– Вашими молитвами, увы, я не – иудей, но для меня большая честь разделить с вами этот праздник – день рождения.

Она в знак благодарности плотно прижалась к нему бедрами, грудью и прикоснулась губами к щеке. Он ощутил запах французских духов, дрожь, трепет ее тщедушного, как у мумии, тела.

«Не хватало мне еще этих любезностей. Старушка, наверное, вспомнила свою шальную молодость, ведь только официально поменяла семерых мужей, а сколько в ее постели побывало неофициальных «гладиаторов»? Нет, со старыми, маразматическими бабами лучше не связываться. На почве страсти и ревности закатит скандал и ославит на весь город. Да и то сказать, точно знаменитый психоаналитик Фрейд подметил, то пока человек испытывает сексуальное влечение и потребность, он живет. Явно флиртует, стремиться возбудить, зажечь меня своими старческими прелестями и чарами».

Ему показалось, что танго слишком медленное и длинное и дабы нарушить тягостную паузу, посетовал:

– В нашей компании некомплект, не достает еще одного мужчины для Рябоконь. Клавдия Ивановна вынуждена скучать. Впрочем, выход есть. Давайте станцуем твист, ламбаду или шейк. Если не ошибаюсь, то это танцы вышей молодости и зрелости?

– Не ошибаетесь. Твиста и шейка нет, а вот ламбаду с удовольствием, – промолвила Блинкина, и едва отзвучало танго, как она извлекла из музыкального центра некогда популярную латиноамериканскую ламбаду.

Если Розалия сохранила сухопарую с заметными контурами гитары фигуру, то Рябоконь на слоновых ногах напоминала тумбу для театральных афиш. Дубняку было потешно наблюдать, как, не попадая в такт музыки, Клавдия Ивановна дрыгала ногами, с трудом отрывая их от паркета. От напряжения ее лицо пылало, как факел, ноздри со свистом втягивали воздух. Зато хозяйка порхала мотыльком.

Семен Романович, плотно сжав зубы, сдерживал себя от норовящего выплеснуться наружу смеха. Испытывая физическую нагрузку, старушки изображали веселость и о старости не обронили ни единого слова.

После провозглашения нескольких тостов в честь юбилярши, а пили шампанское и коньяк, Рябоконь, загадочно улыбаясь, подмигивая Блинкиной, произнесла:

– Пора и честь знать. Оставляю вас молодых, желаю приятного общения, сладких сновидений. Розалия, очень одобряю твой выбор, но не слишком увлекайтесь, будьте счастливы! Совет да любовь!

Когда Клавдия ушла, Дубняк внимательно поглядел на юбиляршу. Ей показалось, что с вожделением. Старушка охотно провела его по четырехкомнатной квартире, богато обставленной импортной мебелью, коврами, паласами, сервизами, радио и бытовой техникой. Он сделал для себя вывод, что вдова директора завода марочных вин и коньяков довольно состоятельная особа. Кроме драгоценностей, антиквариата и валюты, наверняка, владеет коллекцией этих напитков.

– День рождения, грустный праздник, – пропела Розалия, вспомнив мотив популярной песни.– Эх, Сенечка, где вы были лет пятнадцать, двадцать назад, когда я блистала в высшем обществе. Лучшие кавалеры за мною, почитай до шестидесяти лет табуном носились, почитали за великое счастье переспать, но я знала себе цену, держала их на голодном пайке.

В отличие от дурнушек я знала, откуда дети берутся, предохранялась, ела лимоны и другие цитрусы, кислые фрукты и ягоды. Когда случайно залетала, то делала аборты. Был шанс стать матерью-героиней, но не судьба. И вы могли бы оказаться претендентом на руку и сердце красавицы.

– В мою сторону вы бы тогда и не взглянули.

– Возможно, возможно, ведь тогда, как сейчас принято говорить, я была настоящей звездой, светской львицей, бабники вокруг меня мотыльками кружились. С радостью принимали в кабинетах власти, с большими начальниками дружила. С моей легкой руки и от щедрого сердца многие сделали карьеру…

– О-о, значит Григорий Распутин, этот царедворец и женский сердцеед, по части протекции вам и в подметки не годится?

– Чур, меня, чур, меня! Нашел с кем, с диким мужиком, шарлатаном сравнивать, – обидевшись, перекрестилась она.

– Григорий Ефимович – легендарная личность, вошел в историю Российской империи. Нам с вами такая слава и близко не светит. Он был вхож во дворец императора Николая 11 и его супруги Александры Федоровны, лечил страдающего гемофелией царевича Алексея. Активно влиял на политику, кадровые решения императора. С ним советовались при назначении премьер-министра, министров, генерал-губернаторов. Правда, закончил божка трагически, отравили и убили, сбросив в прорубь под лед. Царевна потом долго его оплакивала.

– Не хочу слушать, что было быльем поросло и нам от того ни холодно, ни жарко. К черту Гришку с его распутством! Я прочитала роман Валентина Пикуля «Нечистая сила» и ужаснулась, столько дикий мужик прекрасных дам испортил, – Блинкина прикрыла ладонями раковины ушей с золотыми серьгами.

– Они не возражали, даже этим гордились, – заметил гость, а хозяйка продолжила в своем репертуаре.

– Ты, Сенечка, с моей помощью тоже мог бы, словно сокол ясный, высоко взлететь, стать министром здравоохранения или главным стоматологом республики, деньги бы загребал большой лопатой. Но, увы, поезд ушел. Одни из старых покровителей оказались не у дел, как принято говорить, отставной козы барабанщиками.

Вторые – приказали долго жить, преставились, царство им небесное, третьи – мигрировали в дальнее зарубежье, в основном в Израиль, США, Италию и Францию. Третьи одряхлели, превратились в импотентов, ни виагра, ни импаза, ни корень женьшеня им не помогают, поэтому я потеряла к ним интерес. Эх, остались в прошлом мои золотые годы, а как хочется снова испытать блаженство от страстного, неутомимого мужчины.

– Розалия Ефимовна, не печальтесь, вы и сейчас ого-го, любую красотку за пояс заткнете!

– Правда?! – заблестели ее выцветшие глаза.

– Конечно, ведь красоту и опыт, как талант, не пропить. Любой смазливой пигалице фору дадите. С мужиками, вашими ровесниками все понятно, хлипкое племя, спились и опрокинулись раньше срока, но ведь, кроме Клавдии Рябоконь, другие зажиточные подруги остались? Запишите мне их домашние адреса и номера квартирных телефонов, – велел гость. Следуя поговорке «с паршивой овцы, хоть клок шерсти», Дубняк решил выудить из нее максимум полезной информации.

– Зачем тебе это надо?– с ревностью спросила женщина.– Или не устраивает мое общество, хочешь подбить клинья к кому-нибудь из моих подружек? Живо признавайся, хитрый искуситель сердец.

– Даже в мыслях такого не было. У меня сугубо профессиональный интерес о состоянии ее кусательно-жевательного аппарата,– возразил стоматолог. – Многие из-за страха обращаются за помощью с большим опозданием, когда невозможно терпеть боль и поэтому утрачивают зубы, которые при своевременном лечении можно было бы сохранить. В итоге довольствуются имплантами, протезами, мостами…

К тому же у меня план, чем больше будет состоятельных клиентов, тем выше прибыль. От нее зависят моя зарплата и премия. Вынужден работать не столько на себя, сколько на хозяина частной поликлиники. А он – кровосос, за копейку готов удавиться. Такие вот гримасы дикого капитализма. Поэтому познакомьте с несколькими подругами, но не с теми, кто сейчас прозябает в нищете, а с которыми вы блистали на банкетах-фуршетах. Они ведь старенькие, зубки выпали или стерлись, нуждаются в срочном ремонте. Им в награду дополнительно несколько лет жизни, а мне за работу – скромный гонорар. Не забывайте, что здоровые зубы – здоровью любы!

– Это я знаю еще с детского садика и школьной скамьи,– снисходительно улыбнулась Блинкина.– Подруги мои, дамы привередливые, капризные и осторожные, не любят, когда в их жизнь вторгается кто-то чужой, незнакомый. Лучше будет, если я сама им позвоню, поинтересуюсь здоровьем, зубами. Если у них возникнут проблемы, то в самом лучшем свете порекомендую вас, как талантливого, опытного стоматолога, сообщу ваш служебный телефон.