Снаружи ураган нарастающей силы уже превращался в настоящий, физический ветер, он хлестал в стены ангара, трепал волосы и одежды по всей стране. Произнесены были уже почти все Имена. Если что-то и должно случиться, то сейчас.
«Небесный омнибус» дернулся.
– Кажется, тронулись! – прошептал кто-то.
И все.
Ничего не выйдет, подумала Зилла. Только выставлю себя полной дурой! Ну лети же, лети, лети, лети! Она мысленно толкала неподатливую тяжелую ракету, бешено, упорно. Чувствовала, как та светится вокруг, – и налегала, налегала. И снова внутри затрепетало что-то дикое, потому что ей было очень-очень нужно. Но эта жестянка с людьми была такая тяжеленная! «Ой, ну лети, лети, лети, лети!» – твердила про себя Зилла.
Тут обряд дошел до кульминации. В сотнях кругов засиял яркий свет, костры запылали на вершинах холмов. В ракете на миг возникло определенное ощущение полета – даже невесомости.
– Вот! – сказал кто-то.
Когда испустили последнюю мощную волну силы, Глэдис в ипостаси Старухи повернулась к Аманде в ипостаси Матери и еле заметно кивнула. Волна была двойная. Первая часть должна была запустить ракету, и среди участников не было никого, кто не почувствовал бы, как что-то сдвинулось, оторвалось, исчезло, а вторая – поставить непреодолимую Защиту вокруг Британских островов, а если получится, то и всего мира. Марк почувствовал, как вздымается Твердыня Придайн[4]. И тоже кивнул Аманде. Теперь никакие злые помыслы не проникнут в эти края; но удалось ли защитить весь мир, никто сказать не мог. Раньше такое никогда не требовалось.
Глава
3
Эта ночь отняла у них все силы. Поднимаясь по лестнице в свою лондонскую квартиру, Морин спотыкалась от усталости. Уже светало. Улицу залил неестественно яркий солнечный свет. Поспать бы хоть несколько часов, думала Морин, непослушными руками заталкивая ключ в скважину, и тогда, может быть – может быть! – к вечерней репетиции она придет в себя. Да, наверное, придет. Устала она в основном от ликования. Мощный порыв силы, который поднял и ракету, и Защиту, по-прежнему бушевал у нее в голове – и это было чудесно. О, какой восторг! Такой восторг, что она до сих пор лелеяла его, хотя приятно было и потом, когда они приехали в ангар и не обнаружили там ракеты. Морин похвалила себя за то, что сообразила побывать там заранее, пока ракета стояла в ангаре. По крайней мере, она знала, что там было чему исчезать. Девятеро из Внешнего Круга были этого лишены.
Они приехали туда целым кортежем. Девятеро были очень обижены. И раздосадованы. И к тому же ничему не желали верить. В ушах у Морин так и звучал резкий голос Коппы. Почему им ничего не объяснили? Какой еще изменник? Хотите – ведите ее в какую угодно сферу истины, сами увидите, что она Едина с Кругом! И так далее. А когда им показали пустой ангар, это никого ни в чем не убедило. Морин все вспоминала, как Поли стояла рядом с Марком, белая от ярости. Хорошо, что Аманда сообразила сделать несколько фотографий ракеты, вот только она совершенно не умела обращаться с камерой, а в ангаре было полно эманаций силы, и поэтому снимки, которые она пустила по кругу, вышли косые и размытые и никого не умиротворили. Аманда раздражала Морин еще и тем, что постоянно вскидывала голову, а по ее лицу, когда она думала, что ее никто не видит, пробегала судорога горечи и тревоги. Аманда думала, что где-то что-то не заладилось. Неужели и сейчас думает? Уж конечно: Аманда вечно твердила, что у нее особо тонкая чувствительность, а когда Морин проверяла, оправданны ли ее опасения, почти всегда оказывалось, что та в очередной раз подняла шум попусту.
В конце концов Морин оставила Марка и Аманду разбираться с Внешним Кругом и покатила домой. Ей нужно было срочно поспать. Даже без какао. Рухнуть в постель – и все.
Она открыла дверь – и навстречу ей хлынул голубой сигаретный дым. Шторы в гостиной были опущены, свет горел. Тьфу. И этот гнусный Джо сидит на ее диване и щерится на нее с банкой пива в руке и переполненной пепельницей под ногами. Опять напился, подумала Морин. Никаких сил нет.
– Вон отсюда, – проговорила она, одной рукой придерживая дверь, а другой указывая на нее. – Все. Уходи. Я хочу спать. Как ты вообще сюда попал?
Он мотнул головой:
– Нет. Никуда я не пойду. И ты тоже. Мы тут останемся вдвоем.
– Не смей мне… – начала было Морин, но тут дверь, внезапно отяжелев, вырвалась у нее из пальцев и с глухим стуком захлопнулась сама собой.
Морин развернулась к ней. Повсюду были защитные чары, не позволявшие ей даже прикоснуться к двери. Сильные чары – жуткие, незнакомые. Морин повернулась обратно.
Джо все ухмылялся. Что-то с его лицом сделалось не то.
– Не старайся, все равно эти чары ты не снимешь. Это чары Арта. Ими вся квартира заколдована. Никто не войдет и не выйдет, и даже не пытайся звать на помощь – никто все равно не услышит, как ни хитри. Так что лучше тебе сразу все выложить про этот твой проект. И себе, и мне работу облегчишь.
Поверить не могу, подумала Морин. Она страшно устала.
– Что ты несешь?..
При этих словах она обнаружила, что про чары в квартире он говорит истинную правду. Она прямо чувствовала, как они окаймляют пространство, густые, тяжелые и абсолютно ей незнакомые.
Джо поднялся на ноги. Он был плечистый, черноволосый, с черной щетиной на подбородке, – но далеко не такой пьяный, как ей поначалу подумалось. Может, и вовсе трезвый. Морин не понимала, как он вообще мог ей когда-то нравиться.
– Этот твой проект, – проговорил он. – Я ждал, пока ты все закончишь, потому что понимал, что тогда тебя будет проще подловить. Теперь я хочу, чтобы ты подробно рассказала мне, чем ты занималась, а я подам отчет Верховному главе.
– Ты бредишь, – сказала Морин.
– Наоборот, – ответил он. – И не пытайся тут приколдовывать. Я учился волшебству в Арте и такое умею, чего тебе и не снилось.
– Я тоже кое-что могу! – рявкнула Морин. – Ты и половины моих чар не знаешь! – А когда он тяжко шагнул к ней, добавила: – Даже и не мечтай заставить силой. Не забывай, я профессиональная танцовщица. И гораздо крепче, чем с виду.
Джо смерил ее презрительным взглядом, и почему-то в его лице проявилось от этого еще больше чуждой несообразности.
– Сам знаю. И подготовился. Смотри. Вот посмотри! – Острый запах его пота смешался с сигаретной вонью, когда он бочком прошел мимо Морин – она заметила, что он боится поворачиваться к ней спиной, – и пинками открыл двери в кухню и в ванную.
Морин – не менее осторожно – вышла на середину комнаты. Она так устала, что действовала, похоже, на одних животных инстинктах. И не чувствовала ничего, кроме раздражения и злости. Кухня была заставлена коробками с провизией. Морин увидела фрукты, овощи, чипсы. В ванне громоздились ящики с пивом. Типичный Джо!
– Видишь? – сказал он. – Мы тут неплохо устроились, можно и подождать, когда ты мне все выложишь. Я все это купил в основном затем, чтобы ты поняла: я настроен серьезно. Но будет гораздо проще, если ты не станешь упираться. – По-прежнему старательно держась к ней лицом, он отступил в сторону и уселся на угол дивана. – Ну?
Второе дыхание есть у всех, напомнила себе Морин. Да и обряд должен был придать ей сил. Она положилась и на то, и на другое (по крайней мере, попыталась) и сказала себе, что ей уже легче.
– Проваливай, – велела она. – И не пори чепуху.
– Никакая это не чепуха, – ответил он. – Ты только что провела какой-то масштабный обряд. Я хочу знать, для чего это. Реальный мир должен это знать. Меня послали оттуда выяснить, чем ты занимаешься, вот я и выясню. И не желаю торчать в твоем вонючем мире ни единой лишней секунды!
Да он шпион из пиратской вселенной, подумала Морин. Она не удивилась и не встревожилась – на это не было сил. Понимание пришло сама собой – итог всего, что она обнаружила, после того как отперла входную дверь. Морин подумала о ракете. Может быть, она уже на Лапуте-Блиш, а может быть, и нет. Никто не знает, сколько длится переход между вселенными – и даже удался ли этот переход. Даже если предположить, что все прошло лучше некуда, что ракета попала туда мгновенно и диверсантам удалось проникнуть в крепость, вирусные чары подействуют не сразу, нужно время. Шесть часов уже прошло. Нужно по меньшей мере еще шесть. Надо просто переждать, подумала она.