На следующий день Обри выпала редкая удача поймать Мельхиора как раз в тот момент, когда он возвращался откуда-то к себе во двор.

Колдун уже закрыл за собой ворота и задвинул засов, но Обри крикнул ему издали:

- Постой! Пожалуйста, не уходи! У меня важный разговор!

И, как ни странно, Мэл, как его для краткости за глаза звали в деревне, дождался, пока Обри подбежит поближе и, пытаясь отдышаться, приникнет к решётке.

- Ну? - нетерпеливо спросил маг.

Ворота были оплетены колючими стеблями не так густо, как сам забор, и, если постараться, то через них с риском выколоть себе глаз можно было разглядеть веранду дома и кусочек двора. Беседовать сквозь прутья было не слишком приятно, но ладно, хотя бы так...

- Послушай, я вообще не здешний, я плохо тебя знаю... и то, как ты живёшь - это твоё дело... - ай, умник, вот уж начал так начал, - но, честное слово, тебе нужно запирать ворота! Кто-нибудь может случайно пострадать. У тебя там много трав, я видел по крайней мере арнику и белену, знаю, из них делают лекарства, но они ведь ядовиты... И все эти волшебные штучки вроде того амулета - они же просто валяются где попало! Если любой ребёнок может войти к тебе и вот так вот запросто их взять, это-...

- Не твоё собачье де-... - огрызнулся было Мельхиор, но вдруг оборвал себя на полуслове и схватился за прутья решётки со своей стороны. - Постой, а ты-то откуда обо всём этом знаешь?! Только не говори, что ты тоже забрался этой ночью ко мне в дом!

Обри покраснел, не зная, что ответить, потому что на самом деле так оно и было. Это он сидел в кусте смородины, пока невидимая в темноте девочка-ласка кралась от крыльца к воротам. К счастью, она, кажется, его не заметила...

Как известно, лучшая защита - это нападение, поэтому Обри оправился и вновь перешёл в атаку:

- Ну да! И что?! Должен же я был проследить, что она благополучно выберется обратно!

Чёрные глаза мага гневно сверкнули.

- Ты что, правда считаешь, что я мог причинить этой девочке зло?!.. - но тут он словно опомнился и заговорил уже совсем другим, ничего не выражающим тоном. - Ах да. Я же злой колдун. Ну, тогда несчастной просто сказочно повезло убраться целой и невредимой, ах-хаха-ха, всё такое.

Обри ухватился за вновь обретённую инициативу в разговоре.

- И всё-таки, - заявил он, - ты не вправе жаловаться на вторжения, если сам не запираешь двери!..

Плечи Мэла вдруг странно затряслись, и удивлённый Обри не сразу сообразил, что тот беззвучно смеётся.

- Нет, честно? - выдохнул волшебник. - Ты честно думаешь, что я просто забыл запереть двери? Обе? И что скрытные амулеты всегда без присмотра валяются у меня на столе? А я спокойно продолжаю варить суп на кухне, когда кто-то шарит в моей гостиной?

Обри застыл, пытаясь осознать услышанное.

- Так ты... помог ей? - наконец выговорил он. Это не укладывалось в голове: ведь Мельхиор никогда никому не делал ничего хорошего. То есть сам Обри, конечно, жил здесь только с весны, но все говорили, он... Может быть, это был какой-то коварный план?..

- Да, - спокойно сказал Мэл.

- Но почему?

Маг раздражённо передёрнул плечами.

- Потому что эта дурёха отправилась спасать принцессу! И ей, огр побери, нужна помощь! Не может же она идти в свой идиотский поход совершенно беззащитной. Это верная смерть.

Обри мотнул головой. Это всё было слишком уж неожиданно.

- Но откуда ты знал, когда она придёт и что ей нужно?

Мэл взглянул на него исподлобья, и Обри впервые осознал, что он смотрит не мрачно - настороженно. Так кошка зыркает на человека с камнем в руке...

- Предсказаниям в любой школе магии учат на первом году. Всё, а теперь проваливай! Мне некогда. Нужно разделывать летучих мышей.

И, резко развернувшись, колдун зашагал к крыльцу. Обри постоял, провожая его взглядом, и решительно направился в Коппхольм.

Пускай он не был самым умным учеником профессора Элмонда, пускай через каких-то два месяца ему предстояло снова вернуться в Виверну и здешние дела, если вдуматься, его не касались, но как учёный и как человек он должен был разобраться, что же тут происходит.

Когда Обри начал задавать вопросы, коппхольмцы смотрели на него настороженно и удивлённо, и, видит небо, он скоро понял, почему они не хотели с ним говорить. В результате расследования выяснилось, что на самом деле никто и никогда своими глазами не видел, как Мельхиор делает хотя бы одну из всех вещей, которые на него сваливали. Свидетелем всегда был какой-нибудь двоюродный брат приятеля соседа, а главным аргументом - "да все знают, что это он!". Каждый второй жаловался, что Мэл когда-то грозился превратить его в жабу, но ни один из коппхольмцев что-то пока не квакал. Да и прочие "происки злого колдуна" все до единого вписывались в рамки обычных бытовых неприятностей, от которых никуда не денешься. В конце концов, дождь на сенокос вполне может пойти и сам по себе...

По факту, едва ли не единственным занятием, за которым Мэла действительно видели, было чтение на веранде. Что, кстати, тоже вменяли ему в вину, потому что читать здесь было не принято - ему что, заняться больше нечем? Да ещё, начитавшись этих своих книжек, несёт потом всякую ересь - о каком-то там многополье (что это вообще такое?) и о том, почему надо мыть руки перед едой... Где такое вообще слыхано?

В деревне волшебник, судя по всему, вообще появлялся крайне редко - что, в общем-то, было вполне объяснимо, если вспомнить, что местные отказывались с ним говорить, а при встрече бранились и переходили на другую сторону улицы. Дети нарочно громко играли рядом, чтобы ему мешать. Спасибо хоть никто не швырял камнями и не шёл поджигать дом - хотя, Обри вдруг озарило, может быть, живая изгородь всё-таки стоит там не просто так...

И тогда он понял. Понял как минимум, что он так этого не оставит.

Когда Обри снова пришёл к воротам Мэла, он в самом деле застал его в кресле на веранде, читающим в лучах клонящегося к западу солнца.

Что он должен был ему сказать? "Привет, извини, что отвлекаю, но я вдруг понял, как глупо судить о людях с чужих слов"?..

- Мельхиор! - окликнул он без предисловий. - Огр побери, я знаю, что ты никакой не злой колдун!

Мэл поднял голову от книги.

- Это снова ты? - произнёс он без выражения.

- Я знаю, что о тебе говорят, но, признайся, ты никогда в жизни не превращал никого в жаб!

- Если не прекратишь докучать мне, то, клянусь мандрагорой, станешь первым! - вспылил маг.

Обри сделал глубокий вдох.

- Послушай, - он пытался говорить спокойно, - я не понимаю, почему все так к тебе относятся... и почему ты им это позволяешь... но это неправильно. Так не должно продолжаться!

- Не суй нос, куда не просят, - отрезал Мельхиор. - Мне нет дела до всех этих людей и их мнения! Мне, знаешь ли, и одному неплохо!

- Почему ты тогда не поселился в лесу? - парировал Обри.

Маг устало вздохнул.

- Уходи, - то ли велел, то ли попросил он. - Нет, в самом деле, какая тебе разница? Оставь меня в покое!..

Обри смотрел на него сквозь решётку ворот.

- Если ты в самом деле не желаешь меня слушать, - хмыкнул он, - то почему просто не уйдёшь в дом и не закроешь дверь?

Он отступил на шаг назад и, запрокинув голову, окинул взглядом чёрную изгородь. Терновник щерился хищными шипами, неприступный и мрачный.

- А может быть, ты просто хочешь, чтобы тебе доказали, что кому-то правда на тебя не плевать? - сказал Обри вслух. - Ждёшь кого-то, кому будет не страшно и не лень перелезть ради тебя через этот забор?

Мельхиор лишь насмешливо фыркнул и вновь уткнулся в книгу, но Обри уже знал, что сейчас сделает. Наверное, это было ужасно глупо... но почему-то казалось правильным.

На самом деле, если очень захотеть, по изгороди и впрямь можно было взобраться - нужно было только тщательно смотреть, куда ставишь ногу, и не обращать внимания на царапины. Обри перестал замечать их после двадцатой. Одежде, кажется, было не суждено пережить это приключение, но это были мелочи. И, в конце концов, в какой-то момент отступать стало поздно, потому что примерно на середине Обри осознал, что вниз ему уже не спуститься.