Светлые волосы. Высокий лоб. Серые глаза, в первый миг сверкавшие от переживаемых эмоций, но постепенно леденевшие, как вода от сильного мороза. Высокие скулы. Правильно вылепленные, полные достоинства и врожденного аристократизма черты, которые она привыкла видеть искажёнными гримасой презрения.

— Нет, — пробормотала Гермиона, ощущая, как подгибаются ноги. Лупа вывалилась из онемевших пальцев и покатилась по полу, звонко стукаясь о камни. — Этого не может быть! Нет, пожалуйста…

— Может, — кивнул Драко Малфой, мановением палочки снимая чары с себя, выходя на свет. — Вижу, ты нашла способ. Поздравляю. Я опасался, что так будет, когда услышал об артефакте, найденном мистером Илстоуном. Хотя надеялся, что мне провидение подарит ещё немного времени…

Странная, совершенно непривычная для Малфоя грустная улыбка преобразила знакомое с детства лицо. Гермионе вспомнились все слова, что звучали на этой террасе долгими летними вечерами, нежность и сила рук, укрывающих её от мира, и на краткий миг ей захотелось поверить. Потом на Гермиону лавиной нахлынули воспоминания: оскорбления, попытки задеть побольнее, неприятности, причинённые друзьям и ей лично, наконец, сцена из бесконечно повторяющегося кошмара, когда он бесстрастно наблюдал за её мучениями. И пепел былого накрыл не пропускающим и луча света покровом надежду, душа её.

— Зачем? — Слова дались с трудом, грудь защемило от почти непереносимой боли, воздуха не хватало. — Зачем тебе это понадобилось, скажи? Что ты хотел доказать, разыгрывая весь этот спектакль?

— Я сказал при первой встрече: тяжело жить с зашоренным взглядом. — Холодно ухмыльнулся он, ни на секунду не спуская с Гермионы глаз и внимательно наблюдая за переменами, ясно читаемыми на лице девушки. — Теперь ты в этом убедилась. Не так ли?

— Ты… ставил на мне опыты? — споткнувшись на полуслове, выдавила Гермиона. — Проверял, как долго презренная грязнокровка будет разгадывать твои тайны?

— Конечно же, — буквально выплюнул он. В глазах на краткое мгновение полыхнул яростный огонь, мигом затушенный потоком ледяного безразличия. — Только этим и занимался последние несколько недель. Каждую секунду. Я же не на что иное не способен. Сын Пожирателя, Пожиратель, приспешник Темного Лорда… Вариантов нет, не так ли? Клеймо…

Гермиона молчала, разглядывая знакомые черты, и никак не могла взять в толк: как? Как холодный, полный пренебрежения к окружающим Малфой мог оказаться Бардом? Нежным, ласковым, самым чутким человеком на свете? Чувства метались внутри девушки подобно диким зверям, застигнутым лесным пожаром, забиваясь в дальние углы в попытках спастись от нарастающей боли утраты.

Потребовалось несколько бесконечно долгих минут, чтобы заставить голос повиноваться и не дрожать, а слезы — остаться где-то в глубине глаз. Он достаточно видел её слабости, и больше такого подарка не получит.

— Что ж… — уронила девушка, — твой эксперимент удался: я тебя не узнала. Надеюсь, что теперь ты оставишь меня в покое.

— Без сомнения, — наклонил голову Малфой. — Знаешь, если эксперимент и был, он как раз провалился. Вот Поттер — да, с ним получилось, а с тобой — нет. Не волнуйся, завтра я вернусь во Францию. Прощай… Да будет уютным твой мир. Он хорошо укрыт ото всех…

Маг развернулся и ушёл, оставив девушку на террасе. Плотные занавеси упали за его спиной, перекрывая путь. В глуби дома хлопнула дверь, подводя черту под событиями вечера.

Не понимая, как действовать дальше, Гермиона медленно спустилась по ступенькам в сад. Ноги почти не слушались, только она упрямо шагала всё дальше и дальше, не ощущая ничего, кроме боли и растерянности. Зачем? Мстить за что-то спустя столько лет… мелко даже для Малфоя. И какой эксперимент удался с Гарри? Какая причина заставила слизеринца тратить вечера на общение с ней, на разговоры и рассказы?..

Пройдя с десяток шагов, Гермиона ткнулась лбом в ствол раскидистого дуба. Ей хотелось исчезнуть навсегда, намертво срастись с деревом, впитывая его умиротворение и мудрость. Слёзы хлынули водопадом, вымывая боль, хотя и не облегчая, не давая ответов на мучавшие вопросы. Ослабевшие ноги подогнулись, и Гермиона рухнула в траву, теряя опору…

Лишь через час внезапно полившийся дождь выдернул её из небытия, заставив переместиться к родному порогу. Стоило ей зайти, как из складок мантии выпала фигурка совы. Вряд ли она когда-нибудь теперь засветится, приглашая переместиться в гости… Взмахом палочки волшебница превратила бывший портал в миниатюрную подвеску, а затем прикрепила к цепочке на шее: птица не виновна в произошедшем.

***

Ночь Гермиона провела без сна, не даря кошмарам и шанса наведаться в гости. Она раз за разом прокручивала воспоминания, и поразительно: стоило потоку эмоций утихнуть, уступая дорогу здравому рассуждению, как возникло странное чувство, скребущее изнутри острыми когтями, больше всего похожее на вину.

Хотелось отмотать назад последние часы, расспросить, узнать, а не обвинять… Вот только сделанного не воротишь, шанс был утерян, значит, искать ответы на мучавшие вопросы оставалось самой.

Совсем некстати пришло воспоминание о первом вечере. Она же чувствовала тогда истинные эмоции окружающих, в том числе Малфоя. Коктейль был непростым, но в нём не было ни презрения, ни тем более ненависти.

«Тяжело жить без шор», — кажется, так он тогда сказал? Тяжелее жить в них…

Перебирая события последних недель в памяти, Гермиона вспомнила о Гарри. Помнится, когда она расспрашивала его о Малфое, он пытался его обелить. Тогда она отмахнулась… Похоже, пришло время подробно расспросить друга.

Утро застало волшебницу над омутом памяти, она в мельчайших подробностях, старательно не обращая внимания на терзающую боль разочарования и потери, вспоминала беседы, по каплям сращивая в сознании два образа. И с каждым вздохом убеждалась, что на этот раз эмоции сыграли с ней злую шутку. Как и нежелание взглянуть на людей под другим углом, о чём не раз её просил Бард. Пока он оставался для неё именно Бардом. Что тоже подтверждало его слова: она настойчиво пряталась от истины.

Поттер появился на пороге дома буквально через двадцать минут после получения совы, и лицо его выражало сонливость и крайнюю тревогу.

— Что-то случилось? — в дверях поинтересовался он. — Мы не виделись больше недели, а тут срочный вызов. Твоя сова едва меня не заклевала, требуя скорее прочитать послание.

Гермиона молча потянула его в гостиную, вручила чашку горячего кофе, взяла такую же, а затем, внимательно глядя на друга, потребовала:

— Расскажи мне о Малфое. Не о том, каким его помню я, а о том, каким его знаешь ты. Почему-то сейчас мне кажется, что это разные люди. Ты, помнится, как-то уже пытался, но я большую часть пропустила мимо ушей.

— Гермиона, зачем тебе Малфой? — поднял брови Гарри. — Он полчаса назад покинул Англию и, насколько понял его я, возвращаться не планирует.

— Вы виделись? — с трудом заставив голос звучать ровно, уточнила она. — Сегодня?

— Да, в Министерстве, — кивнул Поттер. — Я, честно говоря, думал, что он и вовсе останется, а тут сорвался внезапно, словно стряслось что. И вот, только я вернулся домой, как прилетела сова от тебя.

— Подожди, — перебила его девушка. — Ты говоришь о Малфое? Драко Малфое?

— Угу, ты ещё про титул вспомни, — ухмыльнулся друг, но взгляд его оставался настороженным. — Да, я говорю именно о лорде Малфое, Драко Люциусе. Всё верно.

— Когда вы успели подружиться? — прищурилась Гермиона. — Ты никогда не рассказывал. Максимум, упоминал об эпизодическом общении.

— А зачем? — пожал плечами Гарри. — Я всегда знал о твоей обиде. Ты, может, и забыла, но не простила — это уж точно. Мы с ним потрепали друг другу немало нервов, много натворили глупостей и гадостей… Не перебивай, выслушай, раз просила, — поднял мужчина руку, заметив порыв Гермионы заговорить. — Да и взаимные попытки отправить на тот свет за нами числятся. Вот только в итоге жизнью я во многом обязан его матушке.