Феб надеялась, что тётя Далия, зашедшая пожелать своей воспитаннице спокойной ночи, не заметила, что та лежит под одеялом одетой.

Она выскользнула из спальни, когда в доме уснули все, даже слуги. Портреты прошлых герцогов ди Гёз провожали её взглядами, пока Феб кралась по тёмным коридорам. Парадный зал был пуст и тих; папины доспехи стояли меж двух высоких окон, как молчаливый сумрачный страж. Отец был могучего роста и широченным в плечах, сейчас Апо́ло уже почти дорос до того, чтоб надеть его латы. Если бы захотел.

Что уж и говорить, вчера Аполо удивил их всех. На него надеялись. Никто и помыслить не мог, что сын сэра Фи́липпа Таккагели́та, совершившего сотню подвигов, не захочет пойти по его стопам.

За ужином у дяди Дэйла, как всегда, собралась куча народу, и речь в тысячный раз зашла о "бедняжке Эду́а", и кто-то, деликатно кашлянув, как будто бы между прочим спросил, не намерен ли Аполо стереть ржавчину с отцовского меча... на что тот вдруг спокойно ответил: "Нет". На изумлённое "Но ведь это твоя принцесса!" фыркнул: "Такая же моя, как и ваша, но никто из вас, я смотрю, почему-то не cкачет в Зоммершлосс!". И тогда все замолчали и потупили взгляды, потому что возразить на это им было нечего.

Дядя Дэйл был в бешенстве, но Феб не могла слишком уж осуждать брата. Только не после того, что случилось с отцом. Люди частенько забывают, что путь героя - это не только блеск и громкая слава, но и риск быть растерзанным мантикорой. Никто из них не думал, что последний подвиг сэра Филиппа закончится вот так. Феб тогда было восемь, её брату - пятнадцать. Матери у них не было - Аполо её ещё помнил, а Феб совсем нет. Когда она была маленькой, отец говорил, что мама - озёрная фея, но потом его дочь выросла и узнала, что в мире бывает смерть...

Сказки о несчастных сиротках лгали - им было хорошо в этом доме. Папины старые друзья, ди Гёзы позаботились о них, как о родных. Немногие сироты на этом свете могут называть герцогиню тётей, но, наверное, любой в королевстве был бы рад приютить детей сэра Фила - так его называли. Никто не забыл, что, если бы не он, страну давно бы уже растерзали драконы, великаны и прочая нечисть. И, даже если оставить в стороне все эти подвиги и победы, её папу невозможно было не любить. Бывают такие люди.

Она пересекла зал и остановилась перед гулкой латной громадой. Таких, как Феб, внутрь поместилось бы двое.

Иногда ей до сих пор хотелось обнять пустые доспехи, прижаться к холодному нагруднику лицом. Я скучаю, папа. Я тосковала по тебе каждый раз, когда ты уходил спасать очередную деревню от оборотня или водяного, но, видит небо, твой нынешний поход слишком, слишком длинный. Этих шести лет хватило на то, чтобы перестать плакать по ночам, но не на то, чтобы забыть его запах, рокот его голоса... то, как, когда она начинала клевать носом у камина, он оглушительно шикал на расходившихся товарищей: "Тихо! Не видите, моя девочка спит!..". Время не лечило.

Она прошерстила все бестиарии, какие нашла в библиотеке дяди Дэйла, и теперь могла бы рассказать про мантикор, даже если бы её разбудили среди ночи. Тело красного льва, жало скорпиона, голубоглазое человеческое лицо. Три ряда острейших зубов, потрясающее обоняние, слух, улавливающий любой шорох. Невероятно сильны и быстры. Ей говорили, папа ни за что бы не победил. Не один против такого врага. Как будто это должно было её утешить.

Осторожно, чтобы не загреметь, Феб сняла с доспехов пояс с мечом. Он пригодится ей, если она в самом деле собирается спасать принцессу.

Полгода назад её высочество Эдуа похитил злой колдун. С тех пор её пытались вызволить десятки храбрецов, но ни один не вернулся из захваченного врагом замка Зоммершлосс. Иные призывали взять его штурмом, но было ясно: заметив приближение армии, злодей просто-напросто убьёт заложницу. Его величество Ивенн никак не мог простить себе, что упустил сестру, пока воевал в чужих краях - говорят, он так рвался на помощь своей Эдуа, что верным придворным пришлось пойти на самый настоящий переворот: запереть государя, чтобы сохранить ему жизнь...

Принцесса томилась в плену, король сходил с ума, страна рисковала остаться без правителя, а все вокруг слишком боялись, чтобы помочь. Мужчины краснели и мямлили, женщины вздыхали и точили слёзы... И вот вчера, спасибо Аполо, Феб наконец поняла, что с неё хватит.

Она хотела бы быть большой, чтобы надеть эти доспехи, хотела бы взять их с собой, но ей был велик даже шлем. Подумав, Феб сняла правую латную перчатку и положила её в сумку. Так она сможет как будто держать папу за руку, когда станет страшно... Потому что страшно наверняка будет.

Конюхи тоже спали, но, к счастью, Феб с детства умела седлать лошадей.

Она решила. Раз больше некому - что ж, она попробует сама. То, что у других не получилось, не значит, что не получится и у неё. Одной ей, конечно, не справиться, но Феб знала, к кому пойти.

Сэр Эверард принял её утром, хоть и явно недовольный столь ранним визитом.

- Фебро́ния! - сказал он вместо приветствия. - Ты одна? Что ты здесь делаешь?

- Хочу попросить вас о помощи, - нечего было ходить вокруг да около. - Вы согласитесь сопровождать меня в путешествии?

Благородный рыцарь насмешливо хмыкнул:

- И куда это ты собралась? Госпожу герцогиню уведомила?

Феб закусила губу. Хотелось спросить: "А с другими рыцарями вы разговариваете таким же тоном?", но она заставила себя сдержаться.

- Я знаю, как ценно ваше время, - кротко сказала она, - поэтому в благодарность хочу предложить вам это. Меч моего отца.

Она сняла с плеча ножны, которые несла за спиной, и подумала: ага. Глаза сэра Эверарда разгорелись, как у охотника, завидевшего дичь. Феб рассчитывала на его всем известное тщеславие - и не прогадала. На свете не было рыцаря, который втайне не мечтал бы обладать мечом самого́ сэра Филиппа. Это была реликвия. Легенда, которую можно потрогать...

Впрочем, сэр Эверард быстро взял себя в руки.

- И на что он мне? - фыркнул он. - Вешать на стену? Все знают, что он зачарован и будет служить только Таккагелитам по крови!

Феб не смогла сдержать улыбку.

- Это не меч, - сказала она. - Это ножны.

Папу всегда страшно забавляло, когда на весёлых попойках его друзья, такие же сильные, как он сам, тщетно пытались вытащить этот меч из ножен. Потом он звал маленькую Феб, и лезвие легко выскальзывало из их плена. Все тогда смеялись: "гляди-ка ты, а дочка сэра Фила - не промах!.."

Она проделала старый фокус в тысячный раз: вытащила меч из ножен и отбросила их в сторону. Сэр Эверард взвесил оружие в руке, пару раз взмахнул им, и по его затуманившемуся взгляду Феб поняла: победа.

- Ладно, так и быть, я провожу тебя. Только из уважения к твоему отцу! - рыцарь приосанился, огладил даже чересчур ухоженную русую бороду. - Я, знаешь ли, был его соратником...

Да, Феб сто раз слышала эту историю от папы. О том, как он с другими поехал биться с драконом в Эммеровом ущелье, и тогда ещё не сэра, а простого оруженосца Эверарда оставили стеречь лошадей, а тот, услышав вдали драконий рёв, спрятался в овраг, и коней потом до вечера пришлось собирать по всей округе... Но, в конце концов, с тех пор прошло много лет. И у Феб не было большого выбора. Она знала, что другие рыцари, гордые и серьёзные, не станут даже слушать девчонку, чьей бы там дочкой она ни была...

Во дворе сэр Эверард нахмурился, глядя, как Феб по-мужски вскочила в седло, но ничего не сказал.

- Куда мы едем? - осведомился он, когда они выбрались на дорогу.

- В Уребру, к маме на могилу, - Феб даже не потрудилась придумать ложь поудачнее.

- В Уребру вон туда, - рыцарь кивком указал на восток.