— Я пытался его разговорить, кто этот придурок, узнать имя, так он молчит, — сокрушался гонщик. — Понял, наверное, что я его найду, а там будь что будет.
— Назови фамилию Тома, — потребовал Локи.
— Хиддлстон. Томас Уильям Хиддлстон.
— Ты шутишь! Ты издеваешься?! — Локи подобрался, он не мог в это поверить. — И ты молчал всё это время?! Друг, тоже мне!
— А что такое? — не понял Джеймс. — Как-то речь не заходила.
— Это же Том Хиддлстон! Я обожаю его, он просто бесподобен, — Локи не на шутку разошёлся. — Я ходил на «Кориолана» пять раз. Смотрел все его фильмы, он невероятный актёр, обворожительный, настоящий.
Джеймс усмехнулся.
— Вот уж не думал, что ты поклонник моего друга. Но сейчас не об этом. Он отмалчивается, а я не вижу в этом ничего хорошего. Не хочу, чтобы он сделал какую-нибудь глупость.
— Ну, если он не просит помощи, значит, всё не так уж и плохо, — предположил Локи. — Или плохо? Я так понимаю, он не любитель просить кого-то о помощи?
— Не любитель, — покивал Джеймс и в подтверждение припомнил ту давнюю историю. — Когда я отделал Кирка, он меня весь день отчитывал за это. Том вообще не сторонник рукоприкладства, даже когда дело касается недругов.
— Но он поделился с тобой этим относительно того, что кто-то к нему пристаёт, значит, это его беспокоит, а кроме тебя рассказать ему некому.
Джеймс понуро покивал.
— Он потом рассказал мне, что слухи, в общем-то, правда. Что отчима посадили, вину его доказали, и Том свидетельствовал против него. В общем, ему тяжело пришлось, и я не хочу, чтобы кто-то снова навредил ему. Одно дело, когда оба хотят этого, и совсем другое, если этот мужик настаивает.
— Я понимаю. Мне бы только имя узнать, — хитро улыбнулся Лофт. — И ты можешь этому поспособствовать. Надо наведаться к нему, познакомишь нас, я у него автограф возьму, а там дело «техники».
— Притормози, — назидательно посоветовал Джеймс. — Мы не можем просто так к нему завалиться.
— Ты беспокоишься о нём, значит, можем. Не волнуйся, я ничего такого не скажу, а имя мы с тобой узнаем, — пообещал Локи.
— Да, только сейчас он на съёмки уехал, — тараторил Хант, его терзало чувство беспокойства за друга. — Я думаю, что пока Том работает, этот мудак его не тронет. Я надеюсь на это. Я его попросил позвонить мне, если что. Я ведь помочь хочу.
— И я хочу. Это же Том Хиддлстон! — воскликнул Локи с детским восторгом.
— Спасибо, — вдруг так мягко и проникновенно произнёс Хант, при этом опустив ладонь на колено Локи, и осторожно сжал.
— Я ещё ничего не сделал, — Локи поймал взгляд приятеля и тепло улыбнулся.
— Но ты хочешь помочь и выслушал, это важно для меня, — британец хотел что-то ещё сказать, но не решился. Колдовские изумрудные очи источали чистую магию. Хант слишком поспешно убрал ладонь с колена гонщика, разрывая контакт. Бог огня истолковал этот жест определённым образом и решил перевести тему.
— Я пойду кофе сварю, тебе как всегда чёрный? — Локи хотел было подняться с дивана, но Хант схватил его за руку и решительно потянулся вперёд. Так стремительно, как умел только он, нападая и вырываясь к старту в числе первых. Британец накрыл губы Локи, приятель застонал ему в рот, долгожданная близость кружила голову. Лофт принялся отвечать, затягивая гонщика в глубокий поцелуй. Они целовались отчаянно и горячо. Губы немца были теплыми, как и язык, который словно змей стремился завладеть всем, до чего мог дотянуться. В поцелуе они даже не соперничали, а на огромной скорости неслись в пропасть, напевая любимую песню. Идеальный круг гоночной трассы показался бы Ханту пустяком и безделицей в сравнении с этим лихим виражом. Потонув в тумане вожделения, рокового любопытства, Джеймс запустил пятерню в угольно-чёрные волосы, гладкие на ощупь, чуть вьющиеся на концах, мягкие как шёлк. Хант опрокинул немца на диван и оказался сверху в позе наездника. Бог огня бесконтрольно обхватил пилота Формулы за бока, сильнее прижимая к себе, практически заставляя того елозить на своём члене. Джеймс бесстрашно напирал, впрочем, они уже выяснили, что Локи его соблазнял. Целовал горячо, самозабвенно. Первым опомнился Локи, он отлично понимал, что виной всему травка, Хант просто потерял голову, сиюминутное влечение, наркотические причуды. Надо прекращать.
— Джейми, — хрипло выдохнул Лофт, чувствуя, как палит в паху, как наливается кровью член. Ему сейчас контрастный душ не помешает. — Хватит, я не железный, слезай давай.
Хант облизнул губы, в его взгляде отразилось детское недоумение.
— Не понял? — напрягся Уоллис, целовать Локи ему понравилось. — Я подумал, ты хочешь…
— Хочу, — Локи с трудом оторвал ладони от гонщика, взгляд сделался тёмным, дьявольски опасным. — Не всё так просто…
— Боишься, что я залечу? — усмехнулся Хант. — И придётся на мне жениться. Кроме шуток, Локи. Я хочу попробовать.
— Без обид, я не могу пустить тебя сверху, — вымученно улыбнулся Локи, хотя ему было отчасти обидно, ведь Хант являл собой средоточие уверенности, силы, да и среди женщин имел репутацию первоклассного любовника. Такого лихого парня хотелось впустить, насладиться, вытянуть все, что он мог дать. — Ты не знаешь как надо.
— Ну, так покажи. Я быстро учусь, — Хант снова одарил приятеля мальчишеской улыбкой. — Глупо будет отказываться, если я согласен. Ты меня соблазнял вообще или нет?
— Ответ очевиден, — Локи потянул Ханта на себя и, поймав его губы своими, продолжил изводить гонщика. Джеймс не испытывал угрызений совести или смущения, когда скользнул ладонью в разрез рубашки Локи, пальцы прошлись по плоской груди, трепеща от ощущения непривычной гладкости. Хант задел острый сосок и сам вдруг оторвался от губ приятеля, светлые локоны упали Локи на лицо.
— Ты будешь трахать меня на диване или в постели? — усмехнулся Уоллис.
Бог огня закусил губу в предвкушении. Не первый раз за период векового паломничества по Мидгарду Локи испытывал к смертным чисто платоническую любовь, к которой порой примешивалось физическое желание, но никогда не выходило за границы возвышенной любви. Джеймс Хант был героем этого бесшабашного столетия, и Локи испытывал к нему тягу, интерес, желание. Да, он вечно позволял себе приближаться к нему чрезмерно близко, но никогда на столько, чтобы Джеймс догадался о его чувствах. Честно говоря, и в этот раз всё могло обойтись, если бы Хант сам не рванул в бой, горячий и решительный. Это волнующее событие выбило почву из-под ног низвергнутого божества. Стоит ли переходить границу, вдавить педаль газа и рвануть вперёд прямо с обрыва? Лофт горел от желания, оно плавило его изнутри, и он так же был полон решимости сорваться в бездну.
— В постели, — жарко прошептал Лофт. — Там будет удобнее.
Они оба тяжело поднимались с дивана. Добраться до постели было куда более трудным делом, чем казалось на первый взгляд. По пути в спальню гонщики срывали друг с друга одежду, к счастью, ближайшая гостевая спальня располагалась на первом этаже. Пилоты Формулы ввалились в комнату, едва не снеся дверь с петель, они тянулись к губам друг друга, соперничая за возможность вести в поцелуе. Хант торопливо стащил рубашку приятеля, отбросил куда-то в сторону, прижался к белоснежной шее губами, прикусывал кожу и тут же зализывал укусы. Тонкие пальцы Локи зарылись в его волосы, с губ божества слетали стоны, Джеймс изучающе ощупывал его тело. Сильные бёдра, идеально прямая спина, крепкий пресс. Британец прикусил Локи за мочку уха, скользнув ладонью между ног немца. Локи завёлся.
— И давно ты меня хочешь? — оторвавшись от сладкой шеи Лафейсона, Джеймс усмехнулся. — Это не минутное помутнение рассудка, так ведь?
— Это что-то меняет? — напрягся Локи, не зная, как бы ответить на этот вопрос, правду сказать или соврать.
— Ничего не меняет, — покачал головой Хант, для себя он всё решил, и его уже ничто не остановит. — Ты ответишь?
— Увидел тебя на Формуле 3, — бог огня потянулся к губам друга и прошептал. — Ты был великолепен. Я из-за тебя стал гонщиком, на самом деле я ни черта в этом не смыслю, просто гоню вслед за тобой.
