***

Приятели сидели на диване и просто болтали. На заднем фоне играла приятная музыка, за окном уже вечерело. Хант потянулся и включил торшер возле дивана, птички в клетке заволновались, стали топтаться по деревянной рейке. Джеймс курил, травка немного сбивала спесь с этого горячего парня, а Локи потягивал виски.

Бог огня потянулся, поставил бокал на журнальный столик и предложил Ханту закрыть клетку тканью, которая лежала на столике рядом с тумбой. Джеймс положительно кивнул, а затем задумчиво наблюдал, как гость бережно укрывает клетку и возвращается к дивану. Бог огня искоса взглянул на гонщика, мечтательно облизнулся и решился: быстро стащил туфли и как бы невзначай улёгся на диван, при этом устроив свою голову на коленях у Ханта. Лафейсон проделал это не спеша, словно ожидал, когда же Джеймс его одернет, разграничивая, что дозволено, а что нет. Хант с интересом наблюдал за приятелем, облокотившись на спинку дивана. Британец прижал сигарету к губам, ощущая тяжесть головы приятеля на своих коленях, когда изящная ладонь Лафейсона взметнулась вверх и, словно бы совершая некий фокус, избавила его от сигареты. Локи сделал пару затяжек и вернул сигарету Ханту. Тот немного поразмыслил, облизнул губы и заговорил:

— Мне показалось, или ты меня соблазняешь?

Вопрос пришёл на ум как-то сам собой. Слишком расслаблен был немец, тягучий как мёд, обольстительный, подобно русалкам, что своими песнями зовут моряков. Собственно, Хант отреагировал нормально, словно в этом не было ничего странного. Приятель всегда вёл себя достаточно свободно, и Уоллис позволял ему это.

— Похоже на то, — лукаво отозвался Локи. — А получается?

Джеймс как-то странно улыбнулся. То ли догадка его была верной, и его это позабавило, то ли это предвестник тяжелого удара в скулу.

— Я не заметил, что бы ты засматривался на мужиков, — Хант намеренно не ответил на вопрос друга, сохраняя интригу. — Или захотелось разнообразия?

Локи в свою очередь так же проигнорировал вопрос, тонко улыбнулся. Они взяли за правило играть в недоговорённость, не раскрывать карты и блефовать до последнего. Обычно такие игры оканчивались ничьей, но сегодня пространство между ними дребезжало от мощных потоков энергии.

— Ты открыл мою страшную тайну, — прошелестел Лафейсон. — Что, даже не врежешь мне?

Хант напряжённо затянулся ещё раз и нахмурился.

— Почему это я должен тебе врезать? За что?

Локи театрально рассмеялся, припоминая заварушку на квалификационном заезде.

— Ну, когда Эмерсон отпустил ту шутку в нашу сторону, ты ему сразу без раздумий залепил, — напомнил пилот.

— Я думал, ты не слышал,— скуксился британец.

— А я, коварный, слышал. Он назвал нас «сладкая парочка» с явным подтекстом, а через пару секунд он уже был в нокауте.

Локи говорил так, словно это была давно отрепетированная роль в пьесе, однако в голосе чувствовалось непритворное довольство.

— Он говорил с издёвкой, за это и получил.

— Но ведь это же не правда, чего ты так всполошился? — Локи улыбнулся, его этот неприятный случай, в общем-то, не тронул. Джеймс был резким по натуре и поступал так, как велело сердце и вскипающие в его душе эмоции.

— Его счастье, — пожал плечами Хант, он смотрел вперед, обвёл взглядом гостиную. — Если бы между нами что-то было, я бы его вообще убил.

— Это ещё почему? — Локи заинтересовался подобной постановкой вопроса. — То есть ты убил бы его за правду?

— Потому что наши дела его не касаются, и никого не касаются. Так ты соблазнял меня? — снова вернулся Хант к тому, с чего начал, передал Локи свою сигарету и коротко попросил. — Затуши, не хочу больше.

Гонщик подчинился, чуть повернул голову в сторону столика, на котором стояла хрустальная пепельница, и смял недокуренную сигарету. Рука Джеймса коснулась его головы бережно, осторожно. Локи резко втянул в себя воздух и обернулся на приятеля. Он смотрел на него снизу вверх, уютно чувствуя себя в такой нелепой для друзей позиции, однако лежать вот так, устроившись на коленях у гонщика, было приятно. Ухмыляясь, Хант перебирал чёрные локоны пальцами, находя в этом некоторую прелесть. Нет такой женщины, которую он вот так мог уложить головой себе на колени, просто любоваться и ласкать её волосы.

— Я думал, это как-то по-другому происходит, — расслабленно предположил Хант, однако ладонь от головы Локи не отнял.

— По-другому? — Лофту стало смешно и любопытно. — И как же, есть предположения на этот счёт?

— Ну, если бы ты хотел чего-то такого со мной, ты бы грубо подкатил, полез бы ко мне в штаны, какой-нибудь компромат на меня нарыл бы и шантажировал, — пожал плечами гонщик. — А ты тут как кот разлёгся, и… ничего больше.

— Джейми! — Локи искренне рассмеялся. Уоллис — вечный ребёнок, и это Локи нравится больше всего в нём. — Ты серьёзно думаешь, что я бы так сделал? Ну, вообще никто так не делает, во всяком случае, нормальные люди уж точно. Что за детские представления?

— Да так, — неопределённо повёл плечами Хант, задумавшись о своём. Локи немедленно поднялся, уселся рядом, как и положено нормальному другу. Словно минуту назад совсем не он вольготно развалился на диване, расслабленно опустив свою голову на колени другому мужику.

— Не томи, рассказывай, — настойчиво попросил Локи. — К тебе кто-то клинья подбивает? Прямо грубо подкатывает? И кто же этот недоумок? Я надеюсь, ты ему вдарил промеж глаз? Нельзя же быть таким мудаком!

Локи разошёлся не на шутку. Он редко сам сталкивался с такими людьми. А уж если сталкивался, то тем хуже было для них. Локи был мастером розыгрышей, и об этой встрече грубиян не забывал никогда.

— Эй! — ухмыльнулся Джеймс. — Никто ко мне не подкатывал.

— Ну, ты же не просто так об этом сказал, — всё не унимался Локи. — Выкладывай, Джейми, я хочу знать.

— Тут такое дело, но это строго между нами, — Уоллис глянул на Лофта с беспокойством. Тот кивнул без всяких шуток и ухмылок, он весь подобрался в ожидании рассказа. — В общем, у меня есть друг, мы с ним в школе учились, потом в один колледж поступили, но я бросил учёбу на третьем курсе, гонки для меня - всё. Ну, ты знаешь. А он проучился на год дольше, на юриста учился, представляешь, а стал актёром — это его. Он классный актёр, я видел, как он играет, просто супер, что в кино, что в театре. Так вот один мудак подкатывает к нему, причём грубо, и Том считает, что с карьерой может распрощаться, если не ляжет под него.

— Как его зовут? — просто поинтересовался Локи, шутливая улыбка вовсе не украшала тонкие губы, а во взгляде появилось отчётливое нетерпение.

— Том не говорит, — не довольно выдохнул Хант. — Иначе я его бы уже по стене размазал. Но это кто-то из его окружения, и, судя по всему, не простой смертный, какой-то режиссер или вроде того.

— Почему он не говорит? — не понимал Локи.

— Ну, тут такое дело, — замялся Джеймс. — У него было тяжелое детство, очень тяжелое. Его к нам в седьмом классе перевели, он вообще всех шугался, не разговаривал, вечно один. А мне надо было подтянуть алгебру, так я к нему сам и подошёл. Он сначала что-то лепетал вроде: «Я не могу, я не знаю». Но потом согласился помочь, и вот мы уже друзья. А потом, видно, кто-то прознал о причине их с матерью отъезда из Нью-Йорка, пошли слухи.

— Почему они переехали? — Локи всерьёз заинтересовался историей загадочного Томаса. Джеймс не заговаривал об этом прежде, а Лофт познакомился бы с этим актёром. Для Ханта этот человек много значил.

— Это только между нами, Локи, — ещё раз повторил Хант. Лофт понимающе кивнул. — В общем, мать Тома, вдова, вышла замуж второй раз, а муженёк оказался извращенцем. Имело место сексуальное насилие над моим другом. Кирк тогда при мне заикнулся об этом, а Том весь побледнел, но, правда, ненадолго. Потом сам же оттаскивал меня от этого говнюка. Но я его тогда так изметелил, мало ему не показалось.

— Правильно сделал, — покивал Локи. — Я так понимаю, он сторонится мужчин, тем более таких, которые… ну ты понял.