Он закрыл глаза и представил себе море на закате. Высокий утес и на нем маргаритки среди травы.

Темница погрузилась в тишину и холод. Через час в ней было все так же тихо. Только слышалось, как капает в темноте вода, да время от времени попискивают в подземельях крысы. Никто не услышал ни единого подозрительного звука.

Через два часа, когда пьяный Пир, растолкав сонного тюремщика на посту, понес заключенному еду, он обнаружил, что зачарованные прутья решетки сломаны, а сама темница пуста.

Олли Таймон плелся больше часа по морскому побережью на запад. За это время ему не повстречалось ни одной живой души. Он наткнулся на пару убогих лачуг, вокруг которых были развешаны обрывки рыбацких сетей. Лачуги, несомненно, принадлежали местным рыбакам. Но выглядели они давно заброшенными. Заглянув в них, Таймон не обнаружил даже протухшей рыбы.

Он двинулся дальше и вскоре приметил едва заметную тропку между скал.

Тропка петляла вокруг камней и терялась где-то наверху. Таймон стал подниматься, внимательно глядя под ноги – отыскивая следы. Следов не было. Никто не ходил тут долгое время.

На самом верху Таймон остановился, оглянулся на море. Морская гладь была светлой вдали, но ближе к берегу темнела, пока у самых камней не становилась прозрачной. На дне прибой раскачивал водоросли, меж которых поблескивали стаи мелких рыбешек.

Выше начиналась трава. Недалеко от обрыва среди травы виднелись руины небольшого строения. Сохранились стены и арка-портик из белого камня. Кровля провалилась, и через нее сияло солнце. Меж стен, залитых солнечным светом, виднелось возвышение вроде алтаря. Вокруг строения росли розовые маргаритки. Таймон присел возле руин на камень и стал ждать.

Он прождал несколько часов, сидя в одной позе, подобно изваянию, погруженный в свои воспоминания. На закате он услышал шаги и поднял голову. Далеко вверху на склоне появился Вейдок. Продравшись через заросли вечнозеленого кустарника, он спускался бодрым шагом. Вместе с ним спускалась вместительная корзина, прикрытая платком. Таймон смерил его взглядом, указал пальцем на корзину:

– Рыба?

Вейдок весело помотал головой, подойдя, поставил корзину на землю рядом с Таймоном. И рядом положил продолговатый сверток.

– Рад тебя видеть, друг Олли.

– Взаимно, – ответил Таймон хмуро. Вейдок усмехнулся.

– Были затруднения?

– Только одно. Я нашел место, которое ты описал мне. Это полторы лиги восточнее отсюда. Впредь постарайся описывать места точнее.

Вейдок пожал плечами.

– Мне показалось, что я назвал тебе вполне сносные ориентиры – море, утес, маргаритки, святилище какого-то забытого бога… Место пустынное, но живописное, согласись.

– Соглашусь со всем, кроме того, что среди твоих ориентиров было святилище, – Таймон достал хлеб, положил на него кусок свинины и принялся есть.

– Ты должен помнить это место, – сказал Вейдок. – Ты сам мне рассказывал про него.

– В самом деле?

– Вспомни, это было три или четыре века назад. Каждый год с этого утеса дож, правивший в ближайшем городе, кидал в море дорогое кольцо. Кажется, это был такой ритуал в знак заключения брака с морем. Красивая история. Ты сам мне ее рассказывал.

Таймон поморщился, на его переносице собрались две глубокие складки, верхняя губа приподнялась, и показались клыки.

– Вспомнил, – сказал он. – Ничего в ней нет красивого, Вей, в этой истории. Помню, я тогда приходил туда каждый год. Нырял и ждал глубоко под водой, чтобы присвоить кольцо. Но однажды под водой оказался не я один.

– Да что ты? – удивился Вейдок. – Расскажи!

– Рассказывать особенно нечего. Какой-то шустрый маг решил обогатиться таким же способом. Кольца-то были дорогие.

– И что случилось?

– Ничего хорошего. Бедняга увидел под водой меня и перепугался до смерти. Он всплыл, и там-то его схватили люди дожа. Скорее всего, он был казнен. Что ты на меня так смотришь?

Вейдок хлопнул в ладоши.

– Потрясающая история! Преступление и как кара богов – наказание! Я запишу это, когда мы вернемся в Келдию.

– Не стоит, – ответил Таймон. – Я не помню, так ли это было. К тому же, место не то. Тут слишком мелко. Чем тратить время на пустяки, лучше бы присоединился к трапезе, – сказал он.

– Может, позже, – ответил Вейдок, глядя вдаль. – Мне уже довелось посетить местную таверну.

– И у скорняка ты успел побывать, – заметил Таймон, бросая взгляд на новую одежду друга. Вейдок ухмыльнулся. На нем теперь был алый дублет и короткий треугольный плащ, накинутый на плечи и скрепленный фибулой.

– Одежда на заказ дорога. Мне пришлось продать все опалы и два агата. Получил за них две с половиной тысячи глорий.

– Маловато.

– Получил, надо заметить, с большим трудом. Жадные пошли дельцы! Естественно, не от хорошей жизни они завышают цены. Но я надеялся, что хоть у кого-то из них сохранились остатки совести.

Таймон жевал и на тираду Вейдока не реагировал.

– Ладно, бог им судья, – сказал Великий магистр. – У нас остались только большие камни. Два рубина и изумруд. Олли, признаюсь, мне не хотелось бы их продавать.

– Значит, придется отправиться на разведку, – буркнул Олли, запивая еду вином. – Хочется надеяться, что до зимы успеем.

– У тебя есть на примете место?

Олли пожал плечами.

– Есть одно. Если там не побывали рудокопы, то порядок. Впрочем, если не изменяет память, один из рубинов принадлежит мне. Можешь продать его, когда кончатся деньги.

– Я не помню, который из двух принадлежит тебе, друг Олли, – сказал Вейдок сокрушенно. – Что, если я продам случайно свой? Мне бы не хотелось продавать свои камни.

Таймон усмехнулся.

– Ну и жадина же ты, Вей. Впрочем, пока можешь побыть скрягой. До тех пор, пока не кончатся деньги и еда. Потом ты взглянешь на камни иначе, как уже не раз бывало.

– Да ладно, Олли, не будь занудой!

Потом они сидели молча. Таймон жевал. Вейдок наблюдал за птицами, кружащими над морем. Здесь было много птиц, казалось, побережье принадлежит им. Эта часть взморья была обезлюдевшей. Мареаполь лежал в двух днях пути вглубь материка, ближайший городок назывался Тилье.

В Тилье не было ювелира. Великому Магистру пришлось изрядно побегать, прежде чем он отыскал купца. День в тюрьме оказался недешевым. Хоть волшебнику и вернули дорожную сумку, где по-прежнему лежала пара шерстяных носков, бутылочка со спиртом и мазь от ожогов, оставшаяся со времен, когда Вейдок нанялся учить господского сынка огненному заклинанию.

Господенок так и не преуспел, да и не мог, потому что волшебного дара у него не было. Но его щедрый папаша заранее снабдил учителя и ученика всем необходимым. На всякий, как говорится, случай. Еще в сумке были старые записки Вейдока, сделанные на бари – свидетельство о тех годах, что прошли за университетской партой. Деньги из сумки бесследно исчезли.

Еще были самоцветы. Спрятанные в шкатулку и заранее закопанные в саду одной престарелой дамы, камни оставались для двух друзей единственным источником средств. Денег за них купец дал мало. Он посетовал, что берет камни себе в убыток, и обработка обойдется ему много дороже их себестоимости. Вейдок не стал спорить, потому что отчасти купец был прав.

Он зашел в первый попавшийся трактир, купил еду, а заодно расспросил местных жителей о землях, прилегающих к морю. Ему рассказали, что раньше в окрестностях Тилье жили только рыбаки, но пару лет назад промысел рыбы у этих берегов был запрещен указом Королевской Канцелярией Валинойского Королевства. С тех пор большинство жителей работает в близлежащих каменоломнях.

– Люди недовольны, – сказал Вейдок. – Работа в каменоломне тяжела, многие тоскуют по морю. Некоторые рыбаки снимаются с насиженных мест и отправляются в другие края. Во всех бедах винят короля Леона и Канцелярию. Говорят, что происходящее – не более чем очередная прихоть монарха.