в каждую. Кладовые, снова коридоры, темные и пустые. Никаких признаков жизни. Наконец я подхожу к вращающимся дверям. Пройдя сквозь них, попадаю в кухню, где вижу нескольких мужчин и одну женщину, одетых, побритых наголо и татуированных точно так, как те, которые дерутся в тренировочном зале. Они в молчании трудятся около старинных печей, выпекая хлеб. Один из мужчин замечает меня и хмурится:

— Сюда нельзя входить!

Я игнорирую его слова и иду вперед. Мой взгляд замечает микроволновые печи, стоящие в углу, старую посуду, перемешанную с новой, три огромных холодильника вдоль стены и пару холодильников, стоящих отдельно. Мужчина с хмурым выражением лица направляется, чтобы остановить меня.

— Нельзя сюда входить, — повторяет он, на этот раз тихо, что предвещает драку.

Критически оценив повара, я понимаю, что он не менее опасен, чем те в пещере, если не более. Надо быть осторожным.

— Меня зовут Эл Джири, — негромко говорю я.

Он расслабляется:

— Мы вас ждем.

— Вы знаете, кто я?

— Эл Джири, — смеется он.

— Это все, что вы знаете?

Он кивает:

— Нам сказали, что вы придете.

— Кто сказал?

Он делает такое лицо, словно уверен, что я знаю ответ и просто проверяю его:

— Вероятно, тот же человек, который доставил вас сюда.

— И это?..

— Сами знаете, — усмехается он и возвращается к своему тесту, которое мешает довольно неловко. Мне кажется, что он больше похож на воина, чем на повара.

Некоторое время я наблюдаю за работой мужчин и женщин, потом спрашиваю повара, как его зовут.

— Рей, — говорит он.

— Рей, а дальше?

— Мы здесь пользуемся только именами.

Я захожу с другого бока:

— На сколько человек вы готовите еду?

— На восемнадцать человек фаланги 5С.

Это, вероятно, та группа, с которой я повстречался раньше.

— А сколько всего фалангистов?

— Не знаю.

— Вы к какой фаланге принадлежите?

— К 4А.

— Сколько человек в вашей группе?

— Восемнадцать — столько же, сколько и в остальных.

— А всего вас здесь сколько?

Он улыбается:

— Вы уже задавали мне похожий вопрос. Я по-прежнему этого не знаю.

— А кто знает?

Он пожимает плечами:

— Кобры.

— Кобры?

— Капитаны триумвиратов. В одном триумвирате три фаланги.

Он смешивает греческую и римскую терминологию, но я, не обращая на это внимания, делаю подсчеты. Восемнадцать умножить на три будет пятьдесят четыре. Если здесь имеется по крайней мере пять триумвиратов, тогда получается двести семьдесят, не считая Кобр.

— Откуда вы здесь появились? — спрашиваю я Рея.

Он качает головой:

— Мы не задаем подобные вопросы.

— Кто контролирует Кобр?

Тень раздражения падает на его лицо.

— У меня нет времени.

— С кем я должен говорить?

— Не знаю.

— Кто велел послать за мной?

— Никто. Нам просто сказали, что вы скоро придете, чтобы мы вам не мешали.

— Где я могу найти Кобр?

— У них есть собственные квартиры. Я не знаю где. Они приходят к нам, а не наоборот.

— Есть здесь какое-нибудь главное место для собраний?

Рей ведет меня к вращающимся дверям и указывает на дверь слева:

— Идите по этому коридору. Когда дойдете до третьей двери справа, сверните туда. Вы доберетесь до главного холла, хотя сомневаюсь, что сегодня там кто-то есть.

— Который час? — спрашиваю я.

— Без десяти четыре. Все или тренируются до шести, или на задании.

В последний раз я смотрел на свои часы в статуе Манко Капака, и они показывали без нескольких минут полдень. Прошло меньше времени, чем я думал. Я благодарю Рея за помощь. Он улыбается мне и возвращается в кухню. Я направляюсь к двери, потом разворачиваюсь, иду за Реем и прошу у него стакан воды. Пока он ходит за водой, я незаметно краду со стола нож и отправляюсь искать главный зал.

Рей правильно указал мне дорогу. Через несколько минут я уже стою у входа в огромную пещеру, которая мне знакома. Я был здесь десять лет назад по приглашению виллаков. Мало что изменилось с тех пор — стены украшены символами, много кроваво-красных изображений солнца. Огромный золотой медальон в виде солнца свисает с потолка над круглым каменным помостом, как в солярии Манко Капака, только больше. Должно быть, он футов сто пятьдесят в диаметре. В центре помоста расположены три трона. По окружности стоят стулья, на которых сидят привязанные к ним мумии. Между ними есть пустые пространства. Должно быть, священники поместили некоторых своих умерших предков в отделения солярия.

Я осторожно подхожу к платформе, внимательно изучаю тени в освещенной свечами пещере на наличие виллаков и Змей. Кроме меня, здесь никого нет. Я огибаю помост и, прижимая нож к боку, медленно продвигаюсь вперед, чувствуя свое одиночество и незащищенность.