– Каким образом?
– Сейчас придумаю.
Олли посмотрелся по сторонам, взгляд его остановился на решетке.
– Придумал.
Вейдок сделал заинтересованное выражение лица.
– Давай-ка, ты разнесешь решетку магией, и мы побежим что есть мочи. Как тебе такой план?
– Паршивый.
– Почему?
– Понимаешь, друг Олли, – Вейдок сел. – Я должен тебе кое в чем признаться. – Он вдохновенно глянул в потолок и продолжал: – Вчера преподобный отче, которого я… хм, поддержал в споре на религиозную тему, отпустил мне грехи мои, наложил епитимью, и передал меня в руки страже с напутствием больше не грешить. Я же епитимью принял и обещал смиренно вытерпеть любое наказание, какое бы ни было назначено.
Вейдок замолчал и внимательно поглядел в изумленные глаза Таймона, едва сдерживая ухмылку. Затем сказал снисходительно:
– Надеюсь, ты не поверил в эту чушь, друг Олли?
– Нет, но я подумал, что ты рехнулся, друг Вей.
– Ты забыл, что прутья зачарованы? – Вейдок кивнул в сторону решетки. – Весьма умело, надо сказать. Чарами их даже не погнуть. Теперь ясно?
Таймон озадачено смотрел на Вейдока, и выражение его лица было истинно кретинское, потом он понимающе закивал, а следом они оба захохотали. Насмеявшись вдосталь, Таймон сказал:
– Признаюсь, я думал, что тюрьма для волшебников – одно лишь название. Для формальности.
– Нет. Тут на самом деле поработал маг. Работа высшего класса.
– И тебе не хватит сил расколдовать решетку?
Вейдок пожал плечами. Таймон фыркнул:
– Ну, тогда я просто выломаю прутья, и делу конец.
– Тоже не пойдет, Олли.
– Да почему же?!
– А что ты намерен делать со стражей?
– Стражи нет!
– А если появится? Не исключаешь же ты такую возможность?
– Если стража появится, я с ней справлюсь!
– Отлично. Сила есть, ума не надо. Одного ты уже поколотил. Ну, положим, еще половину из них ты покалечишь, может, кого-нибудь даже прибьешь.
– Ну и что?!..
Повисло молчание. Вейдок покачал головой. Он знал, Таймон не видел никакого зла в убийстве, – такой уж у него взгляд на вещи. Но твердо решил переспорить его сегодня.
– Олли, ты жалуешься, что теряешь человеческий облик.
– Это из-за людей, я же сказал.
– Думаю, не из-за людей. Вспомни, каким ты был, когда я нашел тебя. И как потом ты изменился, живя среди людей. Теперь ты снова изменяешься, но лишь потому, что отдаляешься от них. От нас. От меня, я ведь тоже человек. Может быть, стоит больше следовать человеческим устоям?
– Если я буду следовать человеческим устоям, я превращусь в свинью, – огрызнулся Таймон. – И оглянуться не успеешь.
– А ты не подражай свиньям. Не слушай баранов. Не водись с собаками.
– Это невозможно, ты знаешь.
– Посмотри на меня. Я делаю все то же, что и ты. Но я не теряю лица.
– Когда напиваешься, теряешь.
– Отнюдь, даже когда напиваюсь, не теряю.
– Что же ты сидишь в тюрьме? За приличное лицо?
– Не исключено, что именно за него, – Вейдок тяжело вздохнул.
– И как же тебе удается это – не терять лицо?
– Просто я ищу во всем хорошие стороны.
– Какие хорошие стороны в утреннем реве этого пьяницы-тюремщика? – с сарказмом спросил Таймон.
– Хотя бы то, что своим появлением он провозглашает для несчастных в этой юдоли скорби, что пришло новое утро, – ответил Вейдок.
Он замолчал, глядя на Таймона победным взглядом. Таймон не ответил, он не проронил ни слова минуты три. В течение этого времени выражение лица Таймона менялось несколько раз, отражая по очереди досаду, разочарование, смирение и наконец глубокую задумчивость.
– Ты демагог, Вейдок Найтл, – произнес он. – Ты чертов демагог! Но если тебе не нравится ни один из предложенных мной планов, вот тебе еще один, – он надолго задумался, потом сказал: – Вот что… Мы не станем убивать тюремщиков. Не надо нам и ломать решетку. Просто воспользуйся даром. Тем самым, что хранится во мне.
Вейдок резко отвел глаза. Словно поймал взглядом солнечного зайчика. Он переменился в лице, и было совершенно ясно, что шутки для него кончились. Вейдок прошептал быстро:
– Как я могу?
– Да просто прикажи мне, я выполню! – ответил Таймон. – Прикажи мне унести нас отсюда в другое место, и мы мигом переместимся.
Вейдок Найтл сделал над собой усилие. Возможно, волшебный дар Олли Таймона и был для многих людей мифом. Не более, чем сказкой. Но для Вейдока он был самым сильным искушением в жизни. Таким, с которым приходится бороться каждое мгновение.
– Я не могу…
– Чего ты не можешь? – переспросил Таймон.
– Не могу жопой разговаривать.
Таймон разочаровано вздохнул и отвернулся.
– Какие вы, люди, все же, дураки, – сказал он. – У меня больше нет идей. Как насчет тебя, Вей? Уже придумал что-нибудь?
Вейдок заложил руки за голову, прислонился спиной к стене.
– Есть одна мысль.
– Какая же, если не секрет?
– А такая, что мы просто подождем. Я уверен, нас не оставят тут надолго.
Олли Таймон покачал головой.
– Это верно. Может, уже завтра вздернут. Не знай я тебя целых три года, Вей, подумал бы, что ты спятил. Кому мы тут можем понадобиться кроме палача?
Вейдок протянул руку и почесал голую пятку.
– Вспомни кабацкую мудрость, друг Олли. Чаще всего мы нужны тому, кому задолжали.
Олли тряхнул головой. Он ничего не понял.
– О чем речь, Вейдок? Ты что, проигрался в карты?
Вейдок прикрыл глаза.
– Нет. Я не проигрывал в карты.
Таймон задумался, и вдруг его лицо, походящее чертами на звериную морду, просветлело, и как будто стало более человеческим. Но лишь на секунду.
– Я знаю, о чем ты говоришь. Тененталь?
– Да. Замок Тененталь. Загадочный господин Лидс. Цель нашего пребывания в Истарии.
– Ты что же, надеешься, что он вытащит нас из тюрьмы?!
– А почему нет? – спросил Вейдок. – Лидс богат и влиятелен. Освободить нас для него – плевое дело.
– Да почему он должен?!..
– Он не должен. Но он захочет сделать это сам, Олли. Мы нужны ему. Лидс не стал бы спонсором Ордена Странствий и Поэзии, если бы у него на это не были веские причины. Просто дай ему время.
Олли Таймона медленно охватывал гнев. Но он еще держал себя в руках.
– Вейдок, послушай, – попытался он решить проблему человеческим путем. – Зачем ждать милости неба? У меня только что появился новый план. Без убийств. Я сломаю все решетки в подземелье. Заключенные выберутся на свободу. Мы смоемся под шумок. Никого не надо убивать. Это ведь хороший план, правда?.. – внезапно он навострил уши и вдруг воскликнул: – Не может быть!
Вейдок поглядел на друга торжествующе.
– Что же, я оказался прав, друг Олли? Тот, чьи шаги ты сейчас слышишь, не иначе как наш благодетель, подобный огненной птице судьбы, несущей на своих крыльях нашу свободу в это убогое узилище. Встанем, друг мой, встанем и поприветствуем его!
Вейдок бодро вскочил на ноги навстречу шагам, приближающимся из темноты.
В подземелье блеснул огонек. Фонарик в руке тюремщика Варека мерцал неверным светом. Тюремщик поставил его в продолговатую выбоину на стене и повернулся к решетке.
– Это здесь, господин судья.
Таймон насторожился. Вейдок, не поверив ушам своим, спросил его вполголоса:
– Судья?
– Невероятно, – повторил Таймон. – Судья – здесь? Как думаешь, сколько золота ему заплатили, чтобы он спустился в эту яму?
– Я же говорил тебе, Лидс очень влиятелен. Он кого угодно заставит спуститься хоть в яму, хоть в сам ад, – пробормотал Вейдок.
Судья не был молод, но выглядел прекрасно. Так выглядят люди сытые, хорошо выспавшиеся, довольные жизнью и собой, поскольку большинство их желаний сбываются. Он был богато одет, и даже седины его смотрелись как-то уж очень молодо.
За судьей и Вареком в подземелье спустились еще двое.
Сперва – девушка, а точнее, девочка. На вид не больше шестнадцати, подумал Вейдок. Тихо, осторожно ступая, словно с опаской, она выглядела смущенной и немного испуганной.
