Следуя за Линкольном, Руби чуть не налетела на него, когда он резко остановился перед скамейкой, на которой она сидела накануне вечером.

–– Садись.

Руби уселась на скамейку и смотрела на туалетный столик, с отсутствующим зеркалом, перед ней. Девушка разинула рот, когда Бароне осторожно провел щеткой по ее волосам. Смущенная подобным жестом, Руби попыталась завязать разговор:

–– Почему на туалетном столике нет зеркала?

Он проигнорировал ее, продолжая тщательно расчесывать волосы.

–– И что, мы собираемся провести весь месяц без разговоров?

Щетка мгновенно остановилась.

–– Мне не нравятся зеркала.

Она обдумала сказанное.

–– У тебя есть шрамы или что-то еще?

–– Что-то еще, –– пробормотал он, откидывая ее голову назад, чтобы добраться до челки.

Руби хмуро смотрела в потолок. Он пострадал в огне или тут дело в несчастном случае, который изуродовал его? Она видела его фотографии на стене. У него нет шрамов, чтобы можно было говорить об этом.

–– Я не видела шрамы на твоих фотографиях.

Он снова застыл.

–– Мои фотографии?

–– На стене, ведущей к лестнице.

–– Портреты, которые ты видела, моего отца, Стэнфорда Бароне.

Желудок Руби сжался от беспокойства. Если картины на стене принадлежат его отцу, то Линкольн не мог быть намного старше ее.

–– Сколько тебе лет?

–– Мне будет тридцать менее чем через месяц.

Он был на десять лет старше ее, но даже близко не подходил к тому рубежу, который она изначально предполагала. Если он был таким молодым, почему он не выполнил свою угрозу сделать ее своей? Не то, чтобы она жаловалась. Это просто не имело смысла.

–– После того, как мы позавтракаем, я позвоню Темплтону и попрошу его позаботиться о медицинских счетах твоего брата. Как только он будет переведен из реанимации, его привезут сюда.

Сердце Руби дрогнуло.

–– Как ты это сделаешь?

–– Позволь мне позаботиться об этом. Спускайся вниз и ешь свой завтрак. Я иду в душ.

Руби смотрела, как он проходит мимо нее и исчезает в ванной. Какой странный человек, подумала она, поднявшись. В одну минуту он – самый большой мудак на свете, а в следующую – расчесывает ей волосы.

ГЛАВА 20

Линкольн вовремя вошел в столовую, чтобы увидеть, как Руби заканчивала поедать последний панкейк. Она застыла, почувствовав его присутствие, но не подняла глаза от пустой тарелки. Зверь опустил капюшон на лицо.

–– Дело с твоим братом решено.

Руби подняла голову.

–– Мне нужно сегодня поехать в больницу. Он будет в ужасе, если проснется, и меня не будет рядом.

–– Он уже проснулся, –– сообщил ей Линкольн, садясь во главе стола. –– И ты никуда не пойдешь.

В ее глазах мелькнуло отчаяние.

–– Он всего лишь ребенок, мистер Бароне. Он нуждается во мне.

Я тоже нуждаюсь в тебе, хотел крикнуть Линкольн, но вместо этого сказал:

–– Ты останешься здесь.

По какой-то причине разочарование, появившееся на ее лице, не понравилось ему так, как должно бы.

–– Я попрошу Темплтона побыстрее привезти его.

Почему он идет ей на уступки, спросил себя Линкольн, сильно взволнованный. Она –– Этвуд, потомок Агаты и отпрыск Чарльза.

–– Но это может занять несколько дней! Пожалуйста, мистер Бароне, позвольте мне увидеть моего брата!

Линкольн ударил кулаком по столу.

–– Я сказал –– нет!

Руби поднялась на ноги и выбежала из комнаты, звук ее шагов эхом отбивался от стен слишком большого дома. Она побежала наверх, захлопнув дверь его спальни за собой. Его спальни, молча признал он, тоже вставая из-за стола.

Линкольн поднялся по лестнице, схватился за ручку двери спальни и дернул ее. Он поставит ее на место раз и навсегда. Он открыл рот, намереваясь приказать ей, когда его взгляд остановился на ее маленьком теле, сгрудившемся в центре его постели. Звуки ее плача достигли его, прежде чем он пересек порог.

Он сделал неуверенный шаг вперед, затем другой.

–– Руби?

–– Оставь меня в покое, –– она шмыгнула носом, повернувшись на бок спиной к нему.

Линкольн вздрогнул, как от удара, и рассердился, что позволил ее словам повлиять на него.

–– Хорошо. Ты можешь лежать здесь и плакать всю оставшуюся часть дня. Это ничего не изменит.

–– Как ты можешь быть таким жестоким? –– Руби села к нему лицом, слезы плескались в ее глазах, свидетельствуя о боли.

–– Жестоким? –– прорычал Зверь. –– Ты хочешь поговорить о моей жестокости? А где были слезы по невинному ребенку, который уже родился проклятым? Малышу такому огромному, что его собственная мать умерла, рожая его? Такому уродливому, что он не мог ходить в школу с другими детьми? Где были эти слезы, Руби?!

Линкольн пошатнулся, ошеломленный, что он так много раскрыл ей. Руби приблизилась к краю кровати, ее лицо стало бледнее, чем до этого.

–– Этот ребенок ... ты?

Линкольн, не выдержав ее жалости, выбежал из комнаты и вбежал в свой кабинет, захлопнув за собою дверь.

Он схватил бокал и налил себе бурбона. Что, черт возьми, нашло в него? Он вывалил свое дерьмо на единственного человека, с жалостью которого не мог справиться. Почему он потерял контроль таким образом?

Прозвучал робкий стук, выдергивающий Зверя из его мрачных мыслей.

–– Уходи.

Ошеломленный, что дверь открыли, Линкольн поставил свой напиток и ударил по столу.

–– Я сказал, уходи!

Через щель появилось бледное, вытянутое лицо Руби.

–– Могу я войти?

Линкольн отвернулся к окну, повернувшись к ней спиной.

–– Что ты хочешь?

–– Я хочу видеть моего брата.

В его груди раздался еще один рык.

–– Ты не покинешь этот дом.

Скрип по полу позволил ему узнать, что она вошла в кабинет.

–– Что случилось с тобой, чтобы сделало тебя таким жестоким?

Плечи Зверя напряглись.

–– Не лезь в это дело, Руби.

Она остановилась прямо за его спиной.

–– Я хочу знать.

Он медленно повернулся к ней, кипящий гневом.

–– Я –– ночной кошмар, зверь, проклятый перед рождением, чтобы ходить по этой земле в тени. Проклятие, наложенное на меня твоей бабушкой, Агатой Этвуд.

Уже бледное лицо Руби превратилось в тень, если это возможно.

–– О чем ты говоришь? Какое проклятие?

–– Это! –– взревел он, сорвав капюшон с головы.

Руби ахнула, шагнув назад. Ее глаза были огромными и полными ужаса. Она сделала еще один шаг назад. Руби врезалась в кресло перед столом, чуть не упав, когда в спешке пыталась обойти его.

–– Это то, что ты так хотела видеть? –– прорычал он, преследуя ее по дороге к двери. –– Ну, теперь ты это увидела и знаешь, зачем здесь!

Покачав головой в знак отрицания, девушка остановилась у двери.

–– Это невозможно.

–– Убирайся.

–– Я не могу, –– прошептала Руби, еще больше слез наполнили ее глаза.

Зверь закрыл промежуток между ними, наклонился, пока его нос почти не коснулся ее, и взревел ей в лицо.

–– Убирайся и никогда не возвращайся!

С криком ужаса Руби повернулась и побежала. Она спускалась по лестнице с большой скоростью и не остановилась до тех пор, пока входная дверь не закрылась за ней.

Линкольн стоял там, где и был, его дыхание было прерывистым. Он потерял контроль, совершил немыслимое и напугал Руби.

–– Сукин сын.

ГЛАВА 21

Руби выбежала из особняка Бароне так быстро, как будто ноги сами несли ее. Она обошла паромный мост. У нее не было денег, а сотовый телефон остался в спальне Линкольна вместе с кошельком. Но она не могла вернуться за ними.

Чудовищное лицо Линкольна промелькнуло в ее голове, как мантра. Он обвинил ее бабушку, как будто она несет ответственность за это. Он сумасшедший, поняла Руби, шагая вдоль велосипедной дорожки по мосту, которая приведет ее прямо домой. Проклятий не существует. Особенно таких, которые забирали человечность в человеке и оставляли зверя вместо нее.