Тяжелая и бедная жизнь на болотах выработала давным-давно свод правил, которых придерживались и оседлые племена, и кочевые орды. Женщин и молодняк в схватках не трогали. Если ты воин с отметинами клана, значит и воевать тебе до самой смерти. Но если вождь погибал в междуусобных столкновениях, то зачастую остатки бойцов вливались в ряды победителей и продолжали службу уже на благо объединенного племени. Редко когда резались до последней крови. Обычно выбивали верхушку, кто руководил жизнью соплеменников. А иногда вождя поднимали на пики и свои, недовольные или безмерной жадностью, или неудачами в походах на соседей. Именно поэтому многие из мелких деревень рядом с Хворостями просто присягнули на верность новым старейшинам, получив доступ к теплой одежде, забитым до отказа кладовым и гарантиям сытой спокойной жизни в будущем. Самым же твердолобым объяснили доходчиво чуть позже.
По два драккара на каждую крупную деревню. “Громыхатели”, уничтожившие любую попытку сопротивления в зародыше. И смешанный десант, вооруженный стальными мечами против дубин и копий. Захватчики не потеряли ни одного человека, сумев при этом уничтожить больше сотни противников и захватив часть выживших в потасовках вождей. Женщины и дети остались под присмотром новых старейшин, а с пленниками теперь хотел побеседовать сам Нарена. Если вспомнить, что в свое время кое-кто из соседей ломал ему пальцы и резал ремни из спины, беседа должна была быть очень насыщенной.
- Вы ведь смеялись надо мной, когда я первым предложил договариваться с легкоступами. Кричали, что отщепенцам на островах ветра давно мозги продули и нечего там нам делать. Что мы, люди воды и болот, прекрасно обойдемся без подачек сверху. Вот только я не о подачках говорил. А о союзе, который поможет в голодные зимы не давиться хлебом из молотой травы. И в обильные летние месяцы не гноить урожай, а обменивать на железное оружие, инструменты и лекарства. На все то, что превращает клан из дикарей в богатых и сильных болотников, верных своим богам и данному слову... Я это понял. А вы - нет. Поэтому я сейчас стою здесь и бью палкой по глупым головам, в которые еще можно вколотить толику чужой мудрости. Те, кто совсем твердолобый, сегодня уже отправился на корм ракам. С вами же хочу посоветоваться. Обсудить сделку. Которая может быть интересна не только Хворостям, но и вот этим раскрашенным кочкам...
Пристроившись на ближайшем вбитом в далекое дно бревне, к верхушке которого были привязаны мостки, старик перестал балагурить и превратился в того, кем был на самом деле: жесткого и требовательного старейшину племени, чье слово посылало на смерть и могло даровать жизнь захваченным в плен.
- Итак. Ваши бывшие жены и дети теперь мои. Они укрепят род и останутся у наших очагов, раз не смогли удержать. Но я не хочу убивать тех, кто еще способен думать. Кто готов слушать и понимать сказанное... Дальше за вашими бывшими землями дороги диких. Орды кочевников, не способных оставаться на месте больше, чем на день. Вся та нищая шваль, которая умеет лишь тащить, где что плохо лежит. Те, кто грабил ваши посевы, угонял ящеров и хвалился на торгах чужими шкурами... Я хочу, чтобы вы пришли с моим оружием и частью моих людей в другие деревни, которые лежат дальше на юг. И предложили им объединиться. Чтобы перекрыть дороги, закрыть торги и взять диких за глотку. Без дармовой жратвы и поддержки оседлых племен все эти шайки начнут голодать еще до первых морозов. И если их не станут нанимать пасти стада и латать обветшавшие заборы, то многим придется питаться тиной вместо мясной похлебки.
Положив палку на колени Нарена диктовал свою волю, а бывшие вожди соседних племен слушали:
- Я хочу вашими голосами предложить диким сделку. Мы дадим им летающие корабли, способные поднять на острова орду. Сотни воинов на ящерах, готовых пойти в набег. Я хочу, чтобы центральные острова Барба-Собирателя ощутили, что такое голодные болотники, умеющие на скаку попасть за сто шагов в прыгающую среди травы жабу. Я хочу, чтобы все эти лентяи и любители выпивки прошли мелкой сетью по чужим амбарам, нагрузили пустые мешки припасенным на зиму добром. Чтобы распугали зажиревших островитян. Чтобы пустили кровь уставшим от безделья солдатам. Чтобы показали, кто на самом деле хозяин внизу и наверху. А потом с добычей вернулись домой.
Поднявшись, старик закончил, разглядывая чужие лица:
- Если вы пойдете со мной, то возьмете под свою руку все племена на месяцы пути. Превратив россыпь деревень в города, станете вождями нового клана, подобного которому еще не было на родных болотах. А вкусившие сытой жизни бродяги рано или поздно придут под вашу руку и станут тем острием копья, на которое вы насадите головы Барба и его прихлебателей. Я же лишь помогу вам выковать это копье и тот меч, что перерубит чужую шею... Я вернусь через полчаса. Полчаса, которые у вас на раздумья. Те, кто принесет Хворостям клятву верности, станет первым из многих в великом сражении. Тот покроет себя славой, завоюет новые земли и оставит после себя сильное потомство. А кто считает, что я опять выдумываю, может и дальше сидеть здесь, в яме. Потому что большего не заслуживает... Полчаса. Ваше время пошло...
***
Протяжно пропела скрипучая дверь и в проем шагнул молодой человек с обветренным лицом. Ягер гнал домой лодку через ненастье, умудряясь буквально чудом проскочить между дождевых шквалов и обрывков тумана. Но - успел посадить верткий кораблик до захода солнца, пока еще можно было разглядеть заставленный чужими судами порт. Вот только оказалось, что дома у него больше нет.
- Генрих? Как это получилось?
Сгорбленный старик раскрыл руки и обнял друга. Потом указал жестом на стул и сам пристроился за крохотным столиком, на котором был разложен холостяцкий ужин.
- Извини, сынок, не доглядел... Ведь просил - заходить ко мне при любых проблемах. Не может твоя матушка сама - пусть весточку передаст. Я же всегда здесь, на складе. Или на поле, помогаю с ремонтом...
- Кто бы мог подумать, что эта паск...
- Тихо, не ругайся... Все живы, здоровы, хвала богам за это. А то, что ваш мельник нехорошим человеком оказался, так кто же знал. Не было за ним такого, раньше не замечали... Хотя сейчас уже слухи поползли, что поигрывал он на стороне. По чуть-чуть. Видимо, сильно спустил, раз так изменился. Вот и нацелился на приданное твоей матери. Для этого и в доверие втирался. И свадьбой завлекал... А как на себя дом и хозяйство переписал, да в закромах порылся, будто обезумел. Про тебя шептались, что денежки водятся, раз на капитанский патент все пытался податься. Ну а на самом деле ни золота, ни богатств каких-то припрятанных. Скотина в хлеву и чуть меди на старость, вот и все запасы.
Ягер посмотрел на сжатые кулаки и силой воли заставил себя успокоиться. Когда он узнал, что еще утром его мать, сестер и брата доставали после ночлега из придорожной канавы, парень хотел рвануть прямо на мельницу, чтобы порвать на куски мерзавца, устроившего подобное. Чудо еще, что бывшие соседи рассказали про старика Генриха, приютившего бездомных у себя на складах.
- Я же оставил чуть-чуть на жизнь, остальное в банке под личные поручительства. На учебу, лечение и разные случайности. И дом выплачен полностью.
- Вот дом он себе и хапнул. Животину продал на следующее же утро. В банке его развернули, до тех крошек не смог дотянуться. Ну а когда все сарайки перерыл и ничего не нашел, так и взбеленился. Орал так, что даже стражу вызывали. Но - сватовство заявлено было как положено, купчую никто силком не заставлял переоформлять. Вот и осталась твоя мать у разбитого корыта... Я лишь утром узнал, стыдно ей было рассказать, что и как.
- Стыдно... Ладно, с этим все понятно...
- Ты только не суетись, сынок. Слышишь, Ягер? У мельника друзья хорошие в управе, кто-то из родни и выше забраться успел. Если вздумаешь тут права качать или с кулаками на него полезешь, так ведь сразу к судье сволокут. И уже не откупишься. Так что я бы пока не нарывался. Обдумал все. А потом, в спокойной обстановке можно уже придумать, как проблему решить. Дом-то ведь тоже на торги обещают выставить. И цена будет не очень высокой. Можно перезанять где-нибудь. Или с нужными людьми договориться. Ты же вроде как в Гильдии был на северах, сейчас под их началом ходил. Ссуду дадут. Да и у меня связи кой-какие остались.
