"Приди в себя. Прямо сейчас. Не время для растерянности!" - я огляделся, пытаясь выстроить для рассудка экстренную систему координат. Девушка передо мной - Дива. Я переглянулся с ней, и нас обоих тогда пронзило одно и то же чувство. Безмолвное взаимопонимание и ощущение глубочашей, невероятной пропасти. Она, заметив, что я пришел в себя, ядовито усмехнулась, утерла слезу. Заговорила, глядя на меня и Саю:

- Правда такова, что мы не люди. Правда такова, что мир этот нам чужд. Мы не просили, чтобы нас сюда забросили, и каждый из нас чувствует это кожей. Я не желала рождаться и уж точно не хотела, чтобы меня воспитывал твой папочка. Нам никогда не стать вровень с людьми, просто потому, что это как если бы человек встал обратно на четвереньки. Это физиология - мы другие. Посмей сказать, что не чувствуешь этого? Они кажутся предсказуемыми, их реакции элементарно объяснимы, они умирают и уничтожают себя. Ты чувствуешь, что время - фикция. Ты чувствуешь на инстинкте, что они - добыча. Но ты используешь их для удовлетворения своего больного любопытства, из лени и нежелания оставаться одинокой. Таков порядок вещей, Сая. Они уродливы, как и весь этот мир. И все, чего тебе хочется - уйти. Однажды найти что-то, кого-то, место или состояние души, взять это себе и тихо уйти туда, где нет людей, чтобы жить по своим законам. И ты нашла. Ты нашла существо, разделяющее твои душевные помышления, не осуждающее, безраздельно принимающее, родное. Я протягиваю тебе руки, но ты отталкиваешь. Бедная моя слепая Сая, ты не человек. Ты не человек, ибо сама кровь мешает тебе сейчас напасть на меня. Ибо в нашей крови течет взаимопонимание. Ты не человек, так как тебя не заботит смерть. Ты не человек, ибо знаешь ответы на вопросы. Я оставлю тебя с этой ненавистью, если угодно, но вернусь... Амшель, ведь ты не предашь меня? - Дива повернулась в сторону, и рядом с ней, как тень, появился он. Мы переглянулись, и этого было достаточно, чтобы я понял - он стал другим, подобно мне. Странно. Я не мог заставить себя ненавидеть Диву. Я не мог заставить себя ненавидеть Амшеля. Мне казалось неестественным, что эти две сестры ссорятся.

Голова разрывалась от новых понятий и ощущений.

Я лишь понимал, что происходит нечто ужасное и непоправимое.

- Сая, это конец, границы стерты, - сказал тихо Амшель. - Дива - твоя единственная семья, как я и Хаджи. Сейчас ты злишься, но этот удар нужен, чтобы ты поняла, наконец, увидела, кто ты и кто мы. Мы будем спокойно и терпеливо ждать твоего ответа.

- А ты, вообще, молчи, гнилое создание, - прошипела Сая. - И ты... - она ошпарила меня взглядом, полным презрения. - Я считала тебя другом. Предатель.

- Ты всё ещё понятия не имеешь, кем, на самом деле, был твой Джоуль, - покачал головой Амшель, ничуть не обидевшись.

- Я клянусь вам обоим, что буду мстить, - произнесла Сая размеренно и твердо. - Больше мне сказать нечего. Это война.

- Ты и понятия не имеешь, какую боль причинила, - холодно и тихо заявила Дива, глядя на Саю. - Лучше не переходи мне дорогу, милая сестра... Идём, Амшель, я больше не хочу ни есть ни играть. Мне скучно.

И тогда он, взяв под руку Диву, оттолкнулся от земли, прыгнул в темноту, исчезнув.

Сая задрожала. Посмотрев на меня, она прошипела:

- Убирайся прочь.

Я не вполне понимал, что только что произошло, но силился понять, и эти попытки отразились у меня на лице.

- Я не уйду, - наконец, выдавил я. - Бежим, скоро здесь все начнет рушиться.

Будто нарочно подтверждая мои слова, с пронзительным звуком ломающихся гигантских веток хвороста обвалилась одна из башен поместья, исчезая в дыму, пыли и пламени, с торжеством взвившемся на ее месте черно-бурыми языками. Я схватил Саю за руку, она упиралась, и я понес ее легко, как ребенка.

Стремительно приближались ворота из поместья, перепуганные кони мчались прочь, и я понял, что бегу быстрее их, вижу, как медленно перебирают они копытами, широко раскрываются, обрамленные пышными ресницами, глаза. Сердце билось настолько ровно, словно делало это лишь для вида, потому что так принято, не более.

Запись 17 сентября 1862 года

На прокуренной до тошноты почтовой станции было пусто. В деревянном домике клевал носом извозчик и лихого вида подвыпивший офицер, оба уместились на широких скамьях у стен. Прежде, чем войти туда, мы кое-как привели себя в порядок.

Эта деревня принадлежала виноделам. Они покупали земли у Джоуля и по-деловому соседствовали с ним. С холма, по голове которого домиками рассыпалось поселение, громадным драконом с распростертыми, алыми крыльями виднелось зарево. Вместо белого замка чернел обгоревший, угрюмый остов. Я опустил Саю на землю у стен почтовой станции, и та энергично отшатнулась. Она тяжело дышала, в полумраке покрасневшее лицо блестело от дорожек слез. Сделав шаг назад, она вкрадчиво опустила голову с намерением убежать. Быстрее, чем это случилось, я поймал ее за руку и прижал к себе. Сая долго не хотела угомониться, но потом обмякла устало, спросила хрипло, мрачно:

- Ты вечно собираешься меня удерживать? Это не сработает, если ты еще не понял.

- Я по-прежнему тот, кого ты знала. Не убегай, я не причиню тебе вреда.

Она ядовито усмехнулась, и я отпустил ее, так как наитие подсказало мне, что Сая меня больше не боится.

- Не причинишь? - переспросила она, и в ее интонации слышалась хлесткая ирония.

Я молчал.

Затем медленно подошёл к колодцу и зачерпнул ведро воды, стремясь смыть с себя кровь. Сая наблюдала за мной, и я лопатками ощущал работу ее мысли.

В темноте моего оледеневшего сознания вспыхивали образы убитых мною людей. Первый, второй, третий, четвертый... Крики Саи разрывали тишину. Я ничего не чувствовал. Пятый, шестой, седьмой... Я не замечал даже их возраста, половой принадлежности. Восьмой, девятый, десятый - отпечатывались в памяти, выжигались ударами молний. Сердце билось спокойно.

Я бесстрастно заметил:

- Джоуль младший не прибыл на юбилей отца.

Сая смотрела на меня с недоумением и презрением. Я пояснил:

- Но он приедет завтра. Мы встретимся с ним.

Она была вынуждена согласиться со мной, хотя сделала это, полуотвернувшись. Конечно, Сая осознавала свою вину. Просто видеть чудовище во мне - не так больно. Просто сердиться на реальность, которая складывается не так, как ты хочешь - проще. Но это не вызывало во мне ровным счетом ничего.

Первая ночь без сна прошла в каком-то трактире на окраине деревни. И у меня и у Саи с собой было достаточно средств, чтобы найти ночлег лучше, но нас нисколько не заботила скромность, если не бедность обстановки. Конечно, хозяйка неодобрительно проследила за тем, как я вошел с Саей в комнатку. Хотя мы не просили, она поставила там вторую кровать с той демонстративностью, на какую была способна ее мимика.

- Я буду снаружи, раз уж больше комнат нет, - сказал я, едва мы остались с Саей наедине.

- Не думаю, что теперь моя репутация имеет какое-то значение, - отмахнулась она и устало опустила голову, потерла глаза. - Мы оба с тобой никто. Человек - это камень стен его замка, шелк ковров и дороговизна платья.

Сая начинала философствовать в двух случаях, и оба мне не нравились - когда пьяна и когда немного потеряла самообладание.

- Мы не люди, - напомнил я.

- О том и речь. Останься подле меня, Хаджи, чудовище ты или нет, но в этом отношении я переплюну и тебя и Диву, - она проронила это тихо и почти небрежно. - Сядь рядом, что ли, - повелительно указала на кровать, где устроилась сама.

Глядя в небо из единственного окна, я всё ещё видел багровые отблески опухоли зарева на горизонте. Мрачная луна молчаливо взирала на меня, протягивая по полу холодные, голубые тени, напоминая розы у проклятого заброшенного бастиона. Сая долго сжимала мое запястье с такой силой, словно хотела его сломать. У нее не получалось, она плакала от бессилия и злобы на мою невозмутимость.