Его хохот обрушился на меня лавиной, сбил с ног, придушил и притиснул к палубе. Внезапно я вновь очутился в туннеле ниссе. Кругом мельтешили крошки-брауни; они как ненормальные толкали и пихали меня, пытались куда-то прорваться. Потом глаза мне заволокло едким дымом. По ногам ударило пламя, поджаривая подошвы. А сверху просочилась кислота и с шипением закапала мне на лицо.

Я проснулся, хватанув воздух ртом. Меня всего так и колотило. И подмывало немедленно схватить друзей за руки и уволочь их куда угодно, лишь бы подальше от Альфхейма. Забыть о дурацком точиле Бёльверка. Забыть о меде Квасира. И срочно разработать план «Б». Не важно какой.

Но голос разума подсказывал мне, что это не выход. Мы следовали самому безумному, самому нереализуемому плану. А значит, скорее всего, это и был верный план. Я прямо мечтаю, чтобы однажды наш поход выглядел примерно так: я пересекаю зал, нажимаю кнопку, под которой стоит подпись «СПАСТИ МИР», а потом возвращаюсь к себе в номер и спокойненько досыпаю в своей кроватке.

На закате мы подобрались к драконьему логову. Мы уже почти сутки проторчали в лесу, и несло от нас порядочно. Это напомнило мне наши бездомные времена, когда мы все втроем жались друг к дружке в вонючих спальных мешках где-нибудь на задворках района Даунтаун Кроссинг. То-то славные были денечки!

У меня уже кожа зудела от грязи и пота. Бедняга Блитц: ему-то каково в тяжеленной антипригарной экипировке. Хэртстоун оставался по обыкновению чистеньким и опрятным; солнце Альфхейма лишь окрасило его волосы в цвет «Тайзера». И, как всегда, от него почти не пахло. Разве что чуточку веяло разбавленной хлоркой.

Джек оттягивал мне руку и давал ценные указания:

– Запомни, сеньор, сердце – это третий зазор в драконьей броне. Тебе придется считать ряды чешуек, пока он будет проползать сверху.

– То есть я, по-твоему, что-то разгляжу? – уточнил я.

– А я тебе посвечу! Главное помни: наноси удар быстро и мигом вали оттуда. Кровь хлынет, как из брандспойта.

– Понял, – отозвался я. – Спасибо.

Блитцен похлопал меня по плечу:

– Удачи, сынок. Я подожду у того входа и вытяну тебя. Если, конечно, Хэрту не потребуется подмога…

И он покосился на эльфа, видимо, в ожидании подробностей плана «Я все сделаю сам».

– Я все сделаю сам, – просигналил Хэрт.

Я судорожно вдохнул:

– Ребята, если надо будет бежать, – бегите. Не ждите меня. И если… если у меня вдруг не получится, скажите всем…

– Мы всем все скажем, – заверил Блитцен. Он произнес это так, словно загодя знал, что именно я попрошу всем сказать. И это хорошо, потому что сам-то я не знал. – Но у тебя все получится.

Я обнял Хэрта и Блитца, и они оба мужественно стерпели мою вонь.

А потом я, как настоящий герой древности, полез в свою нору.

Извиваясь, я полз по туннелю ниссе, дыша глиной и пережженным шоколадом. Добравшись до выхода возле драконьей пещеры, я сгруппировался и с кряхтением кое-как перевернулся. Надо ведь заранее обратиться лицом к спасению. А то выползать из этого туннеля на карачках задом наперед – это еще почище, чем в него вползать.

И, улегшись лицом вверх, я уставился на небо через переплетение веток. Осторожно, чтобы не убиться, я разбудил Джека и пристроил его у левого бока: рукоять на уровне пояса, острие на уровне ключицы. Колоть я буду вверх, и придется порядочно извернуться. Удар я нанесу правой рукой по диагонали; сначала воткну острие между чешуйками, потом со всей эйнхериевой мощью навалюсь и поражу дракона в сердце. И после этого надо будет срочно сматывать удочки, пока меня не потушили в кислотном соусе.

Все это казалось мне невыполнимым. И, наверное, таким и было.

В моем глинистом убежище время тащилось еле-еле. Мое одиночество скрашивал лишь Джек да несколько земляных червей, проявивших недюжинный интерес к моим носкам.

Я начал было думать, что дракон не выползет на ужин. Наверняка сегодня он решил заказать еду на дом. И вместо дракона я сражу ни в чем не повинного эльфийского разносчика пиццы. Я уже почти утратил надежду, и тут меня окутало гнилостным зловонием мистера Олдермана. Точно тысяча поджаренных лягушек-камикадзе сиганули мне в ноздри.

Ветви у меня над головой захрустели. Дракон выбрался из логова.

– Пить хочется, мистер Олдерман, – прошипел он, обращаясь к себе самому. – И есть тоже. Инге давно не готовила мне приличного обеда. Уже много дней, недель, месяцев. Где ее носит, эту паршивую девчонку?

Он подтянул тушу поближе к моему укрытию. Сверху на меня посыпались комья земли. Я с перепугу чуть не задохнулся. Потому что туннель грозил вот-вот обвалиться мне на голову.

Прямо надо мной замаячила драконья башка. Ну все, сейчас он посмотрит вниз и увидит меня. И поджарит, как малюток-ниссе.

– Нельзя уходить, – пробормотал мистер Олдерман. – Надо охранять сокровища. А то эти соседи, знаю я их! – Он рыкнул от бессильной ярости. – Назад, мистер Олдерман. Исполняйте свой долг!

Он уже собрался заползти назад, в логово. Но в лесу внезапно полыхнула яркая вспышка, и драконью морду озарил мягкий золотистый свет. Свет рунной магии Хэртстоуна.

Дракон зашипел, и меж его зубов заструился дымок:

– Что это? Кто там?

И тут раздался голос, от которого я весь помертвел.

– Отец, – произнес голос. Он звучал совсем слабо, жалобно и отдавался эхом. Как будто ребенок звал отца со дна глубокого колодца.

– НЕТ! – Дракон наверху ломанулся по веткам, и дождевые черви попадали с моих носков. – Это невозможно! Тебя там нет!

– Подойди ко мне, отец, – снова позвал голос.

Я не встречался с Андироном, погибшим братом Хэрта, но я сразу догадался, что слышу его голос. Выходит, Хэртстоун с помощью руны Одал сотворил иллюзию или еще что-нибудь пострашнее? Неизвестно, куда эльфы уходят после смерти. Может, их духи запросто возвращаются и терзают живых…

– Я скучал, отец, – произнес мальчик.

Дракон издал отчаянный вопль. Он пыхнул пламенем на голос, и огненный шквал пронесся над моим убежищем. Я чуть не задохнулся. Еле удержался, чтобы не глотнуть воздуха. Джек сочувственно гудел рядом, оказывая мне моральную поддержку.

– Я здесь, отец, – настойчиво звал голос. – Я хочу спасти тебя.

– Спасти меня? – Дракон подался вперед.

Я видел, как пульсирует кровь в чешуйчатой глотке. Может, надо ударить сейчас, поразить дракона в горло? Оно кажется очень даже уязвимым. Но слишком высоко, мне не дотянуться. И к тому же Джек с Хэртом в один голос твердили, что удар должен непременно прийтись в сердце.

– От чего спасти, мое бесценное дитя? – В шипении дракона слышались страдание, боль. Драконий голос стал почти человеческим – то есть эльфийским. – Как ты оказался там? Ведь он убил тебя!

– Нет, – возразило дитя. – Он послал меня предупредить тебя.

Драконью морду перекосило. Мистер Олдерман затравленно пригнул башку, точно побитый пес.

– Он… Он послал тебя? Но он твой враг. И мой тоже!

– Нет, отец, – ответил Андирон. – Пожалуйста, выслушай. Он подарил мне возможность поговорить с тобой. Мы будем вместе в новой жизни. Ты познаешь искупление, ты будешь спасен, только откажись от этого кольца…

– КОЛЬЦО! Я знал! А ну, покажись, обманщик!

Шея дракона совсем-совсем близко. Один взмах, и Джек входит прямиком в сонную артерию, и тогда…

– Нет, – прогудел Джек. – Рано.

Мне бы хоть одним глазком взглянуть, что там на поляне. Хэртстоун явно проворачивает магический отвлекающий маневр. Видимо, он призвал дух Андирона, питая слабую надежду, что брат избавит отца от горькой участи. После всего, что мистер Олдерман сотворил со своим сыном, тот не отказывал ему в искуплении. Даже ценой свидания с тенью брата.

На поляне почти все стихло. Только слышалось шуршание в зарослях.

А потом Олдерман прошипел:

– ТЫ!

Такой вот презрительно-неприязненный тон Олдерман приберегал для одного-единственного существа. Значит, Хэртстоун вышел из укрытия.

– Отец, – взмолился призрак Андирона, – пожалуйста, не надо…