Лилим. Это слово гулким эхом отозвалось в моей памяти.

-Узнав о бегстве Лилит и той страсти, которую она отдала не ему, для чьих утех была создана, а греховному ангелу Самаэлю, Адам призвал Бога и пожаловался ему на свою неверную жену.  Тогда Бог разгневался на Лилит и послал трёх ангелов, чтобы они вернули её Адаму.  Ангелы нашли Лилит на берегу моря и сообщили ей Божью волю, но гордая Лилит ответила им отказом. Тогда Ангелы пригрозили ей Божьей карой: каждый месяц сто младенцев, которых она производила на свет, должны были рождаться мёртвыми, а всё тело красавицы - покрыться чёрными волосами. Но и это не сломило её, - Роуз прерывисто вздохнула. -   Лилит была ужасно наказана за то, что осмелилась выбирать: оставаться ли ей с тем, кого она никогда не любила, или следовать зову собственного исполненного страстной любовью сердца. Каждый месяц она рождала мёртвых младенцев - ровно сто... и ещё одного. Но лишь усилиями милосердных потомков Адама  того последнего из них иногда удавалось вернуть к жизни.

- Это всё? - осведомился я, когда Роуз закончила свой рассказ.

Девушка молча кивнула и снова прерывисто вздохнула.

- Какое отношение эта легенда имеет к вам и тому, что произошло за последние несколько дней? - неуверенно спросил я.

- Вы не непонимаете, мистер Майлз, - с грустной улыбкой ответила мисс Оук. - Вы просто отказываетесь верить тому, что подсказывает вам ваша интуиция.

    Моё сердце похолодело. Я и вправду на секунду предположил нечто, но оно просто не могло оказаться истиной! Чтобы окончательно развеять мои мучительные сомнения, Роуз произнесла:

- Я - лилим, дочь Лилит и Самаэля. Моя мать избежала грехопадения, и оттого никто не лишал её вечной жизни. Она жива, как и мой отец.

- А как же миссис Оук? Разве она вам не  мать? - ошарашено спросил я.

- Она не дарила мне жизнь, если вы об этом.  Вместе с доктором Корнвиком она приняла меня из рук моей настоящей матери и растила как собственную дочь, зная о моём происхождении всё и скрывая его от меня ради моего же блага. Не примите её за дьяволопоклонницу. Она добрая католичка с милосердным сердцем. Таких людей, как она и доктор Корнвик, немного.

- Каких людей? - недоумевал я.

- Сочувствующих лилим. Нас считают демонами - проклятым семенем, но зла от нас на Земле не больше, чем от людей. Я бы даже сказала, намного меньше. Все лилим обладают с детства необычными способностями, отличающими их от потомков Адама. Но среди людей мы не нашли понимания.  Они истребляют всё, чего не могут понять и чем не способны обладать и подчинить своей воле. Человеческие дочери и сыновья отлавливали моих братьев и сестёр на протяжении тысячелетий, истязали их и придавали мучительной смерти. Лилим научились держаться вместе, не предавая друг друга и защищаясь от детей  человеческих. Чаще всего мы заботимся о себе сами, но и среди людей попадаются такие, которые оказывают нам помощь. Мы оберегаем их так же, как и подобных себе. Поэтому, когда Эдвард Корнвик умер, мы возродили его к жизни и не только потому, что нуждались в его помощи, а ещё и потому, что глубоко переживали его кончину.

- Вы сказали "мы"? - уточнил я.

- Да.  Изавель Крафт, я  и другие лилим.

Я едва верил услышанному. Недоверие так отчётливо читалось на моём лице, что вынудило несчастную Роуз Лилиан на ещё один решительный шаг.

- Вы до сих пор мне не верите? - спросила она. - Тогда смотрите!

Она встала с лавки, повернулась ко мне спиною и приспустила с плеч тёмную шаль, открывая прекрасные, сияющие в лунном свете мраморной белизной лопатки. Я присмотрелся к ним лучше и заметил два тонких надреза, по всей вероятности, сделанные доктором Корнвиком, из которых пробивалось что-то пушистое.

- Коснитесь их рукой, - разрешила Роуз.

- Что это? - изумился я, проводя пальцами по чему-то мягкому, словно лебяжий пух, и жадно вслушиваясь в её возбуждённое, глубокое дыхание.

- Это крылья, мистер Майлз.

Моя рука задрожала, но Роуз уже скрыла чёрную поросль за тонкими кружевами.

- В тот день, на который я назначила вам встречу, у меня поднялся сильный жар. Первые пёрышки вот-вот должны были пробиться сквозь кожу, но никак не могли прорезаться. Доктор помог мне. Через это проходит каждый лилим. О, тогда я ещё и не представляла, что моя болезнь - не болезнь вовсе. Я узнала обо всём позже.

- Почему же вы оказались здесь, в лечебнице для сумасшедших?

- Мне говорят, что из-за моего болезненного состояния... Но, думаю, главным образом из-за того, что матушка и Изавель  решили спрятать меня здесь от вашей настойчивости. Как видите, они не преуспели. Это не совсем лечебница. И здесь нет сумасшедших, только лилим. Изавель посвятил всю свою жизнь тому, чтобы отыскать как можно больше таких, как мы, которых люди часто принимали за душевнобольных или одержимых бесами, и привезти их сюда. Не все лилим знают о себе столько, сколько теперь знаю о себе я. Именно здесь им объясняют, кто они такие, а общаясь с подобными, они не чувствуют себя изгоями. Только представьте, как это важно! - я молча кивнул ей в ответ, в знак понимания и поддержки. - Изавель - необыкновенный! - воодушевлённо продолжала она. - Он так много сделал для всех нас, и я чувствую, что многим ему обязана, -  страдания исказили моё лицо. - Но я люблю его как брата, и до того, как повстречала вас,  я мыслила свою жизнь только помогая ему в его благородном деле. Я и сейчас не отказываюсь от своих намерений. Где бы я ни повстречала лилим, я готова протянуть им дружественную руку. Ведь никто не знает, сколько  моих братьев и сестёр блуждают, отвергнутые, по Земле! Сердце подсказывает мне, что нас много, очень много...

- ...и имя нам - Легион. - Холодный металлический голос Изавеля Крафта разрезал ночную тишину.

Он стоял перед беседкой и просто смотрел на нас, будто любовался со стороны. Сорвав с куста белую розу - именно белую! - даже при очень скудном освещении, исходящем от одиноких уличных фонарей, я не мог ошибиться, так как она походила на бледное пятно, задержавшееся на кусте неизвестно каким образом, он приблизился к Роуз. В отражённом от оконных стёкол свете я собственными глазами узрел, как она почернела в его руке, как её белоснежные лепестки  сделались цвета древесного угля прежде, чем он вручил её девушке.

    Загадка чёрных цветов была решена  неожиданным образом, но я не почувствовал никакого душевного облегчения. Оказывается, мистер Крафт не питал к розам такого уж большого отвращения, или у него появилась очень веская причина изменить свои вкусы. И я догадывался, какая именно.

- Моя сестра рассказала вам о нас довольно много, мистер Майлз, - обратился он ко мне. - Разве что умолчала об одной существенной детали...

Лицо Роуз побледнело. Она молчала.

- Кое о чём, мистер Майлз, что сводит на нет все ваши усилия, - мистер Крафт умышленно смаковал слова, медленно переворачивая их языком во рту, чтобы испытать моё терпение. Но, впрочем, мне могло и показаться. - Дочерям Лилит завещано презирать сынов Адама и не связывать себя с ними узами брака. Мои сёстры хранят  этот завет свято.

- Всего лишь старый завет, - раздался тихий голос Роуз. - Мать не лишит меня своей любви за то же, за что Господь лишил её Своей милости - за право выбирать. Я привязана к тебе, Изавель, как сестра может быть привязана к брату. Но к мистеру Майлзу я испытываю нечто большее, чем родственные чувства. Огонь любви горит во мне так же,  как горел в нашей матери Лилит, когда она решила бежать из Эдемского сада с нашим отцом.

- Это твоё окончательное решение, Роуз? - холодно осведомился Изавель Крафт, стойко выдерживая её страстный и  упрямый взгляд.

- Да, - без колебаний ответила ему мисс Оук, и её ответ стал твердью посреди фантастического океана событий, в котором я, честно говоря, с трудом держался на плаву. Мой мозг опалила единственная светлая мысль в этой демонической тьме - Роуз Лилиан выбрала меня и объявила об этом прямо, давая право считать, что её помолвка с Изавелем Крафтом, кем бы он ни был на самом деле, расторгнута. Моя Роуз была свободна и готова остаться со мной - то, чего я желал больше всего на свете!