Драко отрицательно покачал головой.

— Нет, вовсе нет. Хотя… — он хитро прищурился, потирая руки. — Шучу. Любая бы на твоем месте… Ну, ты знаешь, девушки любят конкретику в таких вопросах.

— И не говори. А тут какое-то мутный намек на гипотетическое свидание в альтернативной вселенной, — Гермиона сложила пальцы латинской буквой V и сделала ими жест, который должен был означать сомнительность вышесказанного.

Они обменялись тихими смешками, а затем оба, расслабившись в плетеных креслах, слушали тишину, шорохи и запахи вечернего сада. Драко то и дело прикладывался к пиву, и когда расправился со своей бутылкой, молча принял из рук Гермионы ее, почти нетронутую.

Удивительно, как одна короткая фраза способна освободить нас. Как будто он скинул тяжелый груз, который много дней таскал на себе. Завтра он проснется, и опять начнется безрадостная ерунда с неопределенным финалом. Зато сейчас ему легко и свободно и очень приятно просто молчать вдвоем.

— Знаешь, я бы согласилась, — произнесла Гермиона после долгой паузы и, поймав вопросительный взгляд Драко, продолжила: — Выпить с тобой кофе. В параллельном мире я бы обязательно согласилась.

— Ай-й, Грейнджер, — шутливо скривился Малфой, — не стоило этого говорить.

— Почему нет?

— Не надо усложнять, — объяснил он.

А когда Гермиона накрыла его ладонь своей и слабо сжала, ему вдруг подумалось, что это все как-то чересчур приторно и отдает дешевым романом. Ночь, сад, он и она. И по законам второсортного чтива, сейчас бы ему целовать Грейнджер, пьянея от запаха и тепла ее тела, а потом подхватить на руки, подняться на второй этаж и, пинком захлопнув за собой дверь спальни, до самого рассвета не отпускать ее.

Но это было бы уместно лишь в стремительно развивающейся истории со счастливым концом. Где двоих сталкивает судьба, и они проходят путь от ненависти до робкой привязанности.

А его, Драко, история совсем не такая. Поэтому он скинул ладонь Гермионы, и твердо повторил:

— Не усложняй.

А что она? А ей оставалось лишь озвучить ложь, которую каждый из нас говорил хотя бы раз, оказавшись в безнадежной и тупиковой ситуации.

— Все будет хорошо, — сказала Гермиона, — мы обязательно найдем выход.

Так они и сидели, наслаждаясь молчанием друг друга и тишиной, пока вечерняя сырость и холод не вынудили их отправиться в спальню, каждого — в свою.

========== 9 ==========

Гарри, кивком поприветствовав Гермиону, извлек из складок мантии пучок высохшей полыни и поджег его от чайной свечки на столе. Когда пламя наполовину охватило сухую траву, он торопливыми движениями притушил его так, чтобы полынь медленно дотлевала, а затем расположил на одном из кофейных блюдец. Дождавшись, пока их столик окутает аромат терпкого дыма, Гарри наконец заговорил.

— Пока травы тлеют, никто не разберет, о чем мы будем говорить, — обратился он к сидящей напротив него Грейнджер. — Здравствуй, Гермиона.

— Здравствуй, Гарри, — она тепло улыбнулась ему. — Как ты, как Джинни?

— Все в порядке, гостит у Флер и Билла, передавала тебе привет, — Гарри бросил в кофе пару кусочков сахара и принялся размешивать. Куда более тщательно, чем требовалось.

Гермиона ответила на его реплику слабой улыбкой, когда Поттер, отодвинув от себя чашку, поднял на нее взгляд. Никто из них не решался нарушить тяжелую паузу, оба лишь молча смотрели друг на друга.

Наконец Гарри кашлянул и, привычным жестом взъерошив волосы, спросил:

— Это было осознанное решение?

— Целиком и полностью, Гарри, — ответила Гермиона, — целиком и полностью.

За прошедшие годы Поттер повзрослел и возмужал. Это был и все тот же Гарри, и совсем другой. Гарри научился контролировать свои порывы. Он был по-прежнему сердечный и душевный человек, но жизнь научила его ставить доводы рассудка во главу угла, если того требовали обстоятельства.

Гермиона знала, что на этой встрече не будет истерик, резких обвинений, оскорблений и упреков. Гарри не будет спрашивать лишнего, не будет пускаться в пространные рассуждения, они поговорят достойно и спокойно, уважая друг друга.

Но разговор не клеился. Поттер сосредоточенно что-то обдумывал, смотря то куда-то в пустоту, то фокусируя взгляд на Гермионе. А она в свою очередь не решалась нарушить ход его мыслей.

— Не знаю, что и сказать, — наконец признался он.

— Да уж, — усмехнулась Гермиона, — повод для встречи так себе.

— Гермиона, — задумчиво протянул Гарри и, остановившись на пару секунд, нахмурился, будто что-то вдруг пришло ему в голову, а затем решительно продолжил, — я не понимаю твое решение и не поддерживаю его. Но сейчас, наверное, худшее время выяснять отношения. Хотя, признаюсь, в какой-то момент мне хотелось тебя придушить. Но об этом не сейчас. Скажи только, что ты намерена делать? Я посмотрю, сумею ли как-то помочь лично тебе.

Ей захотелось кинуться ему на шею и стиснуть в объятиях, так она была благодарна другу за сдержанность. Сиди на его месте взрывной Рональд, он бы прежде чем разобраться во всем, завалил бы Гермиону вопросами и упреками, обвинениями в предательстве и неосмотрительности. А Гарри был просто Гарри. Сдержанный, проницательный, он умел закрывать глаза на личные обиды и смотреть на вещи не через призму собственных эмоций, а гораздо большее масштабно.

Грейнджер дотянулась до его руки и порывисто и крепко сжала ее.

— Спасибо тебе, — шепотом проговорила она.

— Тебе не за что меня благодарить, — ответил Гарри чуть более мягким тоном, — два старых друга встретились, чтобы выпить кофе. Но скоро нам придется встретиться официально. В менее приятной обстановке. И там я буду спрашивать все, Гермиона, а тебе придется отвечать. И выбора у тебя не будет. А теперь все же ответь мне, что ты планируешь делать дальше.

— Снять проклятие, — тихо сказала Гермиона.

Гарри шумно выдохнул, откинувшись на спинку стула. Сдержанной улыбкой он поблагодарил официантку, которая принесла их заказ. И ей было абсолютно все равно, что это сам Гарри Поттер обедает в их закусочной. Как, впрочем, и любому другому маглу в магловской части Лондона, где они сейчас находились.

— Зная тебя, вряд ли тебя волнует то, что это невозможно, — сказал он.

— Ты абсолютно прав, — улыбнулась Гермиона, — в этой истории полно белых пятен, не отрицай это.

— Например?

— Например то, что Волан-де-Морт использовал в проклятии противоречащие друг другу компоненты. Недосягаемый кусок льда с одной стороны, и уязвимый человеческий род — с другой. Странная логика, да? — спросила Гермиона, барабаня пальцами по столешнице.

Гарри пожал плечами, заинтересованно глядя на Грейнджер. Когда его подруга чувствовала поблизости тайну или задачу, требующую решения, она загоралась как лампочка, готовая рассеивать сумрак неведения. Вот и сейчас у Гермионы уже опасно сияли глаза, а движения стали чуть более порывистыми и нетерпеливыми чем обычно.

— Наши аналитики считают, что у него не было выбора, — ответил Поттер, — заклинание составлено таким образом, что род Малфоев — это своего рода источник, питающий проклятие. Как батарейка, аккумулятор.

— Если проклятию нужен источник, он мог бы принести жертву, использовать артефакт, — возразила Гермиона, которая почувствовала нарастающее волнение от внезапно выяснившихся деталей.

— Мало энергии, — ответил Гарри, казалось, готовый к такому ответу, — что такое артефакт или жертва, да пускай даже серия убийств, в сравнении с таким магическим наследием, как у Малфоев? Только представь, сколько поколений волшебников насчитывает их род, и какой силой должна обладать эта связь.

— Да, но почему именно эта семья? — не сдавалась Гермиона. — Разве не разумнее было бы поискать кого-то менее… заметного? Процветают они или в упадке — о них не забывают, Малфои всегда на виду.

— Не нашлось замены. Не было времени. Опять таки, личностные мотивы. Да что угодно, мало ли причин.

— Вот именно, что “что угодно”, — отозвалась Грейнджер, отрицательно покачав головой, — и так в этой истории постоянно. Любой факт можно объяснить этим “что угодно”. Нет, не все так просто. Мы что-то упускаем.