— Пойдем. Мы что-нибудь придумаем. — Направляясь к дверям, Браги бросил через плечо:

— А тебе, чародей, я это припомню.

Вартлоккур был поражен тем напором, с которым были произнесены эти слова. Но растерянность продолжалась недолго. Уже через миг чародей в ярости швырнул книгу на пол. От звука удара Мгла даже подпрыгнула. Ее нервы были напряжены до предела.

— Что теперь? — спросила она, выйдя из библиотеки.

Ей не нравилось чувство беспомощности, с которым она явилась на запад, умоляя о помощи. Она казалась себе ни на что не способной и беспросветно тупой…

— Будем действовать. Ты и я. Возможно, крестный отец и тетка сумеют справиться… Пошли. Надо сказать Гжердраму и Дерелу, куда я направляюсь. Старый маньяк прав в одном: судя по фокусам, которые выкинул Совет в то время, когда я занимался твоими делами, у меня возникли серьезные проблемы. Сейчас, на время отсутствия, мне надо прикрыть задницу. В противном случае, вернувшись, я могу узнать, что остался без работы.

— В нашем с тобой путешествии нет никакого смысла. Ты и я олицетворяем то, что он больше всего ненавидит. Думаю, что к его душе сейчас не сможет пробиться никто, кроме матери.

— Но почему бы нам хотя бы не попытаться? Если он настолько опасен, как ты утверждаешь.

— Полагаю, что это именно так.

— Сколько времени ещё можно ждать? Может быть, Вартлоккур все-таки опомнится?

— Не долго. Лорд Ссу-ма человек упорный, но и он не сможет держаться вечно.

— Если у тебя есть любимое божество, то вознеси ему молитву. Будем надеяться, что Вартлоккур немного придет в себя и увидит события в нужной перспективе. Если дело так плохо, как ты утверждаешь. В целом он человек вполне порядочный. У него есть совесть.

— Возможно. Но не исключено, что он просто старый, глупый слепец.

Вартлоккур вернулся в свои покои примерно через час после стычки с Браги и Мглой. Его руки все ещё тряслись. Чародей был испуган. Прошло много столетий с тех пор, когда он в последний раз испытывал подобную ярость. Чтобы успокоиться, ему пришлось воспользоваться теми приемами, к которым он не прибегал со времен ученичества.

С ним происходило что-то нехорошее. Он чувствовал, как в мозгу закипает какое-то безумие, уродуя все его поступки и искажая намерения. Ему было несвойственно терять контроль над собой. Неужели Браги прав? Неужели его главной психологической проблемой является детская незащищенность?

Но способна ли Непанта выдержать подобное? Может быть, она более жизнеспособна, чем он думает?

Не вселил ли он в себя ложную надежду, решив, что Этриан так или иначе погибнет, исходя из простых законов энтропии?

Чародей зажег свечу, сел и попытался углубиться в старинный манускрипт, претендовавший на то, чтобы быть подлинной историей происхождения Человека в этом мире. Но выписанные каллиграфическим почерком буквы почему-то все время оказывались не в фокусе.

Проклятие! Его мир рушится. Потребовались столетия для того, чтобы он зажил, наконец, достойно, и вот в одно мгновение его недавно обретенное счастье снова повисло на волоске. Видимо, он и вправду неуверен в себе. Но если человек так долго боролся за свое счастье, то на закате жизни он все же должен заслужить что-то хорошее…

На его колени упала чья-то тень. От неожиданности чародей вскочил со стула.

— Непанта? Почему ты поднялась с постели? Ты уже проделала все нужные упражнения и тебе сейчас следует отдыхать…

Его сердце оборвалось, как только он увидел её лицо. Ужас тяжким молотом обрушился на него.

Она была одета для плохой погоды. Дитя на её руках было тепло укутано.

— Мне нужен мой сын, Варт.

— Нет. Только не это, — тихо произнес он. — Почему ты вдруг об этом заговорила?

— Ведь Этриан жив, разве не так? И ты знал об этом все время. Ты лгал мне.

— Нет, дорогая. Я же говорил тебе…

— Все, что ты мне говорил, было ложью. Ложью, ложью и ложью. Он находится в Шинсане, в каком-то месте под названием Лиоантунг. И ты не хотел, чтобы я это знала.

На него снова нахлынула волна ярости.

— Я его предупреждал…

Непанта чувствовала холодную ярость. Она выслушала его угрозу, ни на йоту не изменившись в лице.

— Кого ты предупредил? Что ты со мной делаешь? Я хочу увидеть своего сына. Ты слышишь меня? Где-то здесь находится Мгла. Она явилась, чтобы встретиться с тобой. Я отправляюсь с ней.

Вартлоккур её не слушал. Бросившись в спальню, он невидящим взглядом уставился на пустую колыбель Смирены. Через несколько минут он подошел к окну.

— Явись, Рейдачар, — воззвал он, — Рейдачар, мой единственный друг, прийди ко мне.

— Почему ты мне врал? — спросила Непанта. — Будь ты проклят, Варт! Я с тобой говорю. Отвечай!

— Они тебе сказали, кем или чем стал твой сын? — резко повернувшись, ответил вопросом на вопрос чародей.

— Какие ещё они? О ком ты говоришь? Отвечай!

— О Рагнарсоне и об этой шинсанской суке.

— Я их не видела. И какое они вообще имеют к этому отношение? Впрочем, не отвечай. Расскажи мне об Этриане. Затем отыщи Мглу и скажи, что я отправляюсь вместе с ней.

Гнев одного всегда подстегивает ярость другого. Их перепалка становилась шумной и визгливой, все больше напоминая семейный скандал. Нерожденный подлетел к окну и повис снаружи за стеклом. Супруги не обращали на него внимания.

— Хорошо! Будь все проклято! — рявкнул Вартлоккур. — Мы отправляемся. Но пусть это все ляжет на твою совесть, женщина! — Он вышел из комнаты, бормоча:

— Ты дорого заплатишь за это, Браги. На сей раз ты режешь собственную глотку. Вокруг тебя уже кружат голодные волки. Мне же остается лишь сидеть в стороне и со смехом наблюдать, как они будут рвать тебя на части.

Непанта смотрела в спину мужа, не понимая, что с ним случилось. Почему весь этот шум? С какой стати он толкует о Браги и Мгле? Она же не видела их целую вечность… Они, наверное, тоже все знали и скрывали от нее. А она так бы и осталась в неведении, если бы королева Ингер не зашла повидать Смирену и в разговоре случайно не упомянула об Этриане.

Бедная Ингер. Теперь и на неё обрушатся все шишки.

Дьявол с ними! Будь они все прокляты! Она скоро увидит сына. И плевать, нравится им это или нет.

Мертвые воины Этриана принесли кресло, украденное в каком-то поместье неподалеку от города. Этриан погрузился в кресло, а Сахманан уселась на землю, прислонившись к креслу спиной.

— Ты можешь сказать мне, что придумал на сей раз?

— Думаю, что смогу. — Этриану надоело дразнить её. — Я использую против них их животных. А так же тела тех, кого животные убьют.

— Но не истребят ли они прежде животных?

— Возможно. Кошек, собак, лошадей и всех тех, кого смогут поймать. Но как защититься от крыс, нападающих на вас во время сна?

— Это может сработать. Ты планируешь приступить к осаде?

— Мы можем себе это позволить. Они не ждут помощи извне. Это последняя битва, которая нас или вознесет, или погубит.

— А как быть с армией? — Она кивнула в сторону ближайших мертвяков. — Они годны лишь несколько дней.

— Зря мы их не израсходуем. Приступим. Охраняй меня.

Он оборвал связи со своим телом и полетел в город. Лиоантунг являл собой лабиринт кривых улиц с домами странной архитектуры. Многие квартала города совершенно опустели. Что же, тем лучше. Он поставит себе на службу брошенных животных…

Противник изо всех сил готовился отбить штурм. У солдат врага не было страха. Битва в лесу вернула им веру в себя. Лишь у тервола ощущалась какая-то неуверенность.

Они вели спор, как быть с животными.

Этриан, пролетев по темной улице, нашел конюшню. Он нащупал убогий мозг лошади. Животное поднялось на дыбы, сломало ограждение стойла и пригвоздила помощника конюха к земле.

Этриан поставил труп под свой контроль и вооружил его валявшимися рядом вилами для погрузки сена. Покончив с этим, он снова вылетел в ночь. Вскоре ему удалось овладеть и легионером…