Вейдок указал рукой в строну моря, где в согретой закатным солнцем дали виднелись несколько маленьких островов. Несколько островов окружали стоящие на рейде корабли с флагами, на которых виднелась геральдика Валинойского королевства. Чем ниже солнце клонилось к горизонту, тем больше вытягивались на воде тени, отбрасываемые кораблями.

Олли с интересом разглядывал корабли с мачтами, поблескивающими в лучах заката.

– Так уж и прихоть? – спросил он.

– Я слышал это от мужиков в трактире, – ответил Вейдок. – Говорят, что один не в меру ловкий рыбак выловил из моря сетью кувшин, забитый по самое горло золотыми монетами. Якобы про это прознал местный нобиль и ретиво принялся искать наполненный богатствами корабль. За ним потянулись другие нобили, и, конечно же, сам король поверил в существование золота и наложил запрет на промысел в бухте Ондо Бианс.

– Какая чепуха, – сказал Олли. Он доел свинину и приступил к фруктам. В корзине оказалось несколько апельсинов и большое яблоко. Таймон откусил от яблока.

– Мне, конечно же, не удастся переубедить тебя не ввязываться в эту историю с девчонкой Лидс и ее папашей, – сказал он, приступив к главному разговору.

– Не удастся, – подтвердил Вейдок. – Кодекс Ордена Странствий и Поэзии не позволяет мне повернуться спиной к тем, кто нуждается в моей помощи. Тем более, за помощь было заплачено в десятикратном размере.

– Девчонка простила тебе долг, – напомнил Олли.

– Девчонка запуталась. Она сама не понимает, что делает, – ответил Вейдок. – С моей стороны было бы подло воспользоваться этим. Как ты считаешь, друг Олли?

– Я считаю, что воспользоваться благоприятными обстоятельствами хоть порой и подло, но никогда не стыдно, – ответил Олли Таймон. – А еще я считаю, что соваться в историю, пахнущую дурацкой аферой, по меньшей мере, безрассудно. И еще я считаю, что надо быть большим дураком, чтобы взять огромную сумму аванса за участие в сомнительном предприятии.

– И вовсе оно не сомнительное, – возразил Вейдок.

– Хорошо, если так. Ты помнишь текст договора?

– Изволь, цитирую: «Договор, заключен между господином Даниэлем Лидсом и Орденом Странствий и Поэзии в лице его Великого магистра Вейдока Найтла. Орден обязуется оказать господину Лидсу и его семье помощь и содействие по первому требованию, когда и где бы оно ни было получено. В свою очередь господин Лидс обеспечит Орден средствами в размере восьми тысяч роллондов золотом, которые могут понадобиться для исполнения Орденом данного обещания. Вознаграждение следует после выполнения условий договора в размере девятнадцати тысяч роллондов золотом. Договор действителен в течение десяти лет. По истечении этого срока договор расторгается без возмещения суммы аванса». Кажется, слово в слово.

– Истинно так, – подтвердил Олли и укоризненно взглянул на Вейдока.

– Ну ладно, ладно! – воскликнул Великий Магистр. – Договор действительно полон неопределенностей, но друг Олли, вспомни, какая это была возможность поставить мой Орден на ноги!

Олли Таймон сокрушенно вздохнул.

– Не стану спорить, – ответил он.

Башня Ордена Странствий и Поэзии возвышалась далеко на севере Келдии, а вокруг нее каменотесы уже принялись возводить стены замка. А всего два года назад там было пустое место среди лесистых отрогов северных гор, где носились лишь стада диких свиней. Олли привел туда Вейдока, и они заночевали в тесной убогой хижине на берегу ручья.

– И это все твое? – спросил тогда Вейдок.

– Мое, – ответил волшебничек.

– От тех отрогов до той далекой реки, которую мы пересекли вчера?

– Именно.

– Как же ты стал владельцем такого куска земли?

Таймон откусил кусок солонины. Вейдок ждал, пока он прожует, осознавая, что пауза наступила вовсе не потому, что у его друга занят рот.

– Эта земля принадлежала моим родственникам, – сказал Олли после долгого молчания. – Это было давно, очень давно.

– Они умерли, да?

– Конечно… Я не видел, как, – продолжал он, погодя. – В то время я был мертв.

– Что это значит?

– Только то, что я сказал. Мои родители, моя жена с детьми – они ушли отсюда. Меня же убили задолго до этого. Я ожил только столетие спустя. Много чего пропустил.

Вейдок ничего не сказал, только смотрел на языки пламени в костре. Он попытался представить, каково это – отсутствовать на земле много лет, а потом вернуться. Тут Олли сам ответил на вопрос, который Вейдок не решился бы задать.

– Это был уже не я. То есть, это был я – волшебничек, вместилище магического дара, чудовище. Другое тело, другие мысли, другие принципы. От прежней жизни осталось только имя. То самое, что было записано в бумагах, подтверждающих мое право на эти земли. Теперь земля эта принадлежит твоему Ордену, Вей.

Они сидели еще долго в ту ночь. Вейдок поглядывал на звезды в холодном северном небе и зевал, а Таймон жевал, таращась на пламя костра и думая о чем-то своем. На следующее утро Олли притащил к ручью огромную каменную глыбу и вкопал ее в землю так, что никто не мог бы вытащить, даже великан, а Вейдок выжег на ней заклинанием слова:

– Мы воздвигнем тут прекрасный замок, который станет оплотом Ордена, его твердыней, местом, в котором будут собираться доблестные рыцари и маги, вступившие в Орден, и доблесть и слава будут витать над этим местом, – провозгласил Вейдок, стоя перед камнем.

– При условии, что в твой Орден кто-то захочет вступить, – пробурчал Олли Таймон, вновь набивавший желудок у костра.

– Такие найдутся обязательно, – ответил Вейдок, садясь рядом. – Место есть, Великий Магистр есть, название тоже. Нет эмблемы, которую я мог бы нанести на печать, но не беда – я придумаю эмблему. Дело за малым…

– Построить замок.

– Да! Я уже представляю себе, как в небо возвышаются его стройные башни, как флаги на них…

– Представлять ты можешь что угодно, только оно от этого не появится, не материализуется перед тобой. Чтобы построить замок, нужны средства.

Великий Магистр Ордена Странствий и Поэзии призадумался.

– Я найду средства, – сказал он, наконец. – Дай только срок.

Вейдок Найтл действительно нашел деньги, и довольно быстро.

В сумерках над морем сгущались грозовые тучи.

– Значит, ты твердо решил, что аванс нужно отработать, – Таймон тяжело вздохнул. У него, впрочем, не было привычки оспаривать окончательные решения Магистра. – Что ж, тогда давай взглянем на меч, что ты купил.

Он поднялся на ноги, Вейдок подал ему сверток.

– Я не знаток оружия, – сказал он смущенно. – Но кузнец сказал, что этот клинок хороший.

Меч хранился в кожаных ножнах. Односторонний, с длинной кожаной рукояткой и скругленной гардой, он казался отлитым из одного куска сырого железа. Таймон осмотрел оружие.

– Церемониальный меч. В ужасном состоянии. Он слишком легкий для меня. Ну да ладно, есть возможность все исправить. Вейдок, я хочу, чтобы ты вызвал огонь. Настолько горячий, насколько сможешь, – он сбросил плащ и остался голым до пояса.

Магистр не стал спорить. Обо всем, что касалось оружия, Олли Таймон знал несравнимо больше. Вейдок встал напротив Таймона.

– Огонь будет в воздухе, на уровне твоей груди, – сказал он.

– Отлично, – ответил Таймон.

Вейдок сотворил заклятие.

Жар перед ним обжег лицо. Он стал нарастать, и волшебнику пришлось отступить на несколько шагов. Таймон остался стоять, как ни в чем не бывало. Отволшебничек старательно принюхивался.

– Достаточно, – сказал он, когда жар достиг нужного уровня. – Теперь держи так. Не ослабляй! – крикнул он, когда погрузил руки с мечом в огонь, и Вейдок, испугавшись, инстинктивно понизил жар. – Ты же знаешь, что не можешь мне повредить! Держи огонь жарким, Магистр!