Через полминуты все закончено. Тассо отпускает своего мертвого соперника, и тот падает на пол. Старик поворачивается к присутствующим медленно и болезненно — его правая нога почти не действует — и пристально смотрит своим здоровым глазом на тех, кто несколько мгновений назад был готов отправить его на пенсию.

— Если кто-то еще хочет обсудить мои лидерские качества, — отрывисто бросает он, и на этот раз его голос тверд, как и раньше, — скажите это прямо мне в лицо.

Наступает тишина. Он отвешивает трупу пинок ногой, затем нажимает кнопку на столе.

— Мэгс, пришлите установку для утилизации отходов. Надо убрать дерьмо с пола.

— Да, мистер Тассо, — слышится голос секретарши.

Секунду спустя четверо гвардейцев строевым шагом входят в комнату, поднимают останки Рона Пены и увозят их.

— Ну? — кричит Тассо. — Я — правитель этого вонючего муравейника или нет? — Немедленно раздается одобрительный гул. Каждый желает засвидетельствовать свою преданность. — В таком случае, не будем тратить время, идите на улицу и сообщайте всем, что во Дворце все идет, как обычно.

Толпящиеся военачальники и бизнесмены начинают расходиться.

— Джентльмены, — окликает он их, — если у меня возникнет хоть малейшая мысль о том, что вы замышляете против меня заговор, ваши головы будут использованы в качестве шаров в боулинге, ваши жены отправятся в публичные дома, а дети — в чернорабочие.

Несколько человек начинают хихикать. Потом они понимают, что он не шутит, и смешки неловко затихают. Тассо поворачивается к ним спиной и с трудом тащится к балкону, чтобы глотнуть свежего воздуха.

— Чертов характер, — восхищенно шепчет Франк.

— Я же говорил, что он еще покажет свою власть, — ухмыляется Джерри.

Тассо медленно возвращается с балкона. На его лице я вижу утомление, смешанное с торжеством. Он обожает подобные вещи.

— Привет, Алжир, — кивает он мне.

— Здравствуйте, Форд. Хорошо выглядите.

Он фыркает:

— Я выгляжу как настоящая развалина. Вы двое, — рявкает он, обращаясь к Франку и Джерри, — что здесь делаете?

— Ожидаем приказов, — отвечает Франк.

— У вас что, нет никакой инициативы? Я только что задушил председателя одной из самых преуспевающих фармацевтических фирм в городе. Охота за его должностью уже началась. Я хочу иметь там своего человека. Позаботьтесь об этом.

— Есть, сэр! — энергично отвечает Франк.

— Сей момент, мистер Тассо! — Джерри передразнивает Франка.

— Пара чертовых клоунов, — ворчит Тассо, когда они выходят, но левая сторона его рта складывается в довольную полуулыбку, — садись, Алжир. — Я беру пластиковый стул и сажусь напротив после того, как он удобно устраивается в мягком кожаном кресле. — Ну, как жизнь?

— Лучше, чем ваша, — отвечаю я.

Он сдавленно хихикает:

— Я в полном дерьме, хуже не придумаешь. Но я всегда буду давить такую мразь, как Рон Пена.

— Пена был пустым местом. А сможете ли вы так же расправиться с Эженом Даверном, когда он появится?

Тассо делает гримасу:

— Давай не будем об этом. Хочешь что-нибудь выпить?

— Мне бы хотелось опустить прелюдию и узнать, зачем вы меня пригласили?

— Как скажешь. — Тассо массирует запястье правой руки, потом поднимается выше к локтю. — Слышал про Капака и Холодильник?

— Джерри мне сообщил.

— Ты встречался с ним?

— С Райми? — Я качаю головой. — Так, видел пару раз.

— Странный парень, — раздумчиво говорит Тассо, — чужой и холодный внутри. Дорак был подлый сукин сын, но он был человек. Не понимаю, что за птица этот Райми.

Тассо кидает мне куклу. Это двойник Капака Райми. Он напоминает мне, что некогда эта комната была полна кукол. Теперь они отсутствуют.

— Я запер их в стенном шкафу, — объясняет Тассо, когда я удивленно смотрю на пустые стены, — никогда не выносил этих чертовых марионеток. Приходилось их терпеть, когда я играл вторую скрипку при Кардинале.

— Когда кот за порог…

— Вот именно.

Я поворачиваю куклу, рассеянно ее разглядывая.

— Думаете, он мертв? — спрашиваю я.

— Его нельзя убить.

Я улыбаюсь, опустив голову, чтобы Тассо не заметил этой улыбки:

— Вы никогда не казались мне легковерным.

— Так оно и есть. Но, говорю тебе, Капака Райми нельзя убить. Он бессмертен.

— Слышал я эти байки. Я им не верю.

— Я видел это собственными глазами. Его застрелили, зарезали, разорвали на куски и выбросили с балкона. Но этот сукин сын постоянно возвращается. Не знаю как, но он оживает. Его останки пускают по ветру, а несколько дней спустя он создает себе новое тело и возвращается. Если не веришь мне, поговори с Франком и Джерри. Они тоже это видели.

Я неловко ерзаю на стуле:

— Если это правда, тогда что вас огорчает?

— Он никогда не отсутствовал так долго. Обычно он возвращался через три дня. Максимум — через четыре. Никогда дольше не задерживался. Но на этот раз он исчез. Я не знаю, где он. И я не думаю, что он сможет вернуться самостоятельно.

— Но если его нельзя убить…

— Я не знаю, как это объяснить! — раздражается Тассо. — Если бы знал, то не было бы нужды обращаться к тебе.

— Но я-то что могу поделать с пропажей вашего Кардинала?

Левая рука Тассо ползет к правому плечу, и он ожесточенно начинает чесаться.

— Капак пришел повидаться со мной за неделю до своего исчезновения, — говорит Тассо, — он был обеспокоен. Город летит в преисподнюю, и он хотел остановить это падение. Он считал, что виллаки — эти слепые священники…

— Я знаю, кто они такие, — тихо вставляю я.

— …виновники беспорядков. Они сталкивались уже не в первый раз. Капак всегда действовал по-своему. Виллаки этого не одобряли. Он чувствовал, что они подрывают его авторитет. Он попросил меня стать его помощником, чтобы иметь время для общения с ними. Я отказался. В этот же уик-энд он оказался в Холодильнике, и с тех пор о нем никто не слышал.

На этом месте я его останавливаю:

— Но зачем тогда вы вернулись сюда в столь трудной ситуации, если не захотели сделать этого раньше?

— Чувство вины, — отвечает он без обиняков. — Я думал, что Капак справится сам со своими трудностями. Не принял всерьез его предложения. Если бы я помог, возможно, его не было бы сейчас в списке пропавших и город не находился бы на пороге войны.

— Сейчас уже поздновато жалеть об этом.

Тассо пожимает плечами (поднимается только его левое плечо):

— Опоздал так опоздал. Суть в том, что я нахожусь здесь и нуждаюсь в твоей помощи.

— И все же я не понимаю, что могу сделать. Я понятия не имею, где находится Райми.

— Ты можешь это выяснить, — спокойно говорит Тассо. — Я думаю, его похитили виллаки, а ты единственный, кто может иметь дело с этими слепыми сыновьями шакалов и убедить их выпустить его.

— Почему вы так решили? — хмурюсь я.

— За эти годы стража Капака мне много чего порассказала. Я знаю про Аюмарканов, про твоего отца и про то, что, кроме Капака, ты единственный уцелел из армии Дорака.

— Вы помните Паукара Вами? — шепчу я.

— Весьма смутно, но Капак все рассказал мне о нем.

Я дрожу. Это лишнее. Мне надо держать себя в руках. Я считаю про себя до тех пор, пока не удается восстановить самообладание. Дойдя до двадцати двух, я чувствую, что руки перестали дрожать.

— Даже если между мною и Райми есть связь, почему вы думаете, что я могу его найти?

— Я здесь с пятницы, — говорит Тассо, — но только вчера вечером, когда кто-то оставил это на моем столе, я подумал о тебе.

Тассо швыряет мне конверт. Осторожно, стараясь не помять, я открываю его. Оттуда выскальзывает большая покерная карта — валет пик. Во всех отношениях обыкновенная карта, но на два лица валета наклеены два маленьких фото, одно — Капака Райми, второе — мое, в обличье Эла Джири. Посередине красными чернилами на белом поле карты напечатано послание: «Род объединится».

Я читаю послание дважды, снова разглядываю фотографии, потом вкладываю карту в конверт и протягиваю его Тассо.