— А что, если я все эти годы тайно реализовывал коварный план по завоеванию дружбы гриффиндорской троицы?— таинственно понизив голос, спросил Драко.

— Ну да, наверняка, план зиждется на том, чтобы сначала обозвать одного нищебродом, другую — грязнокровкой, а потом…

— Потом, — насмешливо прервал ее Драко, — ты должна была разбить мне нос.

— А дальше? — поинтересовалась Гермиона.

— Все просто, Грейнджер, — пожал плечами Малфой, — сначала ты обзываешь однокурсницу, потом она бьет тебя в лицо, а много лет спустя спасает твою задницу.

Драко замолчал, пристально глядя на волшебницу.

Ей вдруг подумалось, что одной фразой он свел на нет неповторимую, уютную атмосферу, что окружала их этим утром. Как будто пара слов вернули ее из мира, где все легко и просто, где Драко Малфой заразительно смеется, открыто ей улыбается, шутит прилично и не очень, в реальный мир, где непонятно — что делать, что чувствовать, что спрашивать, как поступать.

— Почему ты пришел ко мне? — спросила она, уже не пытаясь уйти от темы, волновавшей ее последние дни.

— А ты, почему помогаешь мне? — ответил Драко в своей обычной манере, слегка лениво. Для него оба вопроса были скорее риторическими.

Гермиона промолчала. Что она могла сказать? Она не просто помогала, она переступила через Гарри, чтобы предупредить Малфоя. И окончательно запуталась. Давно, кто знает, может, и никогда прежде, ее не мучили так много мыслей и чувств, так сильно противоречащих друг другу.

Вместо ответа она сделала неопределенный жест рукой, указывая куда-то в область груди Драко.

— Покажи.

Он, не торопясь, расстегнул несколько пуговиц на рубашке и оттянул воротник.

— Выглядит… Смертоносно, — завороженно глядя на пульсирующие узоры на шее Малфоя, сказала Гермиона.

— Оно не убьет меня. Это вряд ли, — возразил Драко. — Тут что-то другое.

— Оно?

— Проклятие, — спокойной пояснил Малфой.

— Ты проклят? — изумилась волшебница.

— Не я, Грейнджер, думай.

Гермиона нахмурилась. Проклят, но не он. Ритуал крови. Думай.

— Ваш род, — не спрашивая, а отвечая самой себе, наконец сказала она, поднимая взгляд на Малфоя, в ожидании, что он либо подтвердит, либо опровергнет ее догадку.

— Почти, — кивнул он. — Кровь, если точнее. Использовалась для создания чар. Так что, да, отчасти это так. Она несет в себе это волшебство. Проклятие.

— Проклят предмет? Или человек? — осторожно спросила Гермиона.

— Все, Грейнджер, — отозвался Драко, сосредоточенно поправляя приборы и посуду на столе таким образом, чтобы они располагались аккуратно и симметрично. — Все, что окружает тебя с одиннадцати лет. А меня — так вообще всю жизнь.

*

— Проклятие! — взвыл Драко. — Ты сущее проклятие, Грейнджер!

— Напомнить, что ты сам втянул меня в это? — сухо поинтересовалась Гермиона.

Малфой лишь одарил ее неприязненным взглядом.

Не его одного утомляло раз за разом возвращаться к одним и тем же вопросам и деталям. Но когда Гермиона Грейнджер бралась за что-то, она всегда делала это на совесть. По правде говоря, сейчас они обсуждали тему, имеющую лишь косвенное отношение к контрзаклинанию, которое ей предстояло изобрести. Если уж на то пошло, он попросил лишь обратить неудавшийся ритуал, а не разбираться с этим его “проклятием”.

К слову, по поводу достоверности оного у девушки были серьезные сомнения. С одной стороны — все, что рассказал Драко, походило на бред сумасшедшего. С другой — Малфой не идиот, и если бы он взялся за вранье, делал бы это качественно и убедительно.

Гермиона устало потерла переносицу. Чувство сомнения не покидало ее (за редким исключением) с того момента, как бывший однокурсник внезапно оказался у нее на приеме. И это было утомительно. Она сомневалась во всем — в словах Малфоя, в нем самом, в его мотивах, в Гарри, в себе, в своих действиях и желаниях.

— Не могу поверить, — задумчиво проговорила она, — что уверенный в своей победе психопат задумывался о поражении.

Малфой закатил глаза.

— Пофигу, Грейнджер, — протянул он, — о чем он там задумывался. Какая теперь разница?

— Если это все правда, — начала Гермиона, — если проклятие действительно существует. Такая магия должна быть просто неописуемой силы. И она не может существовать сама по себе. Нужна точка опоры. И, Малфой, без обид, крови вашего рода точно не достаточно.

Драко, который до этого момента показательно растирал виски и устало вздыхал, на секунду замер. Пускай временами она несносная зануда и иногда не замечает очевидного, но когда дело касается “дела”, Грейнджер схватывает на лету, стоит отдать ей должное.

— Так что это? Талисман, артефакт?

Малфой усмехнулся. Как бы было все просто, будь это какая-то магическая рухлядь. Бах! И проблема решена.

— Комета, — ответил он.

— Комета, — задумчиво проговорила Гермиона.

Связать заклятие с небесным телом. Идеально. Малфой прав — темное может быть ужасающе гениальным.

— Так вот почему тебя разыскивают, — наконец сказала Гермиона, внимательно глядя на Малфоя. — У проклятия два якоря. Уберешь один — и все развалится. И комету — никак.

— Значит, надо убрать меня, — закончил Драко. — Верно.

Гермионе стало неуютно наедине с тем, на кого ведется охота. Вспомнились Гарри, Рон, лес и палатка. Малфой же казался абсолютно спокойным и даже расслабленным.

Она нахмурилась. С одной стороны — чары связаны с недосягаемой для человека кометой, с другой — с кровью вполне определенных и более чем уязвимых людей. Абсурд.

— Зачем Волан-де-морт использовал кровь?

— Кровь часто используется в заклинаниях, тебе ли не знать.

— Я не об этом, — отмахнулась Гермиона, — почему в принципе он использовал кровь? И почему именно Люциуса?

— Я не знаю, — покачал головой Малфой. — Может, хотел так наказать отца. Может, требовался чистокровный род. Не знаю.

— Но почему именно кровь? — настаивала Гермиона. — Зачем так рисковать?

Прервать род Малфоев можно на раз-два. Стоило ли устраивать такую заваруху со всем этим проклятием ради банальной мести нерадивому приспешнику? Размениваться на такие мелочи… Вот уж нет.

— Я-не-зна-ю, Грейнджер, — процедил слизеринец. — И еще раз для особо одаренных, мне плевать! Для чего, как, зачем, почему — какая к черту разница?

Малфой замолчал. Раз за разом разбирать, что Реддл думал и что не думал, что он мог и не мог, уже порядком надоело. Твою ж мать, он просил ее только избавить его от расползающейся по телу дряни, а не строить из себя Мисс Марпл. Хотя, что уж кривить душой, с самого начала было ясно, что Грейнджер обязательно устроит игры в спасителей угнетенных.

Будто прочитав его мысли, Гермиона тихо сказала:

— Проклятие, это заклинание, Малфой. Поймем, как оно работает — и сможем найти обходной путь, лазейку. И тебе больше не придется прятаться и убегать.

Малфой фыркнул. Пытаться понять ход мыслей психически неуравновешенного одаренного маньяка? Отличная идея.

— Ты думал, — спросила Гермиона, — если разрушишь свою родовую магию, связь с семьей, проклятие исчезнет?

Драко молчал. Она же и так все поняла.

— Что пошло не так?

— Не знаю, — честно ответил он, — я не знаю.

Малфой нахмурился, раздумывая, стоит ли произносить это вслух.

— Иногда мне кажется, — признался Драко, — что я его чувствую. Прямо там, — он постучал пальцами по груди. — Оно не позволит мне сделать что-то, чтобы навредить ему. Но и умереть так просто не даст, понимаешь? Как будто что-то живое.

Грейнджер шумно выдохнула. Ей вспомнились крестражи. Части души и их способность к взаимодействию с живыми существами. Возможно, проклятие так же способно на псевдожизнь и защитные действия, препятствующие его разрушению?

В таком случае, несмотря на физическое недомогание, пробелы в воспоминаниях, оно точно не убьет Драко, но вероятно, обречет на что-то иное, подчинит себе?

— Это какой-то бред. Мы что-то упускаем, — вздохнула после минутного молчания Гермиона. — Неужели ты не видишь? Все эти детали. Они не работают вместе.