У них было полгода на то, чтобы насладиться жизнью. И это были самые лучшие шесть месяцев в жизни Тора. Локи не просто позволял быть рядом, он принимал Тора как брата и любовника, уважал как друга, и за всё это время умудрился съязвить всего-то десяток раз; он не лгал, не изворачивался, вообще изменился до неузнаваемости, словно подменили, хотя в постели оставался по-прежнему горячим и отзывчивым. Дюк смотрел на нового друга босса с подозрением. Камень, помогающий Одинсону скрывать своё лицо иллюзорной маской, в порыве злости был варварски стёрт в порошок. Локи представил его как Тора Одинсона, и теперь громовержец привычно слышал своё имя из уст мага. Больше никаких иллюзий.
Говорят, когда человек счастлив, время для него летит незаметно, — так оно и есть. И вечности будет мало, чтобы насладиться идиллией, какая была между братьями, они не спорили, не ругались, а целовались, обнимались и занимались любовью.
Всё переменилось, когда Один призвал Тора в Асгард. Целуя Локи на прощание в то утро, громовержец ещё не знал, что это их последний поцелуй перед долгой разлукой.
Прибыв в Асгард, Тор хотел сообщить отцу, что Локи в Мидгарде, но укрытие его скрыто от глаз. Однако Один заговорил первым, сообщил, что в Свартальвахейме началось какое-то движение, собираются воины, и норны известили его о начале конца. Богу грома надлежит собрать воинов и отправиться выяснить причину сбора иноземцев. Всеотец подозревал, что тёмные альвы и цверги в этой войне будут против асов в их желании противостоять хаосу. По времени Одинсон не успевал предупредить Локи о том, что задержится дольше, чем ожидалось, и отбыл по приказу отца для выяснения ситуации. Тор и его воины не вмешивались, только наблюдали из укрытия, у Локи громовержец научился терпению и рассудительности и за ожидание был вознаграждён, асы увидели странную картину: альвы и цверги обменивались каким-то оружием или чем-то небольшим, помещённым в сферу. Тор слишком поздно понял, что это мог быть один из камней бесконечности, который враги намерены преподнести Таносу в дар. Асы напали поздно, альвы с артефактом испарились, словно и не было, цверги в частности поспешили отступить. Громовержец доложил отцу о своих опасениях, тот воспринял новость спокойно, даже с некоторым равнодушием.
А затем и совершенно обескуражил Тора своим заявлением:
— Ётунхейм примет нашу сторону в этой войне, — сообщил Один со знанием дела.
Громовержец не поверил своим ушам.
— С чего вдруг? — развёл руками Тор. — Ётуны никогда не примут нашу сторону!
— Некто заверил меня в обратном и был весьма убедителен и красноречив, — расплывчато отозвался всеотец, в тронном зале сын и отец остались наедине, но верховный ас умалчивает о том, кто пообещал ему кота в мешке. Кто явился к нему столь неожиданно и успел переговорить с царём в отсутствие Тора? — Просто будь готов, что они придут к тебе на помощь, но не раньше, чем смертные соберут своих героев, два камня бесконечности находятся в Мидгарде у существа, созданного с помощью научных средств, а другой - в руках мага. Смертные знают о грядущей войне?
— Я сообщу им немедленно, у смертных есть средства для сдерживания, я думаю, не лишним будут любые силы.
— Верно думаешь, — покивал отец. — Отправляйся, держи меня в курсе, если альвы и цверги готовятся присягнуть Титану, и нам пора собирать войско.
Отправляясь обратно в Мидгард, Тор чувствовал сердцем, отец всё очевидней скрывает от него какую-то информацию. Одинсон хотел переговорить с Локи, но, вернувшись в клуб ближе к восьми вечера, был встречен Дюком. Рейнольд сообщил о решении Локи, передал ему, своему помощнику, все юридические права на управление клубом на неопределённый срок, а для Одинсона оставил записку в чистом белом конверте без пометок. Тор забрал конверт дрожащей рукой, вскрыл его и торопливо прочитал послание, на клочке белой бумаги было написано ровным почерком брата: «Время пришло. Я люблю тебя». В первую минуту воин решил, что это шутка, но уже через миг понял, что нет. Если брат ушёл сейчас, значит, игра началась, инопланетные волнения тому свидетельство.
Поначалу, как Локи и обещал, он отправлял короткие сообщения Тору, но сам не появился ни разу, даже иллюзии не отправлял, только мелкие записки, начерченные руническими символами. Записки брата всегда попадали в руки Тора, да и кто бы из смертных понял рунопись. Герои-мидгардцы не подозревали о сговоре братьев, не знали даже об участии Локи в этой войне, свято полагая, что мага посадили в охраняемую тюрьму в далёком Асгарде, но это продолжалось до поры до времени. До тех самых пор, пока в одной из битв Локи не появился собственной персоной в рядах приспешников Таноса: самоуверенный, безумный, наглый и чужой.
Полем битвы стал Нью-Йорк. Снова. Земляне успели собрать свои силы, около сотни воинов, обладавших экстраординарными способностями, выступили против многотысячной рати Титана, сам он не явился, а нападением командовал его верный слуга, — странно, что не Локи, впрочем, он тоже успел попортить Мстителям в их широком составе много крови. Казалось, он наслаждался каждой секундой, каждой жертвой на своём счету, он мстительно продвигался в сторону Тора, и многим показалось, что Лафейсон жаждет убить брата в этот день, коль скоро не удалось доселе. Неизвестно, удалось ли без поддержки сдержать наступление, никто не узнает, что могло случиться, если бы не подмога.
Вспышки радужного моста мерцали то здесь, то там. На миг Одинсон решил, что отец отправил им в помощь асов, но вышло иначе, на землю смертных ступили инеистые великаны. Тони, чертыхаясь, хотел было приказать отбиваться и от этих, но Тор его остановил. И с чего он только взял, что ётуны пришли помочь? Только из-за слов отца? Он сам ни на секунду не верил в это. Однако на поле битвы приоритеты были расставлены верно, великаны устремились в атаку против войска Таноса. Но что удивило Тора больше всего прочего, так это оснащение ётунов, предводитель инеистых великанов не выпускал из рук ледяной ларец из сокровищницы всеотца. Может ли быть, что Один сам отдал ларец великанам и заключил с ними перемирие?
Битва закончилась ничьей, было много пострадавших и убитых с обеих сторон, Нью-Йорк понёс огромные потери. Тор едва успел зацепить взглядом торопливо исчезнувшую с поля боя фигуру брата, что обернулся к нему спиной, и, хотя Тор был в значительном отдалении, он рассмотрел, как брат торопливо, но отчётливо показывает ему цифру — четыре пальца. Если Тор правильно его понял, Танос уже имеет четыре камня, не потому ли он так открыто выступил против мидгардцев, чтобы заполучить камни разума и времени? Сегодня захватчики с позором бежали, те, кто уцелел, но что-то подсказывало Тору, Танос не заставит себя ждать, он нападёт снова, они получили лишь короткую передышку. После победы Старк не оставил без внимания вмешательство Локи, ссора среди мстителей была знатная, в основном Тони орал на Одинсона, а тот отмалчивался. Одинсону казалось, что жертвы Локи на его совести, их кровь на его руках, впрочем, у аса нет времени думать об этом. Вместо того, чтобы отвечать на вопросы, Тор спокойно сообщает мстителям, что у Таноса на руках четыре камня бесконечности.
И что, интересно знать, Локи хотел этим сказать? Они на всех парах мчатся к глобальной катастрофе? Громовержец не знал как реагировать.
— Что?! — заорал Старк, его несдержанность и нервозность можно было понять, в этой битве погибли люди, которых он знал и набирал для сопротивления, он был ответствен за их жизни. — Каким образом? Откуда тебе знать?
Костяк команды замер в ожидании ответа, поскольку он интересовал многих. В данный момент выжившие расположились в городской больнице, где у врачей было очень много работы, и на них практически не обращали внимания, поскольку повреждения у героев были больше поверхностными и незначительными. Беннер взялся сам перебинтовать Наташе предплечье. Остальные были более или менее в порядке.
— Двух камней у него всё ещё нет, — отозвался Тор, совершенно не намеренный отвечать на вопрос инженера. Мстители опасливо переглядывались, все понимали, что время работает против них, да и перевес силы и удача, как видно, на стороне Таноса.
