Оставив бутылку в комнате стражи, Марик взял копье и вальяжным шагом направился в темницу. Но, сделав несколько шагов, он в спешке вернулся. Собственность показалась ему слишком ценной, чтобы оставлять ее без присмотра, хоть в этой тюрьме воровал только он сам. Марик прихватил бутылку с собой.

Он растолкал дремавшего на посту тюремщика Пира, наорал на него и выгнал вон. Только потом направился к решеткам, миновал несколько, стукнув в каждую копьем. Дождался, пока заключенные закряхтят и заругаются. И без того его хорошее настроение стало просто замечательным.

Довольный, Марик направился по длинному коридору к узкой решетке, за которой царила непроницаемая темнота. Там был еще один каменный мешок, предназначенный для одного заключенного. Насколько помнил Марик, третьего дня туда бросили какого-то дебелого оборванца. Оборванец плакал, лопотал какую-то чушь, и всем своим поведением вызывал у Марика особое чувство отвращения к «убогим выродкам».

Два предыдущих дня Марик не упускал возможности разбудить дурачка пораньше и вызвать у него истерику.

Рассчитывая напугать несчастного дебила до потери памяти, Марик постарался от души. Он ударил по решетке древком и, для пущего веселья издал громкий рык, весьма похожий на звериный. Ему непременно хотелось, чтобы дурачок снова выскочил из порток.

Никто ему не ответил, из-за решетки не донеслось ни звука. Марик, озадаченный неэффективностью своих действий, с грохотом провел по решетке древком, и крикнул снова:

– Хватит дрыхнуть, ублюдок! Сон только для богатых и умных!

Снова ответом ему была тишина. Марику в голову закралось подозрение. Дурак дал дуба? А может, темница пуста?

А что если… Что, если заключенный сбежал?

Ох, ну конечно. Дежурил Пир, известный растяпа и недоносок. Он забыл замкнуть решетку, когда приносил заключенному еду. Потом дрых на скамье у выхода. Даже дебил смог бы выбраться из темницы и прокрасться мимо него!

Пир непременно получит на орехи. Кроме взбучки его ждет штраф. Марик даже обрадовался, поняв, что сможет урвать со штрафа кое-что в свой карман.

Дабы убедиться, что темница действительно пуста, он приблизился к решетке.

И вот тут как будто из-за угла, из кромешной темноты, стремительно вылетела рука и крепко схватила Марика за ворот. Тюремщик вскрикнуть не успел, а рука уже потянула его к себе и, как следует, стукнула об решетку. Один раз, второй, третий…

От неожиданности Марик выронил копье, но, опомнившись, сделал попытку вырваться. Не тут-то было. Рука принадлежала чертовски сильному человеку. Марик не смог даже разжать пальцев, державших его мертвой хваткой. Пока тюремщик вырывался, с той стороны решетки из темноты появилось лицо, страшнее которого Марик в жизни не видел.

Ему показалось, что лицо только наполовину человеческое. Оно чем-то неуловимо походило на звериную морду, глаза на которой горели тусклым желтоватым, как латунь, огнем, а из приоткрытой пасти торчали длинные клыки. Лицо окаймляла жесткая грива медного цвета, а по щекам лоснилась баками желтая шерсть.

О Марике нельзя было сказать, что он не вышел ростом, но существо по ту сторону решетки, державшее Марика за ворот, оказалось еще выше. Оно недобро смотрело на тюремщика сверху вниз. Марик не мог оторвать взгляда от клыков, с которых, ему казалось, вот-вот начнет капать голодная слюна.

– Эй, ты чего орешь? – спросило существо сердитым человеческим голосом. – Скучно сделалось?

Оно говорило по-истарийски, но с едва уловимым северным акцентом. Марик раскрыл рот, но не смог вымолвить ни слова.

– Заканчивай шуметь, – посоветовало существо. – Вали в свою кордегардию и оставь нас в покое. Понял меня?

Страшная пасть была поразительно близка. Марика парализовал страх. Даже на войне он так не боялся. Ему в голову пришло, что своим безбожием он накликал демона, явившегося по его душу.

– Я спрашиваю, понял? – рявкнуло существо.

– Отпусти его, Олли, – сказал кто-то усталым голосом из темноты. – Дурака уже не переделать.

– Не переделать, говоришь? – переспросило существо, продолжая грозно смотреть на Марика. – Я думаю, это зависит от того, кто берется переделывать. У меня есть идея. Сейчас я засуну его голову в его же задницу. Может, тогда он станет вести себя потише?

Невидимый собеседник промолчал. Говорящий зверь шумно втянул носом воздух.

– Ладно, дурында, я тебя отпущу, – сказал он. – На этот раз, коль уж старина Вейдок так хочет. Но больше тут не появляйся!

Сказав так, существо отпустило Марика, и тот отшатнулся от решетки. Не сводя глаз с уродца, который столь нахально побил его и, что гораздо страшнее, унизил, тюремщик задрожал от ярости. Его штаны намокли, и Марик с ужасом подумал, что обмочился со страха. Однако через мгновение, когда под ногой хрустнул осколок пурпурной бутылки, тюремщик сообразил – все гораздо хуже.

– Ситта ди Маре. Красное, семилетней выдержки, – сказало существо из-за решетки благоговейно и шмыгнуло носом. – Изысканный букет. Думаю, это Доблесть Леона. Не меньше полусотни глорий за бокал.

– Ты за это заплатишь, гадина! – заорал тюремщик, выйдя из себя и схватившись за меч. – Убью!

Он бросился на решетку, позабыв страх. Ударил по прутьям в исступлении, высекая искры. Он кричал так громко, что прибежали тюремщики Пир и Варек. Они оттащили обезумевшего Марика от темницы.

Пир был парень незлобный, хоть и до ужаса неуклюжий. У него был еще один недостаток: он редко просыхал и часто забывал о том, что случилось накануне. Вот и теперь, хватив ночью лишка, он позабыл предупредить надзирателя, что вечером в темницу бросили мага-ренегата, устроившего потасовку в храмовом квартале.

Мага посадили в дальний каземат, заговоренный, предназначенный специально для пленных колдунов, предварительно убрав оттуда плачущего дурачка, который оказался там из-за обвинения в колдовстве. А двумя часами позже в тюрьму заявилось странного вида существо.

Существо назвалось Олли Таймоном. Оно сообщило, что не в силах больше нести бремя греха, и созналось в десятке преступлений, совершенных за последний день в Мареаполе. Существо поведало, что владеет магией, но власть вскружила ему голову и заставила встать на путь неправедный. Теперь существо горько раскаивалось и собиралось понести наказание.

Пир быстро сообразил, что получит награду за поимку опасного преступника, а о явке с повинной можно было и умолчать. Олли Таймон был схвачен и брошен в зачарованную темницу к волшебнику-ренегату, коль скоро тот не протестовал.

Больших трудов стоило тюремщикам увести Марика из подземелья. Пир, соображая, что ему достанется от начальства, быстрей вытолкал орущего надзирателя ну улицу и сказал, чтобы он «шел с богом домой и отдыхал».

В полдень Марика видели в каком-то кабаке, где тот напивался простым самогоном, к которому раньше не притрагивался. Он опорожнил восемь кружек, упал под стол и, по словам хозяина, «заблевал весь пол». Потом Марик, сам не зная как, оказался в мареапольских трущобах, без оружия и без единой глории в кармане. Еще пропало золотое обручальное кольцо, которое Марик носил с собой.

Как потом говорили люди, под вечер пьяный стражник на площади Роз орал, как пойдет «искать справедливости» у чародея, что сидит в Ратуше. Что как только он «найдет справедливость», то уж точно покажет «всем этим выродкам и ворюгам», кто тут главный. После этого никто больше не видел мареапольского надзирателя Марика живым.

Через несколько дней Храмовой площади заметил, что у задней двери его соседа видны следы крови: отпечатки ладоней и сапог. Отправившиеся проверить дело солдаты из охраны вскоре выловили тело Марика из канала.

У надзирателя была проломлена голова, но аптекарь, которого позвали для установления истинной причины смерти, сказал, что бедолага просто утонул. Так и решили – а остальное осталось под покровом тайны, да и вряд ли кому это было интересно.