Я выразительно посмотрела на него, потом на очаг.

– Ах да, я же забыл, – и он плюнул огнем в мою изящную конструкцию из поленьев. Конструкция обвалилась, но при этом исправно загорелась.

– Это кто был? – ткнула я пальцем в тушку невинно убиенного зверька.

– Я у него не спрашивал. А тебе принципиально?

– Нет, мне главное, чтоб съедобно. Оно не ядовитое хоть было?

– Не переживай, ты уж точно не отравишься, – огрызнулся дракон.

Вскоре мясо жарилось на огне, а Кирей достал из загашника уже знакомую бутыль.

Стаканов у дракона не наблюдалось, так что пришлось по старому сценарию – бутылка переходит из рук в руки. Вскоре удалось расслабиться, и лица родных перестали прожигать мои бедные мозги.

– Вот скажи, Кирей, ты почему один живешь? – решила я докопаться до истины, которая где-то рядом, особенно с пьяных глаз.

– А с кем же мне жить, умная ты наша? – ухмыльнулся дракон.

– Ну, с женой или с подругой. Она б хоть твой свинарник прибрала.

– Драконы не живут парами.

– И почему же? Что, вы такие вольные птицы? Как же вы размножаетесь?

– Слушай, Алеся чего тебя все время на эту тему тянет? У вас все в мире такие озабоченные, или ты одна такой самородок?

– Дурак ты. Я не озабоченная, а любознательная! Я ж тебя не о технических сторонах вашего размножения спрашиваю. Мне интересно, как вы детей там растите. Создаете временные пары?

– Не-а. Самки всегда воспитывают детенышей сами.

– Это потому, что самцы – такие птицы перелетные? Сделал дело и свалил, а она пусть сама корячится? – Я отхлебнула из бутылки и передернулась.

– И вовсе нет. Просто так сложилось, что самцов к детенышам не подпускают. И вообще, наши самочки очень самостоятельные.

– Но разве не трудно самой прокормить детенышей?

– Трудно, наверное. Моей матери точно было нелегко, я это помню. Вот, скорей всего, поэтому все больше их соглашаются служить фейри и другим расам. Так-то легче потомство вырастить.

– А что, самцы не служат фейри?

– Еще чего. Никто не летает на самцах. Мы ни под кого не гнемся! – гордо махнул бутылью Кирей.

– Но меня же ты возил.

– Это потому, что у меня временное помутнение рассудка было, когда я тебе пообещал, никак не иначе. Хотя, мне понравилось. Ты забавная. Для меня-то полет – вещь обычная, а ты так радовалась, что я уж думал описаешься. Пришлось бы потом шею и спину мыть, – оскалился в улыбке дракон.

– Спасибо тебе. Я это никогда не забуду. Было просто потрясающе! А кстати, ты говорил про какое-то проклятье фейри. Не расскажешь?

– Да я и сам толком не знаю. Самки болтали, что слышали, как наездники говорили что-то о проклятье. Ну, о том, что никогда солнца нет. Разве ты не заметила?

– Я думала, просто погода такая. Мало ли.

– Не-е-ет! Погода тут не при чем. Эти тучи скрывают солнце от фейри уже много сотен лет. Если бы они не умели управлять магией растений, уже давно бы все чахлой пустыней стало. Чего ж, ты думаешь, ихние бабы большую часть года живут в Летней резиденции? Резиденция эта на территории баньши находится, и там-то с солнцем все в порядке. А мужики тут живут.

– А почему?

– Ну, это вроде наказание. Один из них стал причиной этого проклятья. Не знаю, чего и как, но чего-то он такого натворил, и теперь все так, как есть. Но судя по тому, что сегодня уже дважды показалось солнце, видимо, фейри на верном пути. Может, скоро все изменится.

Я вспомнила, как Фрай и остальные радовались солнцу. Так вот оно в чем дело? А я на него обиделась. А чего обижаться? Все правильно. Подумаешь, поцеловались. Целовался-то он, небось, частенько, а вот солнце увидел первый раз за сотни лет. Какие уж тут поцелуи сравнятся, тем более, если они «досадная оплошность»?

– Эй, Алеся, ты чего загрустила опять? – протянул мне бутылку Кирей.

– Мне мой жених нравится. Очень, – честно призналась я.

– Вот тебе и на. Ты же говорила «кобель» и «идиот» и, вообще, во всех отношениях мерзкий тип…

– Ну, так я же этого и не отрицаю… Только одно другому не мешает.

– Если он такой весь мерзавец, то как может тебе нравится? Где логика?

– Ну, какая тебе логика? Темный ты, дракон! Любовь и логика – вещи несовместимые.

– Ладно, пусть так. Но чего тебе грустить? Ты ж за него замуж выходишь?

– Выхожу. Хоть и не хочу.

– Опять не понимаю. Тебе он нравится?

– Угу.

– И вы скоро поженитесь?

– Ну да.

– И будет он твой весь с потрохами.

– Ну, как-то так.

– И чем ты недовольна?

– Он меня не любит. А на фига мне его потроха и все остальное без любви?

Дракон пригорюнился.

– Эх, не понимаю я ничего в этой любви, уж извини. Давай лучше еще выпьем.

– А что тут понимать? Вот встретил бы ты самку красоты неземной, влюбился бы в нее, она в тебя. Поселились бы в твоем гнезде этом, или как оно называется. Вместе бы охотились, вместе летали, вместе засыпали и просыпались. Вот как бы ты это назвал?

– Кошмарный сон? – предложил вариант Кирей.

– Ты и в самом деле безнадежный. Давай и правда еще выпьем.

В общем, когда мы решили, что мне пора бы уже и возвращаться, лететь Кирей уже не мог. В итоге мы мирно заснули на вонючей соломенной подстилке в углу, и я во сне укрывалась теплым крылом громко храпящего дракона.

Открыв глаза, я некоторое время не могла понять, где я нахожусь, и кто проломил мою бедную голову. Рядом кто-то громко всхрапнул. Я скосила глаза и увидела моего разноцветного дракона.

– Доброе утро! – моргнул он желтыми глазищами.

– Чего ж тут доброго, если во рту как сто кошек нас… совершили дефекацию, в общем. И пахнет вокруг примерно так же, – проскрипела я.

– Ну, не знаю. Тебе, ясен пень, виднее. Наверное, большой опыт в определении количества нагадивших этих самых кошек. Знать бы еще кто это.

Мой мочевой пузырь воззвал к моей совести, и я, выбравшись из-под крыла дракона, поплелась к выходу.

– Ты куда это? – поинтересовался Кирей.

– Надо мне. Дело, не терпящее отлагательств, образовалось.

– А, понятно.

– Только не вздумай подглядывать, – предупредила я.

– Да чур меня, на такое смотреть! Ты и так мне уже всю репутацию испоганила вместе с ранимой психикой…

– Это чем?

– На шею залезла, о сексуальных извращениях рассказывала, еще и спать в мою постель пробралась. Диверсантка ты, в общем.

Я пожала плечами. Ну, не с обрыва же мне вчера нужно было прыгать. Я отошла подальше от входа в грот и слила груз сомнений, накопившийся за ночь в организме. А подняв глаза, вдруг увидела вдалеке множество разноцветных птиц над лесом. Хотя, присмотревшись внимательнее, я поняла, что никакие это не птицы. Это драконы. Причем со всадниками. А мечутся они там, очевидно, потому, что одна бестолочь, то бишь я, не подумала о том, что фейри с их отношением уже, наверное, в истерике бьются. Стало ужасно стыдно. Ведь как бы там ни было, хоть и странные они и что-то скрывают, но волнуются за меня, похоже, совершенно искренне.

– Кирей, у нас проблемы, – сказала я.

– Это у тебя проблемы. Я здесь не при чем, – огрызнулся дракон, тем не менее явно обеспокоено глядя на активное движение в небе.

– А как нам незаметно обратно попасть?

– Незаметно, видимо, уже никак. Эх, угораздило же меня с тобой связаться. Вот теперь ославишь ты меня на весь свет. Это ж надо, и как я в это ввязался?

– Ну, знаешь, если так переживаешь за свою репутацию, то можешь меня просто вниз спустить, я и сама как-нибудь до замка дотопаю. И никто не узнает, что ты меня на себе возил.

– Ты хоть знаешь, что за существа в этом лесу живут, дурында? Хочешь повторить судьбу нашего вчерашнего ужина? Ладно уже, забирайся на спину, полетим позориться окончательно.

Обратная дорога почему-то не была такой радостной, как вчера. Степень моего стыда росла по мере приближения к замку. И будто бы этого было мало, так еще и на подлете нас заметили, и в небе начался переполох. Драконы с наездниками окружили нас разноцветным облаком. В глазах фейри читался ужас и крайнее беспокойство. А когда появился Фрай на крупной перламутрово-белой драконице, то от его взгляда, полного какого-то тоскливого упрека, мне вообще захотелось самоубиться путем падения на землю.