Малфой вскинул бровь, одарив Гермиону ехидным взглядом.

— Однако! — хмыкнул он. — Они назвали это проклятием?

Грейнджер вместо ответа только пожала плечами. Только Малфой мог найти в этом повод для веселья. Хотя, стоит признать, ей пришлось приложить немалые усилия, чтобы не ответить на его шутливый озорной взгляд. И не факт, что у нее получилось — ведь Драко вдруг улыбнулся ей так, как настоящий Малфой не улыбался никогда. Зато так часто делал кто-то, очень похожий на него.

— Грейнджер, — Малфой кашлянул, прерывая затянувшуюся паузу, — Гермиона.

Она удивленно вскинула брови. Драко нервничал. Вот напасть — почему она это знает? Ведь никому и в голову не придет — что Малфой-младший начинает поправлять все, что только может быть поправлено, и разглаживать сто и еще одну несуществующую складочку в моменты наибольшего душевного волнения.

Почему-то это сейчас казалось забавным. Словно она вновь перенеслась туда, где Малфой был не главным школьным врагом, а кем-то очень знакомым и совсем не чужим.

— Малфой, Драко, — не удержалась Гермиона, произнося его имя тем же официальным тоном, что и он секундами ранее.

Драко чуть помедлил, всматриваясь в ее лицо.

— Меня сегодня выписывают.

Они оба замерли, глядя на воробьев, которые, плескаясь в фонтане, подняли в воздух целый рой брызг. Ни один, ни другой, судя по всему, не видели птичьего веселья, прислушиваясь к чему-то внутри себя.

Драко думал о том, что он оправдает звание труса и ничтожества в полной мере, если сегодня уйдет, оставив все это позади. Выйдет за порог больницы и шагнет в привычное и обыденное “завтра”, где не будет ни следа от проклятия (любого из них), от Грейнджер, от другого себя.

Но осмелься он ступить в это “завтра” за руку с маглорожденной Гермионой — даже Мерлин не представляет масштабы бури, что разразится в его семье. И стоит ли эта игра свеч — ни он, ни Грейнджер не знают наверняка.

— Ты обещала выпить со мной кофе, — отважился Драко, — в параллельной вселенной, помнишь?

Он вопросительно посмотрел на Гермиону, во взгляде которой читалось замешательство и смятение.

— Раз уж мы действительно оказались в другом мире, — Малфой щелкнул пальцами, сопроводив свои слова легкой полуулыбкой, — ты ведь не откажешься от своих слов?

Грейнджер невольно залюбовалась им. Как Драко удавалось оставаться таким обаятельным засранцем в совершенно сумасшедших условиях — уму непостижимо. А она, должно быть, сошла с ума, если находит Малфоя обаятельным. И видит в нем черты того, по кому до сих пор так глупо скучает.

Ее друзья, коллеги. Ее круг общения ее не поймет. Как она, Гермиона Грейнджер, могла заинтересоваться таким, как он. Как она вообще позволила приблизиться к себе.

Несостоявшемуся горе-убийце, бывшему Пожирателю. Тому, кто долгие годы, кроме заносчивости и верности псевдо-идеалам своей семьи не являл собой больше ни-че-го.

Сколько косых взглядов и упреков придется ей вынести от родных людей. И сколько оскорблений и унижений принесет с собой его семья.

Мерлин, если бы только знать, что это стоит того. Что столкновение двух разных миров, двух разных жизней, заведомо не обречено на провал.

Должно быть, в ее взгляде куда-то в пустоту отразились колебание и сомнение, потому что Драко вдруг легко дотронулся рукой до ее плеча, заставляя сконцентрировать внимание на себе.

— Мы никогда не узнаем, пока не попробуем, — Малфой старался, чтобы голос звучал уверенно и спокойно. Хотя, черт возьми, его внутренности уже минут десять выплясывали кадриль.

И все же Драко понял, что если отступится, не рискнет — один Мерлин знает сколько лет своей жизни он проведет в воспоминаниях, анализируя случившееся и утешая себя невозможностью иного исхода.

— Я подумаю, — вдруг, улыбнувшись, выдохнула Гермиона и, поймав вопросительный взгляд, добавила: — Я подумаю, стоит ли мне принять твое приглашение выпить кофе.

Малфой элегантно смахнул с плеча невидимую пылинку.

— Ты согласишься.

— Когда-то я это уже слышала, — отвернувшись, сказала Гермиона, сдерживая непрошенную улыбку.

— Когда-то я это уже говорил, — парировал он, излучая триумф и уверенность, — и мы оба знаем, что я был прав.

Гермиона отвела взгляд, сосредоточенно рассматривая что-то в противоположной от Малфоя стороне.

Может, Драко и не знал Грейнджер от и до, но на его стороне был загадочный артефакт с таинственной силой, что так бесцеремонно столкнула двух людей, перевернув их жизни с ног на голову.

И сейчас ему вовсе не нужно было смотреть на ее лицо, чтобы понять: Гермиона старательно прячет ту самую, знакомую ему улыбку.

А она, в свою очередь, могла поклясться, что с его губ не сходит самодовольная, мерзкая, отвратительная малфоевская ухмылка. Ради которой она готова была пройти еще через сотню проклятых шкатулок.