— Это почти комплимент, Грейнджер, аккуратнее, — многозначительно заметил он, позволив себе даже легкую улыбку.

— Не обольщайся, — отмахнулась Гермиона, — я все еще считаю тебя лицемерным, эгоистичным снобом.

— Тогда я спокоен, — хмыкнул Малфой, выходя из комнаты.

========== 6 ==========

— Это твой способ сказать мне “спасибо”? — улыбаясь, спросила Гермиона, пока Драко собственноручно наполнял ее тарелку всем подряд, до чего только мог дотянуться.

— Это мой способ сказать тебе “заткнись”, — сухо ответил он, — если единственный вариант добиться тишины, это занять чем-то твой рот, то для начала попробуем завтрак. А там, как пойдет.

Малфой весело хмыкнул, оставшись до безумия довольным своей похабной шуткой.

Гермиона, тихо пробормотав явно что-то не очень приятное в его адрес, вздохнула и принялась за еду. Молча, на радость своего собеседника.

Едва она появилась на пороге очередного пристанища Драко, как тут же осыпала его напоминаниями о данных ей обещаниях, вопросами, комментариями, своими догадками и идеями. Активные дискуссии и решительные действия ее успокаивали. Сидеть в неведении, ожидая непонятно чего, она не любила и не умела.

Все бы ничего, если бы это было не раннее утро.

Драко едва успел разлепить глаза, и свалившаяся в такую рань гиперактивная Грейнджер отнюдь не способствовала отличному настроению, а, скорее, совсем наоборот.

По мере того, как пустели тарелки, настроение Малфоя поднималось, что не укрылось от внимания Гермионы. Была ли причина тому — пятнадцать минут тишины, или дурное расположение духа отступило под натиском вкусной еды и кофеина — она не знала. Но готова была поспорить, что затянувшееся молчание Малфой нарушит остроумной репликой или колким замечанием. И Гермиона не ошиблась.

— Держу пари, еще десять минут молчания тебя попросту убьют, — ухмыляясь, заметил Драко.

Гермиона устремила на него серьезный взгляд, но промолчала.

— Не понимаю, что тебя так задело, — не унимался Малфой. — То, что я попросил тебя помолчать, или то, что не дал тебе быть сверху.

Грейнджер, которая в этот момент подносила ко рту чашку с кофе, так и замерла, удивленно уставившись на Малфоя.

— Что? — выдавила она.

— Ты же любишь быть сверху, — обыденным тоном произнес Драко и, глядя на опешившую Гермиону, добавил: — Образно. Руководить. Командовать. Решать, что и как делать, в каком порядке. А я ничего тебе не говорю, информацией не делюсь, ты, наверное, в панике. Или в бешенстве?

Гермиона слегка расслабилась и, отставив чашку, снова серьезно посмотрела на Драко, которого серьезным можно было назвать с большой натяжкой. Этот разговор забавлял его и приводил в очень приподнятое расположение духа.

— Я не люблю быть, как ты выразился, сверху или снизу. Я люблю работать в команде, — произнесла Гермиона, надеясь, что после этой маленькой увертюры они наконец смогут перейти к серьезному разговору.

— Да-а, — ухмыльнулся Малфой, и даже слегка (Мерлин!) поиграл бровями, — в команде я тоже люблю… Работать.

Гермиона потерла виски, скептично глядя на очень довольного Драко. Он торжествовал.

— Кто бы мне сказал десять лет назад, что буду завтракать со слизеринцем и слушать его скабрезные шутки — не раздумывая бы, наслала сглаз.

— Скорее бы, дала в глаз, грубые топорные методы — это по твоей части, — заметил Драко.

— А ты бы кинул какое-нибудь мерзкое проклятие и сбежал за спины своих прихвостней, — парировала гриффиндорка и, пожав плечами, легко добавила: — Хорек.

— Заучка, — отчеканил Малфой.

Казалось, что целую вечность молодые люди буравили друг друга пристальными взглядами, пока не уловили друг в друге что-то, что позволило выдохнуть и расслабиться. Первой слегка улыбнулась Гермиона. Следом сдался Драко — чуть дрогнули в сдерживаемой улыбке губы.

— Кажется, нам стоит придумать что-то пооригинальнее, — качая головой, произнесла она.

— Я думаю, Грейнджер, я уже придумал.

— Да? И что же это? Зубрила? Выдра? Воронье гнездо? — улыбаясь, спросила волшебница.

— Хуже, — сказал Малфой. — Гермиона.

Гермиона старалась не выдать свое замешательство, хотя, стоит признать, едва ли ей это удавалось. Она продолжала улыбаться, хоть и немного натянуто, но взгляд с лихвой выдавал ее.

С каждой встречей между ними рушились какие-то стены, сглаживались какие-то границы. Но Малфой вел себя так естественно, будто и не замечал этого. Он был все тот же, каким Гермиона привыкла его видеть, но в то же время — какой-то другой. Поэтому одно единственное слово, сказанное им — ее имя, прозвучало для нее, как гром среди ясного неба.

Сколько людей уже обращалось к ней по имени до Малфоя и сколько еще обратится после? Но именно от него слышать это было так… Как? Странно, неуютно. Непривычно. Ненормально, в конце-концов!

— Великий Салазар, Грейнджер, — насмешливым тоном произнес Драко, прерывая размышления притихшей Гермионы, — неужели это тот случай, когда ты назвал девушку по имени, а она уже мысленно вышла за тебя и родила тройню?

— Что? — запротестовала возмущенная Гермиона. — Мерлин, нет! Малфой!

Он прижал руки к сердцу и мечтательно закатил глаза.

— Дорогой дневник, — приторным тоном протянул Драко, — сегодня он впервые назвал меня по имени. Это было так волнительно, так необычно. В его устах мое имя звучит совсем иначе…

— Малфой! — возмутилась Грейнджер.

— Он произнес его так благородно: Гермиона, — продолжал он елейным голоском.

Драко на разные лады издевался над именем своей собеседницы. То растягивал его нарочито медленно, то наоборот — произносил хлестко и четко.

Гермиона, пунцовая до корней волос, наблюдала за кривляющимся Малфоем, прикрыв рот ладонью, стараясь изо всех сил сдержать подступающий смех. Видеть такого Драко было еще более непривычно, чем слышать от него свое имя. Такой Малфой — полнейшая для нее неожиданность. Но это ни в коем случае не делало его менее смешным, пока он нараспев, по слогам, драматично шептал ее имя, прикрыв глаза в карикатурном экстазе и конвульсивно подергиваясь всем телом.

Когда маленькое представление закончилось, Гермиона наконец перестала сдерживаться и звонко рассмеялась. Драко в мгновение ока, приняв серьезный вид, кашлянул и сдержанно кивнул.

— Твоя очередь, Грей… Гер-ми-о-на.

— Что? Нет, я на такое не способна, — рассмеялась удивленная Грейнджер.

Драко, доверительно склонившись над столом, снова произнес уже известным волшебнице драматическим страстным шепотом.

— Сделай это для меня, — он игриво приподнял бровь. — Скажи: Драко…

— Малфой! Драко! — засмеялась Гермиона.

Он шумно выдохнул, прижимая ладони к груди и закрывая глаза.

— До дрожи, Грейнджер, — вдохновенно произнес Малфой, — это судьба.

Они еще долго смеялись, не в силах серьезно смотреть друг на друга.

Перед глазами Гермионы вновь и вновь появлялся образ шутливого и незнакомого ей Драко, заставляя вспоминать его карикатурные интонации и театральные жесты. Красиво и смешно кривляться она не умела никогда, но у него это получалось так уверенно и уморительно, будто всю свою жизнь Малфой занимался именно этим.

А что до Драко… Ему было просто легко. Так легко, как было до Пожирателей, до Волан-де-морта, до всего, что повлекло за собой возрождение последнего, до битвы за Хогвартс и того, что произошло после. Странно, конечно, что эту легкость приносила с собой именно Грейнджер. Но сейчас в жизни Малфоя и без того было много странного и непонятного, так что едва ли это заслуживало отдельного внимания. Зачем анализировать и забивать голову ненужными выводами, когда завтра ты, может быть, ляжешь спать и уже не проснешься?

— Давай лучше оставим все как есть, Грейнджер и Малфой. Гермиона и Драко — нет, определенно нет, — улыбаясь, сказала Гермиона.

— Всему свое время, — философски заметил Малфой.

— Это не тот случай, Малфой, будем честны, — шутливо возразила Грейнджер.