"Сорок лет. Жизнь пошла за второй перевал…" Сорок лет. Жизнь пошла за второй перевал. Я любил, размышлял, воевал. Кое-где побывал, кое-что повидал, Иногда и счастливым бывал. Гнев меня обошел, миновала стрела, А от пули – два малых следа. И беда отлетала, как капля с крыла, Как вода, расступалась беда. Взял один перевал, одолею второй, Хоть тяжел мой заплечный мешок. Что же там – за горой? Что же там – под горой? От высот побелел мой висок. Сорок лет. Где-то будет последний привал? Где прервется моя колея? Сорок лет. Жизнь пошла за второй перевал. И не допита чаша сия. "Луч солнца вдруг мелькнет, как спица…" Луч солнца вдруг мелькнет, как спица, Над снежной пряжею зимы… И почему-то вдруг приснится, Что лучше мы, моложе мы, Как в дни войны, когда, бывало, Я выбегал из блиндажа И вьюга плечи обнимала, Так простодушна, так свежа; И даже выстрел был прозрачен И в чаще с отзвуками гас. И смертный час не обозначен, И гибель дальше, чем сейчас… Между второй пол. 1957 и 1959 Осень Вот опять спорхнуло лето С золоченого шестка, Роща белая раздета До последнего листка. Как раздаривались листья, Чтоб порадовался глаз! Как науке бескорыстья Обучала осень нас! Так закутайся поте́пле Перед долгою зимой… В чем-то все же мы окрепли, Стали тверже, милый мой. Атлант Не нужен гений и талант, Что сам собою горд, А нужен труженик Атлант, Что мир воздвиг на горб. Стоит он, выпятив губу, По-бычьи пяля взор. И чует на своем горбу Косые грани гор. Земля круглее казана, А в ней огонь и лед. И океанская волна Ему за ворот бьет. А он стоит, багроволиц, Спина – под стать коню. И вдруг как гаркнет: – Люди, цыц! Неровно – уроню! 1959 "Захотелось мудрым землянам…" Захотелось мудрым землянам Распрощаться с домом зеленым, Побродить по нездешним лонам, По иным морям-океанам. И откуда такое желанье? Почему со времен Дедала Рвутся в небо наши земляне, Неужели земли им мало? Но птенцы готовятся летом К их осенним большим перелетам. Так нас тянет к дальним планетам, К безначальным тянет высотам. Кличет осень из синих далей, Осыпаются листья клена… От великих наших печалей Звезды манят нас с небосклона. Бурой, желтой, красной метелью Закружились жухлые листья… От великих наших веселий Манят нас надзвездные выси. Журавли курлычут. По далям Оплывают сосны, как свечи. И, раскрыв глаза, упадаем, Упадаем небу навстречу. 1961 Вдохновенье
Жду, как заваленный в забое, Что стих пробьется в жизнь мою. Бью в это темное, рябое, В слепое, в каменное бью. Прислушиваюсь: не слыхать ли, Что пробивается ко мне? Но это только капли, капли Скользят по каменной стене. Жду, как заваленный в забое, Долблю железную руду, Не пробивается ль живое Навстречу моему труду?.. Жду исступленно и устало, Бью в камень медленно и зло… О, только бы оно пришло! О, только бы не опоздало! Сентябрь 1961 Слова Красиво падала листва, Красиво плыли пароходы. Стояли ясные погоды, И праздничные торжества Справлял сентябрь первоначальный, Задумчивый, но не печальный. И понял я, что в мире нет Затертых слов или явлений. Их существо до самых недр Взрывает потрясенный гений. И ветер необыкновенней, Когда он ветер, а не ветр. Люблю обычные слова, Как неизведанные страны. Они понятны лишь сперва, Потом значенья их туманны. Их протирают, как стекло, И в этом наше ремесло. 1961 "Дождь пришел в городские кварталы…" Дождь пришел в городские кварталы, Мостовые блестят, как каналы, Отражаются в них огоньки, Светофоров цветные сигналы И свободных такси светляки. Тихо радуюсь. Не оттого ли, Что любви, и надежды, и боли Мне отведать сполна довелось, Что уже голова побелела И уже настоящее дело В эти годы во мне началось. И когда, словно с бука лесного, Страсть слетает – шальная листва, Обнажается первооснова, Голый ствол твоего существа. Открывается графика веток На просторе осенних небес. И не надо случайных чудес — Однодневок иль однолеток. Эй, листва! Постарей, постарей! И с меня облетай поскорей! Октябрь 1961 |
