Гончар Продавали на базаре яблоки, халву, урюк, Полосаты, как халаты, запотели арбузы. А разгневанное солнце било в медные тазы. И впервые я услышал, что лучи имеют звук. Как развенчанный владыка, гордо щурился верблюд На сурового узбека из колхоза «Кзыл юлдуз». Тот, не глядя на прохожих, молча вспарывал арбуз. А вокруг горшков и блюд волновался разный люд. Ах, какие это блюда – и блестят, как изразец, И поют, как колокольчик, и звенят, как бубенец. Их безоблачному небу взял Аллах за образец. Это маленькое небо за десятку продают. А какие там узоры по глазури завиты! Красноперые пичуги в синих зарослях поют, И прохладные озера меж цветами налиты. Эти милые озера за десятку продают. Он, как глина, мудр и стар, этот каменный гончар. Он берет ломоть арбуза – красноватый хрусткий снег, Он к прохожим безучастен, этот старый человек: Пусть, мол, сам себя похвалит звонкий глиняный товар. Он недаром желтой глиной перепачкан по утрам, Веселясь своим удачам и грустя от неудач. А болтливость не пристала настоящим мастерам. Суетливость не пристала настоящим мастерам. 1949 "Извечно покорны слепому труду…" Извечно покорны слепому труду, Небесные звезды несутся в кругу. Беззвучно вращаясь на тонких осях, Плывут по вселенной, как рыбий косяк. В раздумье стоит на земле человек, И звезды на щеки ложатся, как снег. И в тесном его человечьем мозгу Такие же звезды мятутся в кругу. В нас мир отражен, как в воде и стекле, То щеки уколет, подобно игле, То шоркнет по коже, как мерзлый рукав, То скользкою рыбкой трепещет в руках. Но разум людской – не вода и стекло, В нем наше дыханье и наше тепло. К нам в ноги летит, как птенец из гнезда, Продрогшая маленькая звезда. Берем ее в руки. Над нею стоим, И греем, и греем дыханьем своим. 1946 Крылья холопа Стоишь, плечами небо тронув, Превыше помыслов людских, Превыше зол, превыше тронов, Превыше башен городских. Раскрыты крылья слюдяные, Стрекозьим трепетом шурша. И ветры дуют ледяные, А люди смотрят, чуть дыша. Ты ощутишь в своем полете Неодолимый вес земли, Бессмысленную тяжесть плоти, Себя, простертого в пыли. И гогот злобного базара, И горожанок робкий страх… И Божья, и людская кара. О человек! О пыль! О прах! Но будет славить век железный Твои высокие мечты, Тебя, взлетевшего над бездной С бессильным чувством высоты. 14 мая 1947 Стихи о царе Иване
В тумане Ты мало грозен был, Иван, Тебе бы надо быть лютей, Учил бы разуму людей — Не удержаться головам! А если кровь кругом течет, Да пот, да горькая слеза, Свистит лоза, топор сечет — Так это, царь Иван, не в счет. Вставай, Иван, седлай, скачи, С метлой да с песьей головой, В лесу по-волчьему завой, В степи по-птичьему вскричи. Не видно света в слободе, Не скрипнут двери в темноте, Ни разговора, ни огня… Вставай, Иван, седлай коня! Ты черным вороном лети Со сворою своей вокруг! Ты вора-ворога найди, Найди за тридесять округ. Ты лютым зверем стань для всех — Хватай, как волк, юли, как лис, А дело сделаешь – за грех Свой человечий помолись. Не скрипнут двери в слободе, Темно и тихо, как в воде. И скачет по полю Иван. А вкруг него туман, туман… Июль 1947 Мечта о море Он видел лес, Где распевают птахи И где ночами ухают сычи. И этот лес шумел, шумел в ночи. И этот лес лежал до синя моря. Он видел степь, Где ястреб и орел Ныряют в травы. Холм за холм и дол за дол Свободно уходили на просторе. И эта степь легла до синя моря. А моря он не видел никогда… Ему ночами снилась синяя вода, Над нею пена белая кипела, И словно степь дышал ее простор. И море пело, пело, пело, Как по ночам поет дремучий бор. И птицы снились не степные, не лесные — Невиданные, новые, иные — Не желтоглазый сыч, Не серый беркут, А птицы синеглазые морские, Как гуси белокрылые, белы И с клювами кривыми, как орлы. Подобно морю Простиралась степь. Подобно морю Волновались чащи. И сны его тревожили Все чаще. Какие сны! А им свершенья нет! И государь державы сухопутной, Бывало, просыпался. Рядом с ним Дышала женщина, как дышит море. Но пахло духом смоляным, лесным, И филин ухал в непроглядном боре. А по лесным дорогам шли войска, Шли ратники, скакали верховые, Везли в санях припасы огневые. И озирал просторы снеговые Суровый воевода из возка. О море, море – русская мечта! Когда еще тебе дано свершиться! И государю по ночам не спится, А чуть прикроет грозные зеницы, Все чудятся ему морские птицы, И синева, и даль, и высота! Февраль 1957 |
