– Достаточно! – пискнула Амелия. – Не надо больше…

Она опустила голову, нервно сцепив пальцы рук; неожиданно из темноты позади кресла появилась ее телохранительница и положила Амелии ладонь на плечо. Повисла тишина. Девочка подняла голову и благодарно кивнула женщине. Та немедленно удалилась. Амелия, стиснув зубы, подняла глаза на отволшебничка.

Таймон не отводил горящего взгляда. Вейдок покачал головой.

– Ты надеялась завладеть его даром, – сказал он. – Старина Олли страсть как этого не любит.

– У тебя не вышло заполучить мой дар, Амелия Лидс, – сказал Таймон. – Я не был в беде. Нет такого подземелья, что способно удержать меня. Нет такого палача, способного лишить отволшебничка жизни.

Он замолчал. Амелия тоже молчала, глядя на камень.

– Тем не менее, я благодарен за… попытку спасения, – продолжал Олли. – Возьми это в качестве благодарности.

Амелия протянула руку. Тонкие пальчики коснулись рубина.

– Я… сохраню его в память о тебе, Олли Таймон, – произнесла девушка, не роняя достоинства. – Есть легенда, что вещь, подаренная волшебным существом, может обернуться чрезвычайно могущественным талисманом.

– Легенды лживы, – сурово заметил отволшебничек. – Но не всегда. Никто не запретит тебе надеяться на чудо, леди Амелия.

С этими словами он повернулся, собираясь уйти. Вейдок заслонил ему путь.

– Куда собрался? – ухмыльнулся он. – Ты закончил? Я начинаю нести околесицу. Изволь остаться и слушать.

Глаза Таймона опасно вспыхнули.

– Тьфу на тебя, делай что хочешь, – фыркнул он тихо и, сделав шаг к камину, сел в кресло. Сделал вид, что дальнейшее его не касается.

Вейдок улыбнулся. Он церемонно шагнул вперед, откашлялся.

– Мне не надо представляться, леди Амелия, ты видела меня в темнице.

– Вейдок Найтл, Великий Магистр Ордена Странствий и Поэзии, – сказала Амелия. – А с вчерашнего дня – преступник, сбежавший из тюрьмы Мареаполя.

– Ох, прости, – перебил ее Вейдок, – стоило остаться в тюрьме и дождаться справедливого суда!

Амелия не ответила.

– Что же тебе нужно от меня, Великий Магистр? – спросила она церемонно. – Твой долг прощен, и тебя не держит тут ровным счетом ничего. Ты можешь вернуться туда, откуда прибыл.

– Это так, но ты предлагаешь мне вот так просто отказаться от своих обещаний? – спросил Вейдок.

– Не надо лицемерия, – проговорила Амелия сухо. – С Ричардом, королем Келдии, ты не был таким благородным!

– Не был, – честно сознался Вейдок, – но отличие в том, что король не осыпал меня с ног до головы золотом, и даже не заключал договоров. Он только обещал подумать, стоит меня вешать или нет, если я исполню его волю. Чувствуешь разницу?

Амелия презрительно хмыкнула.

– Значит, твое благородство измеряется золотыми монетами, Великий Магистр? Чем их больше, тем ты благороднее и честнее?

– Мои благородство и честность измеряются честными и искренними словами, Амелия Лидс, – ответил Вейдок. – Чем больше этих слов ты мне скажешь, тем больше будет твоя уверенность, что я не предам тебя и не брошу в трудную минуту.

Он вздохнул.

– Но если уж ты решила расторгнуть договор, который ты со мной не заключала, тебе придется выполнить условия расторжения.

Девочка удивленно нахмурилась. Олли Таймон хмыкнул и пробормотал: «Действительно, околесица».

– Что еще за условия? – спросила Амелия.

– Во-первых, – стал перечислять Вейдок, – верни мне золотую печать ордена.

– Какую печать?!

– Печать с символом. На ней четыре гусиных пера на ветру. Символизирует поэзию и странствия. Сделана из чистого золота. Вернешь ее?

Амелия поджала губы.

– Печать подождет. А что «во-вторых»? – спросила она.

– Во-вторых, комиссионные, – Вейдок просиял. – Обещанные девятнадцать тысяч роллондов золотом.

Амелия долго молчала, глядя в пол перед собой. Вейдок ждал. Олли Таймон скучал, поглядывая на песочные часы. Песок в часах почти пересыпался.

– Ты получишь то, что хочешь, Вейдок Найтл, – сказала Амелия тяжелым голосом. – Но не сейчас.

Она опустила голову, словно давая этим понять, что разговору конец.

– Ну, в таком случае я никуда не уйду, пока… – начал Вейдок.

– Аудиенция окончена, – подобно призраку, из темноты появилась телохранительница. – Леди устала.

– Песок пересыпался, – громко хмыкнул Олли Таймон. – Вот и хорошо! – он встал. – Идем, Вей.

Волшебник вздохнул, с неохотой повернулся.

– Спасибо за гостеприимство, – вяло сказал он. – Мы еще увидимся.

Он вышел следом за Таймоном.

– Надеюсь, что нет, – сердито проговорила Амелия Лидс ему вслед, – хоть и сомневаюсь.

Она взяла со стола рубин и держала его двумя тонкими пальчиками, глядя, как свет от камина проникает в недра камня и разжигает их алыми огоньками.

– Что же мне делать, Мо? – проговорила девочка задумчиво.

Чернокожая женщина возле ее кресла не сказала ни слова. Она лишь перевернула часы, и песок в них потек вновь.

Спускаясь по лестнице, Вейдок снова увидел старого слугу. И обратился к нему с вопросом, который его мучил.

– Молодого господина нет, ключ от Тененталя у леди, – ответил старик на бари.

– Это правда, что вам больше двух тысяч лет, и вы помните Эпоху Рождения? – спросил Вейдок.

– Ты говоришь, – ответил старец, поворачиваясь и уходя.

– Так, значит, вы можете сказать мне, был ли на самом деле мессия?! – вскричал Магистр ему вслед.

Но старик уже исчез в темноте.

Дождь и холод встретили его снаружи, мокрый ветер ударил в лицо, Вейдок неосторожно наступил в лужу, и сапог тотчас промок. Тихо ругаясь, он пошел к тому месту, где ждал его Олли.

Тучи накрывали Тененталь плотным покровом. Центральная башня тонула во мгле. Густая темнота висела у земли. Она словно клубилась облаками, а иногда вертелась вихрями, словно танцуя с ветром и дождем. Взблески молний освещали заросли акаций, и в тот миг, когда дрожащий свет на миг обращал ночь в тусклый день, казалось, что среди кустов стоит кто-то страшный.

Олли Таймон копался в искусственной пещерке-гроте, над которой горел крошечный фонарик. В пещерке виднелись несколько застывших в разных позах силуэтов; одни были едва различимы в глубине пещерки, другие, ближе к выходу, обращали напряженные лица к небу, словно ожидая знамения. Таймон возился между силуэтами в поисках свободного места и ворчал.

– Тебе не нравится эта репродукция «Танцелонских монахов»? – ядовито осведомился Вейдок. – Изваяно неплохо, на мой взгляд. Скульптор был талантлив. Может, даже известен.

– Плевать я хотел на такое искусство, – в сердцах выругался отволшебничек из глубины пещерки. – Если художник в своем творчестве не руководствуется фактами, то он плохой художник, пусть даже трижды талантливый. Вот посадил бы он сюда столько монахов, сколько их в действительности было в Эльпийских горах, а именно – троих! глядишь, и мне место нашлось бы на ночь! А здесь их не меньше дюжины! Не присесть!.. А ну-ка, святоша, подвинься!..

Из пещеры донесся надрывный треск камня, с которым один из каменных монахов покинул свое место и переместился глубже. Его место на каменной лавке занял довольный Олли. Расстелив плащ, отволшебничек удобно уселся и достал из сумки кусок сала.

Вейдок присел на корточки у входа в пещерку, стал раскуривать трубку.

– Она мне не доверяет – как тебе такое нравится!

– Мне вообще эта история не нравится, – сказал Таймон, закусывая. – Утешься тем, что мне она тоже не верит ни на грош. Что делать, дурная слава бежит впереди.

– Почему она отказалась?

– Это же очевидно. Она боится, что ты ее облапошишь.

– Отец Амелии уже передал мне восемь мешков с золотом, понадобился бы воз, чтобы его увезти! Неужели она думает, что мне мало?

– Она может об этих деньгах не догадываться, – ответил Олли. – Скажем, Амелия считает, что ты придумал этот долг, чтобы втереться к ней в доверие.

– Не слишком ли сложно для воображения вроде моего? – спросил Вейдок ошарашено.