Хорошо. Но ты-то читала. Чем тебе это поможет? Все бестиарии как один мрачно предрекали: бесполезно и драться, и убегать. Как и людей, в теории, этих тварей можно поразить обычным клинком, но они слишком сильны и ловки, чтобы у противника был шанс. Их единственная слабость - вода, от которой им больно, как от огня, ну, и львы, но ручного льва с собой возил разве что король Франциск из старой легенды, а фляжку с водой Феб, на беду, оставила висеть у седла...
Когда мантикор набросился на неё, Феб всадила свой нож ему в руку повыше локтя, но зверь лишь рассмеялся и даже не потрудился его вытащить. Он схватил её за плечи - когтистые пальцы держали крепче стальных тисков - и улыбнулся ей. Феб видела три ряда его зубов прямо у своего лица.
В книгах писали, зубы у мантикор такие крепкие, что они могут съесть человека с костями и одеждой. С доспехами, и с конём, и с надеждами его детей, которые ждут его домой - которые потом годами будут видеть кошмары о гибкой, красной голубоглазой смерти, выпрыгивающей из засады...
За эти шесть лет Феб тысячу раз просыпалась с криком, но, видит небо, здесь, наяву, она не закричит, не закричит, даже если умрёт - он не дождётся.
На какое-то мгновение время остановилось. Думай! Думай, пока ещё жива! Они боятся воды и львов... Львов и... воды...
И тогда Феб собрала всю свою ненависть и плюнула ему в глаза.
Чудовище зашипело от боли и, выпустив её, яростно принялось тереть лицо. Феб упала на пол и откатилась в сторону. Рыча, взбешённый мантикор слепо бил хвостом, надеясь достать её ядовитым жалом...
И вдруг, захрипев, грузно упал, как подкошенный.
Стоя над телом поверженного чудовища, сэр Эверард задумчиво разглядывал клинок, перепачканный чёрной кровью.
- Надо же, - смущённо усмехнулся он. - А ты говорила, меч не зачарован...
Феб не сразу смогла ему ответить.
- Это не меч, - сказала она, когда снова нашла свой голос. - Это вы.
Рыцарь отвернулся, но она была уверена, что видела, как он покраснел.
- Идём, - бросил он. - Надо наконец найти нашу принцессу, как считаешь?
Они отыскали Эдуа в одной из башен. Когда сэр Эверард первым вошёл в комнату, её высочество стояла у окна, спиной к дверям, напряжённая и прямая.
- Это снова вы? - сказала она голосом, звенящим, как струна, натянутая до предела. - Снова пришли меня мучить? Это низко, низко!.. К-когда же всё это кончится!.. - она задохнулась, прижимая руки к груди, и снова заговорила, на этот раз - с твёрдостью стали:
- Знайте, я наконец решилась. Сегодня же я покончу с собой! И вы ничем не сможете мне помешать!..
Сэр Эверард деликатно кашлянул.
- Ваше высочество... - начал он вполголоса.
Принцесса вздрогнула и рывком обернулась к ним.
Измождённая, осунувшаяся, бледная, она выглядела так, как любой выглядел бы после полугода в плену. Но, огр побери, она была прекрасна, как прозрачная луна на ясном дневном небе, и, глядя в эти тёмные глаза, Феб на мгновение забыла, где она...
- Сэр рыцарь! - выдохнула принцесса. - О н-небесная милость, вы пришли спасти меня! Неужели... неужели правда... - её растерянный взгляд вдруг упал на Феб, полускрытую тенью. - А это, должно быть, ваш славный оруженосец...
Ничего. Так было даже лучше. Феб была согласна на роль оруженосца храброго рыцаря, совершившего подвиг. Главное - что они нашли Эдуа, а славы ей было не жалко. В конце концов, сэр Эверард всегда хотел стать героем...
Рыцарь учтиво склонил голову.
- Ваше высочество, ваш спаситель - не я, - сказал он твёрдо и отступил, с почтением пропуская Феб вперёд.
Не помня себя, та сделала два шага и упала перед принцессой на одно колено. Реверанс был бы уместен в бальном зале, но только не здесь.
Эдуа вдруг сжала правую руку в кулак и закусила костяшку указательного пальца.
- Встань, - выговорила она дрогнувшим голосом. - Прошу тебя, встань. Я... т-тысячу лет не видела живых людей...
Мельхиор был очень любезен и пригласил Обри в гости. Вернее, дословно он сказал следующее: "Ты всё равно теперь не спустишься назад без помощи, а если ты умрёшь и останешься висеть на моей изгороди, на тебя слетятся во́роны".
При свете дня этот двор выглядел совсем иначе. Вернее, его даже двором было не назвать - это был сад. В тени аккуратно побеленных яблонь и вишен теснились кусты смородины, малины и крыжовника, а на заднем дворе за домом были устроены овощные грядки. Обри ходил вдоль них, как во сне, любуясь на зреющие тыквы размером с маленькие бочки и густой ковёр картофельной ботвы. Любой садовод расплакался бы от полноты чувств, если бы ему позволили хотя бы одним глазком заглянуть сюда...
- Они в своей деревне скорее удавятся, чем продадут мне хоть что-нибудь, - спокойно пояснил хозяин всей этой красоты, стоящий чуть поодаль, скрестив руки на груди. - Приходится выращивать всё самому.
- Потрясающе! - выдал Обри в искреннем восхищении. - Это магия?
- Только отчасти. Ты всё равно никуда не денешься от необходимости копать землю, - Мельхиор заботливо поправил упавшую опору в зарослях гороха. - Ты пьёшь иван-чай?
Он вынес чайник на трёхногий столик на веранде. Пока Мэл за ним ходил, Обри случайно бросил взгляд на книгу, забытую хозяином на кресле. Он ожидал чего-то тёмного и волшебного, но обложка гласила: "О сути вещей". Знакомое название - об этом смелом философском трактате в своё время много говорили в столице...
Мельхиор разлил пахучий травяной отвар по чашкам и взял себе ту, что похуже, с отколотой ручкой.
- Не смотри на меня так, - ответил он на взгляд Обри, садясь в кресло. - У меня мало посуды. В конце концов, у меня редко бывают гости. Говоря "редко", я имею в виду "никогда".
Обри взял свою чашку и уселся на ступеньки крыльца.
- Как это случилось? - спросил он и обвёл неопределённым жестом дом и двор. - Я имею в виду... всё это?
- Всё дело в бабуле, - вздохнул колдун. - Позвольте представиться - Мельхиор Конна. Да, это правда. Но, кстати, можешь называть меня Мэл, я же знаю, вы все так делаете... - он задумчиво отпил глоток иван-чая. - Когда у тебя в роду есть знаменитые злодеи, проблема не в них самих, а в том, что люди уверены, будто зло передаётся по наследству. На самом деле, это само по себе звучит довольно глупо, особенно если вспомнить, что "зло" - вообше штука очень неопределённая. Да, моя бабушка делала разные вещи, из-за которых мы с ней не ладили, но она заботилась обо мне, как умела, и знаешь, что самое смешное? - в итоге она была чуть ли не единственным человеком, от которого я вообще видел что-то хорошее.
Он невесело усмехнулся.
- У меня не было никого, кроме неё. Когда я родился, её уже никто не боялся, все только смеялись - ну, и надо мной тоже, просто за компанию. Уезжая учиться в Виверну, я надеялся, что там всё будет по-другому, но стало только хуже...
- Так ты учился в Виверне? - радостно удивился Обри. - Я оттуда родом!
Мэл кивнул.
- В Королевской магической академии. А ты что, думал, что я научился всему, что я знаю, у бабули? У бедной женщины явно был природный талант, но она даже читать не умела.
Обри вспомнил собственные студенческие годы - девиц, приятелей, весёлые попойки с застольными песнями... Если честно, иногда он и сам не понимал, как они вообще успевали чему-то учиться.
- Неужели у тебя совсем не было там друзей? - не поверил он.
- Однокашники меня терпеть не могли, потому что я был умнее них, - маг насмешливо скривил губы. - Как будто в этом я виноват! А учителя были уверены, что я рано или поздно использую всё, что от них узнаю, во зло. И, огр побери, не они одни! - он с досадой отставил чашку. - Знал бы ты, как это бесит, когда все вокруг убеждены, что у тебя на уме не может быть ничего хорошего! Иногда и впрямь сложно сдержаться и не превратить кого-нибудь в трухлявый пень... Нет, первое время я честно старался что-то изменить. Работать целителем, делиться с людьми знаниями - не зря же я их получал... Кому-то что-то доказать. Во что-то как-то вписаться. Но рано или поздно везде, где бы я ни жил, так или иначе всплывало имя Маргот Конны... И весь этот проклятый бред начинался заново. Не верьте ему, не говорите с ним, прячьте от него детей... - Мельхиор взял с блюда на столе яблоко и с усмешкой подбросил его на ладони. - Все ведь знают, что яблочко от яблоньки упасть далеко просто не может. Люди ужасно скоры на суждения... И до настоящего тебя и твоих поступков никому нет дела.
