Запах крови усилился, и Локи ускорил шаг. Цель была уже совсем близко. Но что это? Никто не ранен. Более того, все осталось так же, как помнил маг: те же ровные ряды стонущих и иногда смеющихся во сне мужчин, женщин, детей и стариков. Хотя нет, стариков было мало. Хель их тоже вырезала.
Посторонних здесь быть не могло. Значит, кто-то из асгардцев? Кровоточит кто-то из женщин? Нет, не похоже. Запах был бы намного слабее. Что же тогда?
― А! ― Локи резко повернул голову в сторону звука и выхватил кинжал. Но оружие не понадобилось, ведь та, что издала этот звук, даже не пришла в сознание.
Локи бегло окинул кричащую взглядом. Молодая асинья, но явно из простых. На вид не больше тысячи лет, светловолосая и, скорее всего, голубоглазая. Чистота крови видна невооруженным взглядом. И огромный живот, готовый вот-вот разродиться, тоже сразу бросался в глаза.
― Только этого не хватало, ― Локи разом почувствовал себя опустошенным. Даже сил на удивление не осталось.
Да, он давно заметил, что эта асинья в положении. Наблюдал, как растет ее живот, даже гадал, кто родится. Со скуки, разумеется. Хотя, дети ― это всегда любопытно. В Асгарде они рождались крайне редко, поэтому их берегли как зеницу ока. А еще было столько проблем с вынашиванием! Беременность протекала двадцать четыре месяца и была истинным испытанием для матерей и их родственников.
Этот ребенок должен был родиться уже в Мидгарде, но корабль подвел.
― Неподходящее ты выбрал время, малыш, ― голова закружилась с утроенной силой, когда Локи сотворил простенькое заклинание сканирования. Роды принимать ему еще не приходилось.
Это продолжалось не час и не два. Даже не четыре. На самом деле, Локи просто не знал, сколько он пробыл около спящей роженицы. Это своеобразное сражение со смертью он выиграл. Крови было больше чем положено, а сил затрачено и того больше, но новый живой крик стал наградой.
― Здравствуй, девочка, ― прошептал Локи.
На него повернулось маленькое окровавленное личико. Сморщенное, но уже красивое. Светлые волосики прилипли к голове, а крохотные пальчики сжались вокруг пальца Локи и все равно не смогли полностью его обхватить. А глазки! Эти небесно-голубые глазки смотрели на Локи без всякого пренебрежения и страха. А сколько в них было пытливости.
Локи смотрел и никак не мог отвести взгляда от этого крохотного чуда жизни. Не нужно было проводить ритуал, чтобы понять, что девочка будет могущественной колдуньей. Новой кровью среди мастеров своего дела. Локи на мгновение стало грустно, ведь на его руках лежало доказательство перемены поколений. Но даже с этим Локи мог смириться…
― Не смотри на меня, ― Локи практически умолял ребенка закрыть глаза, когда его пальцы сомкнулись на крохотном горлышке. ― Не смотри… Я не смогу поддержать еще и тебя. Мне нечем тебя кормить…
Он все продолжал и продолжал сжимать пальцы, уже не чувствуя, как по щекам текут слезы. Где-то сверху закаркал ворон.
***
― Локи! Локи! ― голос Тора прорвался сквозь сон. Потом пришло ощущение сильной тряски и головокружение. Это Тор перестарался с пробуждением.
― Локи, ты плакал во сне. И с каких пор ты спишь днем? Ты заболел?
― Единственное, что у меня болит, ― уши. Перестань орать, ― Локи приподнялся на локтях и с трудом встал. Тор попытался уложить брата в кровать, но потом передумал, позволив Локи самому решать, что для него лучше. Маг тем временем пытался справиться с нервной дрожью. Кажется, ему опять приснилось что-то ужасное. Только внутренним шоком он мог объяснить свой вопрос. ― Тор, а почему я здесь? Мы же летели в город…
Так и было. Тор, Локи и Стивен Стрэндж находились на восстановленной летающей ладье в тот момент, когда Локи внезапно отключился. Он без всякой причины сначала перестал отвечать на вопросы, затем впал в подобие транса и упал на металлическую палубу. Чудо, что за борт не полетел. Тор и Стивен не смогли привести его в чувства и, решив, что это из-за магического истощения, оставили мага в покое. Чтобы вернуться в этот мир Локи понадобилось шесть часов.
― Ну, все, хватит меня трогать, ― Локи ловко уклонился от очередного прикосновения Тора и сделал шаг в сторону. ― Я не мидгардская игрушка, чтобы меня тискать!
― И в мыслях не было, ― смущенно ответил Тор, но приблизиться к брату не посмел. ― Просто до сих пор не верится, что ты здесь, во плоти. Я уже начал думать, что это никогда не случится.
― Неужели надеялся, что ЩИТ все-таки меня убьет? ― Локи выгнул бровь в насмешливо-удивленном жесте. Конечно, он прекрасно понимал, что Тор не желает ему смерти, а даже наоборот: очень ждет домой и доверяет, что само по себе было странно и глупо. Но Локи просто не мог не задать этот вопрос. Такова была его природа.
― Ты знаешь, что нет, ― Тор предсказуемо обиделся. Опустил взгляд, отвернулся и зашагал к окну, которое прежде было иллюминатором космического корабля.
Казалось, молодой царь после этих слов постарел на несколько столетий. Локи смотрел на Тора и не узнавал его. Первое, что бросилось в глаза, ― множество глубоких морщин на лбу громовержца. Они сеткой обрамляли все еще молодое лицо, делая его неестественно старше, спускались к уголку живого глаза и только потом отступали, уступая место густой бороде и черной пластине на втором глазу.
От вида пластины Локи поморщился. Ни целители, ни мидгардские врачи, ни сам маг не смогли справиться с этой проблемой. Рана на месте выколотого глаза постоянно воспалялась, сочилась гноем и доставляла Тору сильные неудобства. Хуже того, молодой царь не сразу рассказал о своем недуге: мужественно терпел и пытался лечить самостоятельно, пока Локи, заметивший, что брат слишком часто дотрагивается до пластины, не сорвал ее с глаза. В тот момент в комнате присутствовали еще Валькирия и Брюс Беннер, и надо ли говорить, что Тор получил нагоняй еще и от них. Даже статус царя не спас его от праведного возмущения.
А еще за этот год правления Тор сильно осунулся и побледнел. То ли дело было в грузе ответственности, который Тор, отослав Локи, лично взвалил на свои плечи, то ли в неблагоприятной мидгардской среде обитания. От отравленной газами и жидкими ядами природы страдало большинство асгардцев ― всевозможные аллергии стали привычным делом, но серьезных проблем ни у кого не было ― поэтому Локи склонялся к первой причине.
Поразительно, но только в этом году маг узнал, что Тор может изводить себя из-за сущих мелочей. Например, он потерял сон из-за выбора поставщика продуктов. Все никак не мог уяснить законы рынка и смириться с желанием других нажиться на чужом горе. Сущая ерунда для управленца вроде Лафейсона или члена совета, но не для Тора. Локи бы с удовольствием посмеялся над этой проблемой, но он-то прекрасно осознавал, что подобная ситуация губительна для Нового Асгарда.
Хуже того, очень-очень-очень глубоко в самом дальнем уголке своей души Локи винил себя за то, что столь долго игнорировал звонки Тора. Да, маг был жутко зол, вымотан обстоятельствами реальности и своего безумного сна, но недавно что-то внутри начало кричать, что время глупых капризов прошло. После смерти Одина и гибели Асгарда почему-то не хотелось вести себя как прежде.
Локи хмыкнул своим мыслям и снова посмотрел на Тора, который так и не отвернулся от окна. Даже любопытно стало, что же он там высматривает.
«Хоть бы не Халка», ― не то, чтобы Локи не верил в силу своей магии, но во второй раз за сегодня возвращать Беннера в человеческий облик он жутко не хотел.
Мысли как-то сами перескочили с опасений из-за близости зеленого зверя на управление страной. Управление. Ха! Громкое слово, если учесть, что из правящих кругов выжил ничтожный процент. Начало этой чистки положил еще Локи: нельзя было допустить, чтобы кто-то из советников узнал в образе царя погибшего принца. Некоторые были отправлены в отставку, другие же ― самые наглые и жадные до казенных денег ― внезапно скончались. Причем, Локи совершенно не жалел о содеянном: смысл мучиться угрызением совести, если результат принес лично тебе удовольствие, а обществу ― благо.
