Вейдок и Таймон молчали, делая вид, что сильно заинтересованы.

– Она пожелала поручиться за тебя, Таймон, – сказал судья. – Отрекомендовав тебя как своего подопечного. В качестве залога она внесла в королевскую казну сумму величиной в пятьсот глорий. Сумма немалая. Таким образом, дело из канцелярии Инквизиции исчезло, и теперь ты всего лишь бедолага, которого схватили стражники, по досадной ошибке приняв за преступника. И поэтому тебя отпускают из тюрьмы. Будешь возражать?

– Нисколько, господин судья.

– Хорошо. Впрочем, помни: за тебя поручились. Знаешь, что это значит?

– Понятия не имею, – честно ответил Олли.

– Это значит, что еще хоть раз появишься в Мареаполе или устроишь беспорядки в каком-либо ином месте, тебя вместе с твоим поручителем немедленно схватят. Поручителя ждет суд, а тебя – костер.

– Долгий пристрастный суд и мокрый, дымящий костер, – пробормотал Олли Таймон и обратился к девочке: – Дитя, ты не ведаешь, на что идешь. Старина Олли выйдет из темницы и уже назавтра обязательно что-нибудь натворит. Украдет драгоценности у ювелира или, чего доброго, подвергнет кого-нибудь разврату. Тебя отведут на лобное место и вздернут. И ты будешь показывать язык всем и каждому. Глаза твои выклюют городские вороны, а ноги обгрызут бродячие псы…

Леди Амелия побледнела. Она смутилась, но вида не подала.

– Это не самое страшное, что может произойти со мной, – ответила она дрожащим голосом, но высоко подняв голову. – Я не боюсь. К тому же, надеюсь, постоянно памятуя о том, что залогом его свободы служит чья-то шея, уважаемый Олли Таймон поостережется ввязываться в неприятности. Ведь так?

Олли осклабился, а Вейдок опустил голову.

– Истинно так, – сказал он за Таймона.

– В таком случае, не пора ли завершать беседу? – спросил судья торопливо. – Дела не ждут.

– Да, – медленно сказала Амелия. – Господин судья, я прошу еще минуту, чтобы поговорить с моим подопечным наедине.

– Как будет угодно, – ответил судья. – А я, в таком случае, откланиваюсь. Удачного вам всем дня. Будьте милосердны друг к другу и не грешите впредь.

Он ушел. Когда его шаги смолкли в темноте, леди Амелия приблизилась к решетке. Таймон оценил ее движение и немедленно ответил улыбкой:

– Ближе, дитя, сегодня еще не подавали завтрак.

Он показал клыки. Чернокожая телохранительница даже не почесалась. Видимо, не сочла угрозу серьезной. Юную леди действия Таймона ничуть не смутили. По выражению на ее симпатичном личике можно было явственно понять, что она о Таймоне не слишком высокого мнения.

– Магистр Найтл, – проговорила девушка, глядя на Вейдока.

– Имел ли я честь видеть тебя раньше, леди? – спросил Великий Магистр.

– Не думаю, – ответила леди Амелия. – Но я знаю тебя.

– Откуда же?

– Мой отец – Даниэль Лидс.

– Ах, вот в чем дело! – Вейдок изобразил на лице выражение глубокого понимания. – Это твой отец послал тебя?

Амелия Лидс запнулась.

– В некотором роде – да.

– Почему же твой отец не пришел сам?

– Это вас не касается.

Вейдок мимоходом сделал открытие: Амелия Лидс избегала лжи. Она предпочитала умалчивать и скрывать.

– Мой отец не предполагал, что придется вытаскивать вас из тюрьмы, – медленно проговорила Амелия. – Я всегда думала, что Великий Магистр Ордена Странствий и Поэзии никогда не станет устраивать потасовку в храмовом квартале незнакомого города.

– Иногда обстоятельства выше наших предположений, – ответил Вейдок просто. – Тебе, леди Амелия, полезно узнать, что я всегда с трудом смотрел на несправедливости, творящиеся у меня под носом.

– Вот как? По-твоему два избитых тобой прихожанина – это справедливо.

– Это были не прихожане, а хамы и разбойники, – как ни в чем не бывало, отвечал Вейдок. – Не спорю, разбойник может раскаяться. Тогда в храме ему самое место. Но если он разбойником остается даже в святом месте, не грех и приложить посохом по башке! В воспитательных целях!..

– Ты говоришь ужасные вещи, Вейдок Найтл!

– Порой ради справедливости творятся ужасные вещи.

Амелия несколько секунд молчала, задумчиво глядя на Вейдока.

– Может, ты и прав, – сказала она погодя. – Может, тогда ты поймешь и найдешь оправдание моему ужасному поступку? Ради справедливости, как ты говоришь? Ведь я пришла освобождать тебя, но в последний момент передумала.

– И освободила Таймона, – Вейдок горько рассмеялся. – Охотно пойму твои действия. Для дела отволшебничек гораздо полезнее Великого магистра. Да и мне ты оказала неоценимую услугу. Теперь я хотя бы высплюсь.

Амелия поджала губы.

– Да, и еще. В том случае, если меня случайно казнят завтра на рассвете, передай твоему уважаемому родителю мои извинения. Я никак не смогу отработать заплаченные мне восемь тысяч золотых роллондов задатка, потому что буду мертв. Глубоко сожалею.

– Эти восемь тысяч, Вейдок Найтл, – произнесла Амелия, – я тебе прощаю.

У Вейдока от удивления открылся рот.

– Да ну?! Вот спасибо! – воскликнул он, а Олли Таймон громко захохотал.

Леди Амелия с раздражением отошла от решетки.

– Я ухожу! – бросила она сердито. – Прощайте, господин Найтл. Не сердитесь на меня. У меня были все основания освободить не вас, а вашего друга. И вам, до свидания, Любитель острить! – сказала она Таймону. – Думаю, мы еще встретимся. Замок Тененталь. В лучшем случае наши пути пересекутся еще до заката, в худшем… вороны выклюют мне глаза!

Сказав так, юная леди удалилась быстро и решительно. Эпретийка безмолвно последовала за ней.

– Дитя с норовом, в меру глупое, в меру задиристое. Смелости девчонке не занимать, – проговорил Таймон, когда все их покинули.

– Хватит паясничать, Олли, – Вейдок прислонился спиной к стене и задумчиво жевал соломинку. – Чего ей бояться? Уверен, никто девчонку пальцем не тронет, даже если мы с тобой развратим всех женщин Истарии, тьфу! Попробуй кто-нибудь обидеть младшенькую Лидс – вся семья встанет на ее защиту! Видел ее «дуэнью»?

– От такой «дуэньи» и я бы не отказался. Вей, признайся, как ты узнал, что за нами придет Амелия Лидс?

– Признаюсь, я не знал. Я думал, что нашим благодетелем станет ее щедрый папаша. Но коль он не явился, что-то изменилось. Что-то пошло не так. Нам придется выяснить, что именно.

– А стоит ли? – спросил Олли. – Ведь Амелия Лидс только что простила тебе долг.

– А есть ли у нее право? – Вейдок задумался.

Он погрузился в свои мысли и размышлял до тех пор, пока не явились тюремщики, бестолковый Пир и еще один, который зевал и всем своим видом показал, что только-только поднялся с постели. Он отпер решетку, ловя ртом мух. Пир стоял столбом, отчаянно пытаясь что-то припомнить.

– Кто из вас двоих Олли Таймон? – спросил он.

В тот самый миг в голове Таймона родился план, которым делиться с другом он не стал, потому как на это не было времени, а сразу привел его в исполнение.

– Он Таймон, – Олли указал на друга.

– Я Таймон? – Великий Магистр Ордена Странствий и Поэзии только секунду не понимал, что происходит и вскочил на ноги.

– Король тебя милует, парень, – сказал безмозглый бедолага Пир. – Вали отсюда побыстрее. А то я уже на твою рожу смотреть не могу. И забери свои вещички… Эй, а ты куда собрался? – он преградил Таймону дорогу. – Нет, насчет тебя распоряжений не было! Кстати, твоя рожа мне кажется знакомой. Где я тебя видел?

– В тюрьме, – ответил Таймон глухо.

– А я думал, король если милует, то всех сразу.

– Поболтай еще…, – проворчал Тайон.

С деланным выражением легкой досады на лице Олли проводил Вейдока взглядом, ухмыльнулся украдкой. Вейдок обернулся.

– Не огорчайся, друг… Вейдок, – сказал он громко. – Вспомни старые времена. Утес на побережье.

– Где?

– У моря, разиня! Где маргаритки.

Он удалился, сопровождаемый тюремщиками. Олли Таймон вздохнул и вновь уселся на пук соломы.

– У моря, утес… Где маргаритки. Он думает, я помню?