Хант пристально за ним наблюдал, торопливо доедая мясо, облизнул масляные губы и снова заулыбался. Всё же Локи определённо был существом внеземным: божественно прекрасен и многогранен. Даже это лёгкое попустительство со стороны гонщика, небрежность, с которой он пальцами подцепил сладкий плод, говорила о его манерности. Хант между тем без задней мысли загляделся на белоснежную грудь, что откровенно белела в разрезе расстёгнутой рубашки.

— Чёртов эстет, — заулыбался Уоллис, предпочитая не отвечать на ранее означенный вопрос.

О Лауде не хотелось думать. Особенно сейчас, когда они с Локи отдыхают и расслабляются.

— Право слово, Джейми, из твоих уст это звучит как комплимент, — засмеялся приятель. — Попробуй сам, отличное сочетание.

— И попробую.

Хант уже протянул руку и подхватил кусочек груши, отправил в рот и, подобно приятелю, пригубил из бокала золотую жидкость — напиток богов. Сочетание вкусовых качеств действительно поразило Ханта. Лёд в бокале колыхался, приятно звучал и напоминал Локи о Ётунхейме. Точнее, о льдах на фоне золотого асгардского заката, конечно, то была иллюзорная картина, в царстве вечности не место льду. Лофт улыбнулся, посматривая, как смертный друг увлёкся поеданием фруктов с его коленей. Изгнанный бог огня давно уже полюбил людской род. Особенно отдельных представителей этой расы. Иные из них сверкали подобно огранённым бриллиантам, они мерцали подобно россыпи звёзд на мидгардском небосклоне, а иные отбрасывали мощную энергию, она палила словно огонь. Удивительные и непостижимые, они гнались за своими врагами, догоняли успех и любили так страстно, как не могли даже боги, имея в запасе вечность. Жизнь в Мидгарде оказалась для Локи вовсе не ссылкой, а подарком судьбы, высшим проведением. Из века в век он шагал, гордый своим соседством со смертными.

Заметив, что в бокале у Локи появилось много свободного места, Джеймс подлил ему ещё и, облокотившись на спинку, начал щёлкать пальцами, припоминая что-то. Наконец, он восстановил ритм в памяти и начал щёлкать пальцами определённую мелодию.

— Я — король дорогиии. Я — король от Бооога. В ад или рай! Самааа выбирай! — затянул Хант их любимую с Локи песню, которую они иногда горланили в баре.

— Жииить как все мне скучно. Мнеее и смерть игрушка. Скорость в кровиии! Удачу ловиии! — подхватил Локи мелодично. А потом они припомнили начало песни и всерьёз решили спеть от начала до конца. Хотя оба они были ещё не пьяны, но комфортный номер и приятная компания располагали: к песням они перешли гораздо раньше, чем напились в доску. На Локи алкоголь действовал, но вовсе не так как на приятеля. Лафейсон частенько сперва намеренно подкармливал Джеймса чем-то сытным, прежде чем тот начинал пить алкоголь. Но, конечно, это не спасало смертного от похмелья поутру.

***

Том Хиддлстон, восходящая звезда британского театра и кино, как раз вернулся в родной Лондон после затяжных гастролей. У него будет ровно неделя на отдых, а рутинных дел накопилось прилично. К тому же он хотел встретиться со своим близким другом. В последнее время они редко виделись из-за плотного графика гастролей Тома и занятости Ханта. Один из самых эпатажных гонщиков формулы был сейчас на слуху везде и всюду. Хиддлстон, к сожалению, не попал на прямой эфир трансляции гонки в США, но, просмотрев повтор, сильно огорчился за друга. Сейчас же, когда он вернулся, Том хотел увидеть Ханта и подбодрить. Актёр не сомневался, что Джеймс всё равно вырвет победу у Ники Лауды, который лидировал на данный момент.

Надежда на отдых разбилась в пух и прах, когда позвонил агент Тома — Стенли Питерс. Он-то и сообщил о предстоящей закрытой вечеринке, которая состоится в ресторане при отеле «Chiltern Firehouse». Хиддлстон по какой-то причине опять оказался в списке приглашённых гостей, хотя радости от этого вовсе не испытывал. Да, на сцене он выкладывался по полной программе, он абстрагировался от себя самого, чтобы стать кем-то другим, и это было для него как терапия, так он убегал от реальности. Но все эти вечеринки, где он должен улыбаться и болтать без умолку, сводили его с ума, с большим удовольствием он предпочёл бы поваляться на диване и почитать книгу. Том уже хотел как-то возразить, придумать себе достойную причину, чтобы не ходить, но у Стенли и на этот случай были козыри. Питерс знал о вящей нелюбви Тома праздно проводить время. Однако причины пойти оказались достаточно вескими, как считал Питерс. Инициатором вечеринки и королём бала станет новоявленный спонсор, который, судя по слухам, намерен прибрать к рукам театры и киноиндустрию в Англии и Соединённых Штатах.

— Неплохо было бы подружиться с этим парнем, — шутливо предложил Стенли, но в его голосе слышалась сталь. Это не предложение, а приказ. И кто здесь на кого работает? Том скривился, хорошо хоть агент не видел его мину в этот момент.

— Я постараюсь наладить дружеский контакт, — деланно ответил Хиддлстон, играя роль учтивого менеджера. — А сейчас у меня много дел.

— Послезавтра в семь вечера, — ещё раз напомнил Стенли. — Я отправлю за тобой машину, к половине седьмого ты должен быть готов.

— Как скажешь, — Том улыбнулся, чтобы его слова приняли смиренный оттенок.

Наконец, они распрощались. Томас огляделся по сторонам. У него было всё — хорошая квартира в центре города, любимая работа в театре и кино. За последние несколько лет он снялся в трёх бюджетных картинах, критики восхищались его игрой. Если Том хотел провести вечер в приятной компании красивой девушки, таковая находилась без труда, его узнавали, брали автографы, создавали фанатские группы. Хиддлстон мог позволить себе находиться в обществе и в одиночестве.

Возвращаясь домой, где можно было укрыться от всего и от всех, Том скользил грустным взглядом по подоконникам, где не было домашних цветов, что своим благоуханием создают уют, не было кошки, которая скрутится в ногах, и собаки, с которой можно выйти на прогулку, а главное - не было хозяйки, которая бы следила за уютом в доме. Том брякнулся в кресло и закрыл глаза.

Связи с женщинами были не постоянными и всегда заканчивались ничем. Хиддлстон знал, что причина в нём, он ищет защиту, но не находит её, не встретил пока женщину, которая могла бы спасти его от демонов прошлого. Мать Томаса жила в пригороде Лондона, благодаря ему она ни в чём не нуждалась, но виделись они крайне редко. Миссис Хиддлстон не допекала его звонками, и Томас не стремился побеседовать по душам. Встречи с ней, как и разговоры, лишь возвращали его в прошлое, когда он был беззащитным ребёнком.

Актёр решительно отринул хандру, ему нужно хорошенько выспаться, пройтись по магазинам. Том задумчиво потёр подбородок, ещё раз скользнул взглядом по подоконнику и принял для себя решение: надо накупить каких-то комнатных цветов и заставить угнетающие его подоконники разными растениями. Да, он редко бывал дома, но это ведь не повод отказываться от цветов. Попросит соседку приходить поливать их. Джеймс, например, всегда пользовался этим фокусом, его попугайчиков кормили все соседские девчонки, или, на худой конец, загрузит этим Стенли в отместку за чертовы вечеринки. Хиддлстон мстительно улыбнулся своим мыслям и засобирался в магазин.

Стенли был весьма расторопным агентом, одним из лучших, как считали некоторые. С виду ничем не примечательный британский парень, с отлично подвешенным языком, энергичный, исполнительный, иногда важный, а порой даже деспотичный, впрочем, последний пункт касался только Тома, этого парня надо было погонять палкой. Что за актёр такой, который не любит вечеринки, шампанское и весёлые компании?! Поначалу Питерс даже успел усомниться в своей предприимчивости, он ведь сам напросился в агенты, у него были и другие варианты - представлять других актеров, но Томас зацепил его своей важностью и отстраненностью. Молодой мужчина с нежными рыжими кудряшками, высокий, статный, вежливый британец. Он не был актёром по профессии, он был им по жизни. Эмоциональный яркий образ в нём мог совершенно затухнуть, когда Том покидал театральные подмостки или съемочную площадку. В одни моменты он искренне играл, а жил с лицемерной маской на лице, а порой искренне жил… впрочем, играл он всё равно блестяще. Если знакомые Стенли не сразу разглядели в нём будущую звезду, то Питерс поймал удачу за хвост. Хиддлстон играл как бог, доводя критиков до исступления, кинокомпании - до прыгающих в глазах долларов, а Стенли, разумеется, получал свою выгоду, поскольку Том был щедрым работодателем. И не важно, кто кого нанял, никто уже и не вспомнит, что это Стенли взял Хиддлстона на поруки.