- Мы не можем на это пойти...
- Боюсь, нас убьют, если мы не подчинимся. Мы очень серьёзно влипли, подруга.
Очередь дошла и до них. Подталкиваемая толпой сзади, Элси первая шагнула вперёд.
- Номер, - произнёс служитель, видя её промедление. Девушка молча показала тыльную сторону ладони. Мужчина пробежался взглядом по длинному свитку и удовлетворённо кивнул, найдя соответствующую запись. - Чего тянешь? Прикладывай руку. Или ты не чтишь Господа Лукаса?
Всё так же не произнося ни звука, Элси робко дотронулась до холодного мрамора. Виски пронзила резкая боль, глаза застлала багровая пелена, девушка пошатнулась и чуть не упала. Ощущение было такое, будто бы кто-то выпил часть её жизненных сил. Что за страшный ритуал проводится здесь каждую неделю? Едва успев оклематься сама, Элси подхватила под руки свою подругу, уже сделавшую, что от неё требовалось.
- Всё хорошо, милая, давай скорее уберёмся отсюда... - шептала она Виолетте на ухо, чуть ли не неся её тело на себе.
Девушки спешно покинули храм, и только оказавшись на улице, они ощутили, как неохотно сходит с них колдовской дурман. Виолетта смогла стать твёрдо на свои ноги и потрясла головой, прогоняя наваждение.
- Как ты? - обеспокоенно поинтересовалась Элси.
- Уже лучше... Я думала, он высосет всё без остатка.
- Нет, подруга, он растягивает удовольствие. Оттого-то все местные такие вялые и безжизненные - каждую неделю из них тянет соки магический идол!
- А мы не можем как-то... отказаться?
- Можем. Но тогда лучше было бы нам оставаться умирать голодной смертью в лесу.
- Что же нам делать?
- Молить Бога защитить нас и дать мудрости.
Переведя дух, подруги собирались отправиться домой, как вдруг услышали негромкий женский голос, окликнувший их сзади:
- Виолетта, это ты?
Виолетта остановилась и медленно обернулась назад. Она ощутила, как ледяная волна прокатилась по её телу до подошв ног, при виде сгорбленной женщины с сединой в волосах, одетой в грязную заплатанную одежду. Элси также узнала её и скептично ухмыльнулась.
- Дочка, и ты здесь? - Грета сделала пару шагов вперёд, раскрыв объятия, но Виолетта не спешила отвечать взаимностью.
- Здравствуй, мама, - холодно сказала она, потупив взгляд.
- Я так рада, что ты жива! Я каждый вечер молилась за тебя. А что сэр Джером, он тоже с тобой?
- Он умер, мама.
- Умер? Этого я боялась. Он сделал неправильный выбор...
- Неправильный выбор сделали Вы, Грета, когда продали родную дочь этой свинье! - выпалила Элси.
- Что ты такое говоришь? Вета, милая, я ведь желала тебе только добра! Разве наш барон был плохим мужем?
- Он держал меня в башне как... как животное, - всхлипнула Виолетта. - Столько боли, столько слёз... Мамочка, зачем ты так поступила? Я же просила тебя...
- А я скажу, почему она так поступила. Сундук с золотом - вот единственное, о чём она думала!
Гримаса боли проступила на лице Греты. Она с трудом проглотила комок в горле и тихо сказала:
- Прости, дочка... Я была такой дурой. Зря я не послушала твоего отца. Зря не прислушалась к твоим желаниям. Я ведь всё потеряла. Всё. Теперь я всего лишь старая больная женщина, моющая полы в казарме.
- Поделом! - в голосе Элси слышалось столько злорадства, что Виолетте стало не по себе.
- Элси, можно я поговорю с мамой наедине? - попросила она.
- Как пожелаешь.
Элси отошла на несколько шагов и стала ожидать, скрестив руки на груди. Между матерью и дочерью воцарилось неловкое молчание.
- Как там папа? - нарушила тишину Виолетта.
- Может, оно и к лучшему, что Тобиас не дожил до этого дня, - вздохнула Грета. - Лихорадка унесла его вскоре после того, как ты уехала в замок.
- Я и не знала...
- Я не стала сообщать тебе. Не хотела портить медовый месяц... А потом за другими делами и запамятовала.
- Упокой Господь его душу...
- Милая моя, я вижу, что и ты скоро станешь матерью! - всплеснула руками Грета заметив выдающийся живот Виолетты. - Неужели это отпрыск благородной крови?
- Нет, мама, - Виолетта замолчала, собираясь с храбростью. - Отец ребёнка Робин. Ты ведь помнишь Робина?
- Робин? Как же не помнить... - мать переменилась в лице. - Значит, он нашёл тебя...
- Да, но мы побыли с ним совсем недолго. Он спешил по поручению Ордена. Я всё жду его, когда же он вернётся. А его всё нет...
- Гиблое это дело, дочка. Орден ихний-то весь перебили.
- Как перебили?!
- Они взбунтовались против Господа Лукаса. И их Обитель сравняли с землёй. Было приказано убивать орденцев по всей Ардарии. Мне жаль, дочка, мне очень жаль. Он, похоже, действительно тебя любил.
- Мама, я знаю, он жив! Сердце не обманешь.
- А я, глупая, жгла его письма... - Грета казалось бы совсем не слушала её, уйдя в воспоминания.
- Письма?
- Он писал тебе, всё то время, что ты ещё жила с нами. Часто. Я прятала их от тебя и тайком сжигала. Думала, ты забудешь его.
В мокрых от слёз глазах Виолетты читался немой укор. Грета и сама понимала, что её поступкам нет оправдания.
- Эй вы, чего здесь стоите? - грубо окликнул их проходящий мимо
орк-полицейский. - Пшли прочь!
- Ты простишь меня, доченька? - с надеждой спросила Грета.
- Я попробую, - пробормотала Виолетта и, опустив голову, зашагала прочь.
Мать смотрела в спину уходящей дочери и чувствовала, как слёзы бегут и по её щекам. В этот день она многое переосмыслила. И, кто знает, удастся ли вновь выстроить те мосты, которые она сожгла своими собственными руками?
***
Однажды, возвращаясь с работы домой, Стефан остановился испить воды из фляги и был привлечён шумом и криками. Ему навстречу бежал человек, внешне схожий с аборигенами - те же толстые губы, тот же разрез глаз и вьющиеся волосы, но кожа его была бела как снег. Старик слышал о таком необычном явлении, но видел воочию впервые. Местные звали таких людей "ндаху", и не было более желанного магического ингредиента для чернокожего шамана, чем кровь или кость ндаху. Поэтому Стефан ничуть не удивился, заметив погоню за этим человеком в лице двух воинов и старого шамана племени. Каким-то чудом Стефану до сих пор удавалось не переходить колдуну дорогу, но сейчас он не мог не вмешаться. Инквизитор закрыл ндаху своим телом и обнажил фальшион.
- Не стой на пути у шамана, белый старик, - заговорил Амади на местном языке, который Стефан уже с большего освоил. - Этот ндаху мой.
- Он свободный человек, и никто не имеет права охотиться на него как на зверя.
- Ещё слово, и ты умрёшь!
- Давай, я не боюсь тебя!
Шаман выкрикнул несколько слов на местном наречии, и воины, прикрываясь щитами и выставив перед собой копья, двинулись на старика. Стефан увернулся от выпада, перерубил копьё и пинком ноги отправил чернокожего на землю. Новый выпад, и старик хватает копьё за древко, в следующую секунду отвешивая мощный удар навершием в лицо противнику. Пока воин корчится от боли, держась за обильно кровоточащий сломанный нос, Стефан атакует его товарища, поднимающегося с земли с коротким клинком в руке. Фальшион легко рассекает плоть, отделяя кисть от предплечья. Воины более не дееспособны и корчаться на земле, силясь остановить кровь. Отбросив с лица прядь волос, Стефан перевёл полный решимости взгляд на шамана. Вид обагрённого кровью клинка лишил того остатков уверенности, и Амади убежал прочь, изрыгая страшные проклятия.
- Я не знаю, как тебя благодарить, - воскликнул спасённый ндаху. - Но ты нажил себе страшного врага. Духи такое не простят.
- Я служу Богу, Который сильнее всех духов вместе взятых, - ответил Стефан, возвращая фальшион в ножны. - Шаман не навредит ни мне, ни тебе. Идём со мной, я не дам тебя в обиду.
Робин не одобрил появление нежданного гостя в их хижине, особенно после того, как узнал, кто он такой и откуда взялся. Нажить врага в лице местного шамана - весьма незавидная участь. Высказав своё мнение на этот счёт, Робин отвернулся к стене и в таком положении провёл остаток вечера. Стефан и белокожий абориген сидели за столом и о чём-то тихо беседовали. Рыцарю удалось задремать, и ничто не нарушало его мирный и спокойный сон. Ничто, кроме звука падающих тел и разбитой посуды. Открыв глаза, орденец перевернулся на другой бок и увидел, что Стефан и ндаху корчатся на полу, словно задыхаясь.
